Девочка подземелья

Джен
PG-13
Завершён
23
автор
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
23 Нравится 3 Отзывы 3 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Историческая справка: 16 декабря 1999 года в Тюмени бесследно исчезла двенадцатилетняя Алёна Имамова. Девочка возвращалась из школы, но до дома так и не дошла.       Моё имя никогда не встанет в ряд с именами Элизабет Фритцль, Наташи Кампуш и Мишель Найт, потому что у меня не было возможности рассказать свою историю.       Тот декабрьский четверг поделил мою жизнь на до и после. Я шла со школы. Холодно. Слетает снег. Возле меня затормозила машина. За рулём дядя Коля. Не родной дядя, но хороший друг нашей семьи.       — Алёнка, ты чего одна и так поздно? Садись, домой подкину.       Я сажусь. Практически сразу понимаю, что мы едем не домой. Дядя Коля говорит, что мы сделаем небольшой круг. Мне почему-то становится страшно, но я ничего не говорю. Разогнав машину, дядя Коля летит через весь город, заезжает в чей-то двор и мы оказываемся в гараже. ...Это было так просто. Меня не удивляет, что детей похищают тысячами, меня удивляет, что их не похищают десятками тысяч. Дети абсолютно беззащитны перед любым злом.       Последним человеком из прошлой жизни, которого я видела, был дядя Коля. Он сел обратно в машину и уехал через те же ворота, что и въехал. А я осталась стоять в гараже с абсолютно незнакомым мужчиной, который крепко держал меня за плечи. Я не плакала и не вырывалась. Я просто стояла и не понимала, что происходит. Такие истории происходят только в телевизоре, и только с американскими белокурыми детьми.       Это преступление не было внезапной прихотью моего похитителя. Он очень долго и тщательно к нему готовился. Нужно было войти в его дом, найти кладовку, сдвинуть там стеллаж, открыть спрятанную за ним дверь, спуститься вниз по бетонным ступеням и открыть тяжёлую железную дверь — только так можно было добраться к месту, которое на долгие годы стало моим домом. Там стояла кровать, стол, два стула, на стенах деревянные полки. За душевой занавеской унитаз и умывальник. На полу красный ковёр, на потолке лампочка. В первый день на столе стояла тарелка с печеньем, чашка, бутылки с водой и соком. На умывальнике лежала зубная паста, щётка, расческа и маникюрные ножницы. Это всё меня немного успокоило — меня не собираются убивать. Но в тоже время это меня и напугало — сколько меня будут здесь держать?       Мой похититель был неразговорчив. Он приносил мне еду по несколько раз в день, но не говорил при этом ни слова. Мы разговаривали только когда он спрашивал, что нужно купить. Сейчас мне кажется, что я могла просить намного больше и он бы всё покупал. Но я была очень скромной девочкой и даже у своей мамы мало что просила.       Весь первый год я каждый день писала письма домой. Это превратилось в своего рода обязательный ритуал. Я писала, что скучаю, хочу домой, спрашивала, что нового, описывала свои чувства, поздравляла родных и друзей с праздниками. За первый год у меня появилась новая одежда, книги, карандаши, краски, игрушки, и даже телевизор. Его я не просила — мне бы и в голову не пришло попросить что-то настолько дорогое. Он сам его принёс и установил на одной из полок.       За первый год он изнасиловал меня одиннадцать раз. У детей моего поколения не было доступа в интернет, в школе мы ещё не изучали тему размножения. Я знала о сексе только из болтовни моих одноклассников, но все эти знания были далеки от реальности. «Изнасилование» и «педофил» — этим словам не учат в школе, о них не говорят дома.       Первый год он не насиловал меня в моей комнате. Рано утром или поздно вечером он выводил меня наверх и вёл в свою спальню. Вниз отводил не сразу — разрешал сходить в душ и кормил за столом на кухне, иногда выпускал во двор. В последующие годы изнасилований станет намного больше. Со временем мне покажется, что в первый год он берёг меня и боялся испортить, как ребёнок бережёт новую игрушку, потому что планирует играть с ней ещё очень долго.       Мой похититель, что удивительно, не был жестоким. Он не хотел видеть во мне ни свою дочь, ни жену. У него не было никаких видимых отклонений, он не рассказывал об инопланетянах и ангелах, не переливал в меня свои бредовые идеи. Он был довольно богатым человеком. У него был двухэтажный дом, просторный двор, гараж, машина. Если бы он захотел, он бы мог жениться, но он не хотел. Мог бы хоть каждый вечер заказывать себе домой проституток, но не хотел. Мог бы брать себе в любовницы наивных двенадцатилетних школьниц, он он и этого не хотел. Этот человек навсегда остался для меня загадкой. Я не знаю, чего он хотел и почему он этого хотел. Он никогда и ничего мне не рассказывал. Он всё время молчал.       В тринадцать лет у меня начались месячные. В четырнадцать я забеременела. Тогда я уже в общих чертах понимала как происходит процесс зачатия и беременности. Мне сразу показалось, что он допустил это специально. Он не покупал контрацепцию ни мне, ни себе, и даже не попытался прервать беременность. Он хотел, чтобы я забеременела. Почему? — это осталось для меня ещё одной тайной.       Во всех фильмах, что я смотрела, роды показывали как нечто ужасно мучительное. Я с ужасом ждала конца беременности. Роды начались в ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое июня, и к трём часам ночи на свет появился мой сын Илюша. Всё прошло на удивление гладко и без проблем, на следующий день я уже носила сына на руках по комнате. Я надеялась, что его крик услышат соседи, что-то заподозрят и вызовут милицию, но ничего не произошло.       Я читала книги по уходу за детьми и у меня наворачивались слёзы — мой Илюша был лишён многого, что по уверению педиатров было необходимым для младенцев. Выносить его на улицу он разрешал только ночью, и только когда Илюша спал, а если он вдруг начинал просыпаться — мы тут же уходили, чтобы никто не услышал его крики. ...Дети подземелья.       Илюша рос, а я думала, как ему объяснить, что происходит вокруг. Как сказать, что у него есть бабушка, дядя и тётя? Что другие дети ходят в детский сад, играют на площадках, ссорятся из-за игрушек и мирятся на мезинцах? Как объяснить, почему ему нельзя на улицу? Я не стала говорить ничего. Сказала только:       — Это просто телевизор — в нём всё понарошку.       Илюша не понимал чего лишён, потому и не страдал из-за своих лишений. Как те дети, которые воспринимают свое положение как должное, потому что им не с чем сравнить.       Илюша не был ребёнком-маугли, но рос в социальной изоляции и у него было очень искажённое представление о мире, а сам он совсем не напоминал обычных детей своего возраста. Мой похититель не обращал на него никакого внимания, никогда с ним не разговаривал и не хотел быть ему отцом. Это вызывало ещё больше вопросов относительно того, почему он хотел, чтобы я забеременела.       После Илюши он начал покупать мне контрацептивы. После семнадцати лет мы стали всё реже и реже заниматься сексом. Я боялась, что он похитит себе ещё одну маленькую девочку, но этого не случилось.       Я не знала, чего ждать. Я видела по телевизору истории похожие на мою, и в каждой из историй пленницы находили способ сбежать или их спасала какая-то счастливая случайность. Что спасёт меня?       Какое-то время я строила планы, в которых хотела наброситься на похитителя с осколком стекла или ножом. Но побоялся, что не смогу его убить, а только раню, и после он меня убьёт. Как-то я подобрала на улице камень, написала на бумажке кто я, где я и что со мной, обмотала её вокруг камня, и когда он следующий раз вывел меня на улицу, я хотела перебросить её через забор. Но забор был высоким и далеко от меня, а он не сводил с меня глаз — я не решилась.       После двадцати лет мы с ним больше ни разу не занимались сексом. Илюша рос, я учила его читать и писать.       Я много раз пыталась разговорить похитителя, но он продолжал молчать. Я понимала, что моя с сыном жизнь зависит от того, что творится в его голове. Мне казалось, что в какой-то момент он загорелся идей о похищении, но эта идея была куда лучше реализации. Он как ребёнок, который долго и настойчиво просил новую игрушку, но получив её поиграл с ней всего несколько дней и забросил. Его интерес ко мне исчез уже очень давно, но он не мог меня выбросить, как дети выбрасывают ненужные игрушки. Он не мог меня отпустить, сколько бы я не обещала, что никому ничего не скажу, потому что не мог быть во мне уверен. Он мог бы давно убить меня и Илюшу и надёжно спрятать тела, но что-то не давало ему это сделать. Этот человек не был жестоким и злым, он был странным, и только ему одному было известно, как он воспринимает эту ситуацию и почему принимает те или другие решения. В финансовом плане он мог содержать нас с Илюшей, и содержал, как порой родители содержат свои «ошибки молодости» — без каких либо чувств и заинтересованности.       Видимо, в какой-то момент на него лавиной хлынули осознания перспектив на будущее: он будет стареть, я буду стареть, Илюша вырастет во взрослого мужчину. Он создал ситуацию, из которой только одна сторона сможет выйти победителем: либо он сядет и мы с Илюшей будем жить нормальной жизнью, либо он убьёт нас с Илюшей и будет жить нормальной жизнью.       Как-то он пришёл к нам с Илюшей и больше часа молча на нас смотрел. Я как-то сразу поняла, что это конец. Просила и умоляла его отпустить Илюшу.       — Он же ничего не понимает. Он даже не знает, как меня зовут.       Но он смотрел на меня тем же безразличным и отсутствующим взглядом, что и каждый день до этого.       Вечером 30 октября 2015 года он убил меня. И убил моего сына.       Моё имя никогда не встанет в ряд с именами Джейси Ли Дюгард, Кати Мартыновой и Фусако Сано, потому что я не выжила.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.