Запах диких роз

– Сегодня мадам Ремон читала мне историю про Англию, – сказала Мадлен, присев на любимую скамейку в самом солнечном уголке сада. – Да ну? – сморщил нос Шарль. Ему не позволяли учиться вместе с дочерью хозяина дома, но кое-какие вещи он знал точно. Например, то, что англичане постоянно нападали на французов. – Какую? – Поучительную, – важно сказала девочка. – Там была королева по имени Алиенор, и у неё был муж Генрих, который хотел жениться на другой девушке, Розамунде. Он спрятал её в лабиринте, но Алиенор узнала об этом и как-то раз прошла через этот лабиринт... – Значит, он был не слишком сложный, – заключил Шарль. – Наш гораздо лучше, я там до сих пор иногда по вечерам теряюсь. – Ну вот, Алиенор убила Розамунду, Генрих очень рассердился и посадил её в тюрьму. Мораль, – сказала Мадлен, старательно подражая голосу и интонации своей гувернантки, – «страсти не приведут ни к чему хорошему, поэтому не позволяй им собой руководить». Её друг удивлённо посмотрел на неё: – Страсти? Это как Страсти Христовы? – Конечно же, нет! Есть разные виды, понимаешь: есть Страсти Христовы, а есть что-то, что называется низменной страстью, и это грех. – Так что же такое эта низменная страсть? Мадлен попыталась сделать вид, что знает. На самом деле ей на тот же вопрос гувернантка ответила довольно туманно. – Ну, – сказала она, – кажется, это как когда Алиенор убила Розамунду. Шарля вся история не слишком впечатлила. Ему нравились многие поучительные рассказы – скажем, басни месье де Лафонтена – но этот был откровенно дурацким. Между тем Мадлен размышляла о чём-то своём. – Шарль? Знаешь что, давай играть, что я прекрасная Розамунда в своём дворце! – Почему? Это глупая история, – он немного подумал и добавил: – И мадам Ремон с мадам графиней это не понравится. Они подумают, что ты играешь в эти, как их там, низменные страсти. – Слушай, но это же только игра, и мы им не скажем! – воскликнула Мадлен. – Просто... ну, это звучит как сказка – чудесный дворец за лабиринтом! Вот мы его построим и в нашем саду. – Ладно, – сдался Шарль. – А потом давай сыграем во что-нибудь, что любишь ты! – предложила она. – Хочешь – в римлян и варваров? Я даже буду варварским королём, – она знала, что ему идея понравится. Обычно Шарль был одновременно и храбрым римским полководцем, и злым правителем варваров, а она была доброй императрицей, которую надо было спасать. В ключевой момент игры ему приходилось драться с самим собой, и выглядело это смехотворно. – Ты уверена? Варварскому королю отрубают голову! Мадлен лишь рассмеялась и побежала прочь; её золотые локоны растрепались на ветру. Шарль побежал следом, вскоре обогнав её и крикнув «Папа, мы в лабиринт!» своему отцу, садовнику имения.

***

– Ой, посмотри, какая красота! – радостно всплеснула руками Мадлен. Дворец прекрасной Розамунды был сделан из куста шиповника. То, что это теперь дворец, обозначали жёлтые ленты Мадлен, повязанные на ветвях. Они выбрали одну из самых дальних полянок сада, где Мадлен никогда не бывала, да и Шарль, хотя он был хорошо знаком с садом благодаря отцу, заходил в те места лишь раза два. Обоих так увлекло исследование полянки, что они почти забыли о Розамунде, пока Мадлен не заметила куст и не объявила, что из него выйдет замечательный дворец. Теперь она обошла его кругом, и вскоре донёсся её ликующий возглас: – Шарль, глянь, тут старый колодец! Весь покрытый мхом, колодец почти сливался с высокой зелёной травой. Мадлен, наклонившись, смотрела вниз. – Интересно, насколько он древний, – сказала она. – Может, его выкопали римляне, когда пришли во Францию! – А может, это колодец желаний! – Шарль вспомнил сказку, которую ему как-то рассказывала мать. – Поглядишь туда, загадаешь желание, и оно исполнится. – Надо же! – Мадлен восхищённо обернулась. – А давай играть, что это так и есть! – Что же ты пожелаешь? Мадлен хотела было сказать, что пожелает себе шёлковое платье, как то, что недавно купила мама, но тут же передумала. Волшебному колодцу наверняка не понравились бы такие мелкие и легко исполнимые желания. – Я... я даже не знаю, – призналась она, сев на сруб. – Я... думаю, я бы пожелала, чтобы мы так же играли и завтра, и послезавтра тоже. – Но мы же будем играть завтра, разве нет? – встревожился Шарль. – Да, но скоро я уеду в монастырь святой Марии, а тебе придётся работать, – вздохнула она. – Так жалко. – Такова жизнь, как всегда говорят мои папа с мамой. Мы дети, а потом мы растём. Однако он погрустнел. Ему тоже ужасно не хотелось с ней расставаться. Конечно, у него были приятели среди детей других слуг, но почему-то никто не был ему дорог так, как Мадлен. Тем не менее, она происходила из другого класса, из самой Аристократии (он ломал голову, как это у надутых аристократов мог родиться кто-то вроде неё), и Шарль всегда знал, что когда-нибудь их игры в саду закончатся, и закончатся навсегда. – Не будем об этом говорить, – наконец сказал он. – Точно, не будем, – с облегчением согласилась она. – Поиграем лучше в римлян и варваров? – Давай! – просиял Шарль. – Я Юлий Цезарь, а ты готский король! – Да! – захлопала она в ладоши. – Пошли обратно на ближние лужайки, там будет поле боя! Когда они бежали наперегонки через сад, Мадлен помахала рукой в сторону родительской кареты – мама и папа ехали к друзьям на бал.

***

– Не нравится мне, что Мадлен так часто видится с детьми слуг, – сказал граф де Куаньи. – Детьми слуг? Ах, ты имеешь в виду сынка садовника! – улыбнулась его жена. – Ну и что в этом плохого? Он знает своё место и знает, что она всегда будет стоять выше него. Сейчас они ещё слишком невинны, чтобы нахвататься каких-то вздорных идей. – И всё же... – хмуро ответил он. – В наши трудные времена... – Трудные времена! Жак, дорогой мой, не говори глупостей! Только потому, что у британцев раздоры с их колониями, – графиня махнула рукой на запад, – ты не хочешь, чтобы наша девочка наигралась как следует перед жизнью при монастыре! Где тут связь, скажи мне? – Ну ладно, – пожал плечами граф. В конце концов, за воспитание Мадлен прежде всего отвечала его супруга. – Ей скоро ехать в монастырь – может, ты и права.