А поутру они проснулись...

Все смешалось в доме де Ла Феров. Утром миледи проснулась в самом прекрасном расположении духа. С безмятежной грацией довольной львицы она потянулась и, сладко зевнув, перевернулась на другой бок. В следующий миг комнату огласил такой вопль ужаса, что в окнах задребезжали стекла, а несчастный граф де Ла Фер, который до этого момента преспокойно спал, едва не свалился с кровати. Увидев перед собой искаженное от злости лицо бывшей жены, Атос сделал было попытку вскочить, но запутался в складках покрывала и скатился на пол. Миледи между тем, не переставая визжать, металась по комнате в поисках какого-нибудь тяжелого предмета. - Нет-нет! Этого не может быть! На помощь! Спасите! Да разбудите же меня кто-нибудь! Но тут на глаза ей попалась стоящая на столике довольно увесистая бронзовая статуэтка. - Анна, - лицо графа страдальчески исказилось, - неужели же вы опуститесь до того, чтобы… Он попытался было приподняться, но миледи угрожающе сдвинула брови и взмахнула статуэткой. - Чтобы убить тебя прямо здесь, презренный трус? Да уж, не так бы мне хотелось отомстить, но для тебя, жалкий пьяница, сойдет и эта кара. После таких слов граф на мгновение забыл о своем миролюбивом настрое и всерьез задумался о том, как бы поязвительнее ответить этой гадине, но так увлекся, что пропустил ее второй замах. Атос едва успел откатиться в сторону, поэтому удар пришелся в воздух. - Анна, - взмолился граф, которому удалось-таки наконец подняться на ноги, - да неужели же все сначала? Ведь который уже раз… Успокойтесь и выпейте воды. Ко всему в жизни следует относится философски, и к жанру ООС тоже. Миледи на миг замерла, крепко прижимая к груди свое оружие и недоверчиво глядя на графа. Однако вскоре ее лицо слегка прояснилась. Аккуратно поставив статуэтку на место, миледи неспешно прошлась по комнате, оправляя слегка помятые кружевные манжеты. - Ох уж эти фикрайтеры, - почти пропела она, присаживаясь на край кровати. - Ну да ничего, канон скоро все расставит на свои места. Перестаньте на меня так таращиться, граф, и велите лучше запрягать лошадей. - Неужели воспоминания о прошлом совсем не тронули ваше сердце, жестокая? Вы разочаровываете читателей. - Какие еще воспоминания о прошлом? Что вы там о себе возомнили? Да уж не думаете ли вы, что я и в самом деле любила вас, самонадеянный глупец? - О, ни в коем случае, миледи... Гримо! Молчаливый слуга тут же показался в дверях комнаты, словно уже давно ожидал за порогом. - Какие будут распоряжения, господин? - Ты осмелился заговорить, бездельник? Ах да, я же забыл про ООС… Гримо, немедленно вели слугам запрягать карету да проследи, чтобы все было исполнено в лучшем виде. Однако Гримо не тронулся с места. - В чем дело? - А слово? - Какое еще слово? - Волшебное. Граф с искренним недоумением поднял глаза на слугу, миледи же, закрыв лицо руками, тряслась от смеха. Вот тебе и первая расплата, надменный осел! Гримо тяжело вздохнул. - Что ж молчите? Или забыли? И не стыдно вам, господин — до каких лет дожили, а тому, что любой ребенок знает, так и не научились. Только в фанфиках у вас верный слуга и живет по-человечески. Никуда не пойду и докладывать не буду. Сами спуститесь. После вчерашнего праздника вам даже полезно будет по свежему воздуху пройтись. Никак не ожидавший такого поворота дел граф слегка попятился, а миледи даже всхлипнула от смеха. Немного успокоившись, она подошла к Атосу и мягко коснулась пальцами его плеча: - По-моему, вы слишком разволновались, друг мой. Ко всему в жизни следует относится философски, не так ли? Обернувшись к Гримо, она любезно прибавила: - Гримо, будь так добр, распорядись, чтобы мне подали карету. - А вот это уже иной разговор. Одну минуту, сударыня. На лестнице Гримо столкнулся с Кэтти, которая, видимо, очень спешила, так как ее щеки раскраснелись, а каштановые локоны выбились из-под гребня. - Миледи! Вам письмо, миледи! - закричала она еще издали. Анна с облегчением вздохнула и быстро открыла дверь. - Слава Богу, кардинал вспомнил обо мне! Давайте же письмо, Кэтти. Кэтти виновато опустила глаза. - Миледи, но… это письмо вовсе не от его высокопреосвященства, а от Констанции Бонасье. Она сетует, что уже столько времени не получала от вас никаких известий. - Откуда тебе знать, о чем оно? Ты что же, читала его, негодница? - Да… то есть нет… миледи, я хочу сказать, что… - лепетала вконец растерявшаяся Кэтти. - Хорошо, об этом мы поговорим после, - отрезала миледи, заметив, что граф начал с неподдельным интересом прислушиваться к их разговору. - Займитесь-ка лучше сбором вещей. Мы выезжаем немедленно. Повелительным жестом отослав служанку, миледи села в кресло и развернула письмо. От его страниц исходил едва уловимый аромат цветочных духов и розового масла. На первом листе было изящным почерком написано следующее: "Моя милая Анна! Уже больше года прошло с тех пор, как мы в последний раз виделись, а ты так и не удосужилась написать мне ни строчки. Ну, не стыдно ли тебе, моя дорогая? Добрых друзей следует ценить — их участие многого стоит, особенно в наше неспокойное время. Впрочем, что нового могу я тебе поведать? Шарль по-прежнему состоит на должности лейтенанта мушкетеров и, кажется, никаких повышений по службе у него не предвидится, но оно и к лучшему, ибо высокие чины — большие хлопоты, а я, видит Бог, ничего так не желаю, как всю жизнь прожить в тишине и покое. Знала бы ты, какая славная весна выдалась в этом году в Париже! По вечерам город как будто тонет в лиловых сумерках, воздух пахнет мятой и свежестью, а на небе загораются большие яркие звезды, которые Моника называет небесными светлячками. По утрам я просыпаюсь от нежного воркования голубей у нас на крыше. В нашем маленьком саду уже расцвели кусты шиповника и жасмина, а под самыми окнами я развела прелестные белые лилии." (При упоминании о лилиях миледи зябко повела плечами и, с подозрением покосившись на графа, продолжила чтение.) "Адель и Моника подрастают и, несмотря на внешнее сходство, я не видела двух более непохожих по характеру детей. Адель вся пошла в отца — она прямолинейна, вспыльчива, по любому поводу готова спорить до слез и чуть что не по ней - сразу хлопает дверью. С таким нравом ей будет очень трудно жить, Шарль же только смеется и говорит, что недаром в жилах его дочери течет гасконская кровь. Нет, с ним положительно нельзя разговаривать серьезно. Буду с тобой откровенна, Анна, при всей моей беззаветной любви к Шарлю я не думала, что он станет хорошим мужем, однако после свадьбы и покупки дома он заметно остепенился. За десять лет он ни разу не заставил меня испытать чувство ревности или недоверия, а это уже говорит о многом. Вот и теперь я слышу смех Адель… Верно они с отцом фехтуют во дворе — видишь ли, этот сумасшедший всерьез считает ужасной несправедливостью, что женщинам нельзя обучаться военному мастерству, и Адель, конечно же, полностью разделяет его мнение. Зато Моника очень спокойная девочка, кроткая и вдумчивая. Эта маленькая мечтательница постоянно живет в мире своих грез, и это меня несколько беспокоит. Она очень любит ухаживать за цветами, мастерить кукол из лоскутков или рассказывать соседским малышам сказки собственного сочинения. Когда мы с ней возимся по хозяйству, вышиваем или гуляем по саду, она нередко расспрашивает меня о моих детстве и юности. Конечно, далеко не все я могу пока рассказать ей, не все она еще в состоянии понять, но от воспоминаний о минувших днях мне становится и радостно и горько. Ох, Анна! Нет, ничего я не желаю для себя, кроме того, что уже было мне дано, но порой я с невольной грустью думаю о тех годах, когда я служила камеристкой у королевы и часто бывала при дворе. О, пускай моя роль в тех событиях была не слишком важна и, пожалуй, даже ничтожна, но сама та жизнь, полная ярких впечатлений, блеска, интриг и безрассудства была поистине великолепна. Ты еще помнишь дело с подвесками? Ведь если бы не твоя помощь, все наши надежды были бы обречены на гибель…" Руки миледи разжались и милое послание с тихим шелестом упало на стол. - Что это? - Анна дрожащим пальцем указывала на письмо, но не касалась листов, словно бы они были пропитаны ядом. - Что это, я вас спрашиваю? - Откуда же я могу знать, что там написано? Впрочем, если вы позволите взглянуть… - Не сметь! Из груди Анны вырвалось глухое рычание. - Моя репутация! Моя карьера!.. Да его высокопреосвященство меня и видеть после этого не захочет! Ришелье не оставит этого просто так, он будет мстить! Она открыла дверь и выглянула в коридор: - Кэтти! Слышишь меня, лентяйка? Разбирай вещи, мы остаемся здесь. Скомкав злополучное письмо, Анна металась по комнате, не обращая внимания на графа, но вдруг остановилась как вкопанная, словно бы озаренная гениальной догадкой. -Так это все вы, - прошептала она, глядя на Атоса широко раскрытыми глазами, - это все подстроили вы. Конечно, кто же еще! И как это я сразу не догадалась?И нечего теперь сваливать вину на фикрайтеров! Медленно опустившись в кресло, миледи бессильно положила голову на руки: - Но неужели же вам было мало того, что вы уже сотворили, подлец? Боже, и ведь когда-то я могла любить такое чудовище… Кэтти! Собирай вещи, мы ни минуты больше не останемся здесь. Граф хотел было напомнить бывшей жене о том, как четверть часа назад она сама утверждала, что никогда его не любила, но вовремя спохватился. Во-первых, подобная мелочная мстительность недостойна королевского мушкетера, а во-вторых, читателям его занудство уже и в каноне надоело. - Да послушайте же, сударыня! - в конце концов не выдержал граф. - Неужели вы думаете, что мне доставляет удовольствие снова видеть вас у себя в доме? Слушать ваши упреки, извиняться… о, если бы только перед вами! Но мне ведь даже слуги объявили забастовку! - Наверное, у них есть на то причины, - сухо отрезала миледи. Атос в ответ разразился речью, полной такого искреннего негодования, что миледи, которая сначала слушала его совершенно спокойно и даже время от времени сочувственно кивала, теперь снова невольно потянулась рукой к статуэтке. Однако граф уже выговорился и с тяжелым вздохом отвернулся к окну. Молчала и миледи. Собственно, из-за чего она так разволновались? Уже не в первый раз фикрайтеры компрометируют ее перед кардиналом, однако его высокопреосвященство (до продлит Господь его дни!) всегда умел отличить правду от вымысла. Надо просто перестать паниковать и попробовать взглянуть на случившееся как на увлекательное приключение. - Думаю, граф, мы с вами оба погорячились, - миролюбиво промолвила она. - Как вы уже и сами верно заметили, мы не в первый раз попадаем в подобную ситуацию. Пойдемте лучше прогуляемся по саду и подумаем, как быть дальше. Кэтти! Разбирай вещи, в ближайшее время мы никуда не едем.