Старк чувствует.

Старк думает, что перестал чувствовать после смерти родителей. Он привык выходить на публику в образе саркастичной сволочи, бросаться неуместными шутками, сияя в свете софитов под крики поклонников, привык заливаться любимой химической формулой, чувствовать, как размокает изнутри, превращается в кашу, размазывает себя по полу. Когда-то в ход шел только дорогой виски. Старк смеется. Две бутылки водки за пять долларов тяжелым грузом оседают в голове. Старк думает, что перестал чувствовать что-то кроме того, как горит пищевод и тлеют угли то баснословно дорогого, то непомерно дешевого алкоголя в желудке. У него дыра в груди и дыра в печени. Может быть, не только физически. Старк смеется. Когда-то его тоже называли фантомом. Старк думает, что перестает чувствовать после того, как злорадно-спокойное лицо Стейна возникает в поле зрения обездвиженных глаз. Расплывчатое из-за слез, конечно, невольных слез. Старк думает, что это последний раз, когда он чувствует. Чувствует боль и страх. Много боли и страха. Старк хотел бы засмеяться, вот только парализованные мышцы недееспособны. Старку хочется хохотать от собственной никчемности. Старк думает, что перестал чувствовать, когда Кэп прекратил существовать как часть его команды. Когда Кэп прекратил появляться в башне. Когда Кэп исчез из страны. Когда Кэп стал вне закона. Когда Кэп решил защищать предателя. Наемника. Убийцу. Солдата, который даже не помнит. Он смотрит почти виновато, почти затравленно. Почти раскаивается. Но «почти» никогда не считается. Старк хочет смеяться, хохотать, биться в истерике на полу, захлебываясь собственной слюной и слезами. Но захлебывается только кровью, когда щит Роджерса раз за разом калечит костюм, тело и сердце. Может быть, речь не о реакторе. Но это только одно маленькое «может быть». Старк думает, что перестал чувствовать. Он все так же самоуверен, высокопарен и саркастичен. Он все такая же невыносимая заноза, все такой же никудышный гений. Когда Старк находит мальчишку, он уже на грани. Наркотики были. Легкие. Пока только легкие. Алкоголя было еще больше. А мальчишка такой… он просто еще мальчишка. Он наивный и непосредственный. Он веселый, импульсивный, неунывающий, надоедливый, приставучий, проблемный и неустанно восхищающийся. Он не видит в Старке черни, не видит порока и не видит грязи. Он видит того, кто остался в десятках лет позади, с амбициями, с планами, с целями, с жаждой жить за счет жизней других. С жаждой быть востребованным. А сейчас Старк до неприличия смешон. Сейчас Старк на грани. Старк думает, что перестал чувствовать. Что это последний раз, когда он чувствует что-то. Что-то кроме пьяного тумана, горького осадка в глотке. Старк надеется, что перестанет чувствовать. Старк смеется. Этот смех страшный. Это смех почти предсмертный. Но «почти»…

***

Старк чувствует, как закипает мозг. Как пенится серое вещество, как пламенятся клетки, как обугливается кора. Чувствует как кровь сочится из ушей, слышит, как раскалывается черепная коробка и лопается кожа. Как потрескивают, сгорая, волосы. Старк чувствует, что жив. Он жалеет, что все еще жив. Старк чувствует прохладу. Его голова на месте. Старк чувствует холодные ладони на висках, холодные ладони на лбу, холодные ладони на щеках. Старк чувствует, как утихает пламя. Старк чувствует. Старк чувствует. Чувствует то, к чему, думал, никогда не вернется. Чувствует давно забытое, запертое, нежеланное. Чувствует то, что так усердно запивал, закуривал и закалывал. Замаливал своему грешному богу. Старк стонет и тянет руки к реактору. Он уверен, что все там. Он уверен, что нужно только выдернуть, извлечь, отключить. Что корень всех проблем в смертоносном жизненно необходимом магните в груди, и все осколки, которые только могли, уже добрались до сердца. Руки в других руках. В холодных ладонях. Они по-юношески мягкие и неуверенные. Руки с силой стискивают старковы запястья и тянут обратно. Старк не уверен, что именно доламывает его. Может быть то, что холодные руки ложатся на спину и плечи, сжимают с совсем не подростковой силой. Может быть, это извечное и привычное уже «мистер Старк», такое официальное от Хэппи, и такое трогательно-доверительное от него. От мальчишки, которого он нашел. Мальчишки, который может сыграть в ящик в любую минуту из-за старковских разборок. Мальчишки, который сумасбродно бросается под перекрестный огонь и виновато смотрит в надежде на похвалу. Мальчишки, который слепо восхищается. Питера, который сейчас здесь. Старк тянет на себя его дурацкую клетчатую рубашку, что-то трещит и падает с тихим стуком. Плевать. Старк чувствует тепло и слабый запах стирального порошка, слышит частое биение сердца. Старк рыдает на руках у подростка так, как не рыдал никогда. Потому что Старк чувствует. И, кажется, больше не хочет прекращать.