***
— Мы тысячу раз говорили об этом! Ты девушка, тебе не нужно это! — кричит Мейбуки, едва сдерживаясь, чтобы не огреть дочь по лицу кухонным полотенцем. Сакура рассерженно пыхтит и остервенело взмахивает руками, стараясь убедить мать. — Как ты не поймёшь, что я этого хочу? Мне не нравится торчать днями на кухне рядом с тобой! Я хочу быть куноичи! — в сотый раз заводит Сакура свою песню. Мать в один момент разворачивается к ней лицом и со всего размаха бьет по лицу. Молодые зеленые очи моментально наполняются соленой влагой и непрошеные слезы стекают по щекам капля за каплей, ни на секунду не останавливая своего потока. Сакура жмурится, кусает губы и мысленно просит саму себя не плакать. Но никакие внутренние доводы не помогают ей утихомирить истерику. Напротив, она чувствует себя настолько обиженной и оскорбленной, что желание разрыдаться в голос только усиливается. — Ну и как ты собираешься стать ниндзя, если плачешь от одной несчастной пощёчины? — едко спрашивает женщина, нависая над девочкой подобно коршуну. Харуно старшая праведна и крайне страшна в своём гневе. Она хватает дочь за волосы и дергает так сильно, что выдирает несколько прядей. Она выталкивает Сакуру с кухни и велит умыться и начать накрывать на стол. Чуть позже, когда они всей семьей сидят за столом и Такеши делится своими успехами в контроле чакры, Сакура мечтает воткнуть вилку ему в глаз. Ненавидит, потому что его отправляют в академию со слезами гордости на глазах, а ее с криком и просьбой не реветь, если она провалит экзамен.***
Такеши получает звание Чуунина в четырнадцать лет. Это стандартный возраст для получения ранга, а значит в этом нет ничего особенно, но родители гордятся им так как будто он получил должность в АНБУ и сам Хокаге здоровается с ним за руку и никак иначе. Сакуре невдомёк почему так и что такого в этом особенного, а потому она ставит перед собой цель. Получить звание раньше брата и утереть ему наконец нос. Просиживая дни и ночи над книгами, заучивая и зазубривая их до дыр, она живо представляет как получит звание и прибежит домой хвалиться… И может быть тогда её родители поймут, что она рождена для чего-то большего? Но ее мечты так и остаются мечтами. Попав в реальный мир, она понимает насколько слаба и беспомощна. Стоит им попасть в лес Смерти, как она тут же чувствует едкое чувство страха и ужаса. Она старается не отставать от Саске с Наруто и по возможности держаться у них за спиной, потому что это единственный вариант выжить. Но когда команда звука нападает на них, у неё в голове одновременно бьется две мысли «я должна защитить ребят» и «я не проиграю Такеши» и только это подталкивает её к тому, чтобы встать и кинуться в бой. Заветную мечту она так и не выполняет. Ровно в четырнадцать лет, так же как и он, она получает звание Чуунина. Но все незримо меняется. Родители словно оживают, замечают что под внешней слабостью скрывается пламя, которое невозможно потушить. Мать вдруг перестаёт ее доставать и больше не мешает учебе. Только Сакуре достигнутых высот мало, особенно при том, что брат все равно оказывается на шаг впереди. Поэтому она падает на колени перед Цунаде и просит помочь, сделать сильнее. Пока она рвёт когтями себе путь вперёд, он идёт легко, с надменной улыбкой на губах. И покуда она бесчисленное количество раз пропускает удары наставницы, варит неправильные отвары и всячески ошибается, он будто и не совершает ошибок. Зато во всем есть свои плюсы - его редко можно застать дома. Тренировки и миссии отнимают всё его время. В сущности, Такеши ей совершенно ничего не сделал. Ни разу он не сказал ей грубого или злого слова. Ни разу не указал на её место. И даже поздравил, когда она вернулась домой с документами о зачислении в академию. Он ни разу не сделал ей зла, но и добра он не делал. Не пытался помочь с техниками, не защищал перед матерью или озлобленными подружками, которые её обзывали. Он просто сделал вид, что их жизни никогда и не были связаны и они друг другу совершенно чужие люди. Им так и не пришлось заключать «перемирие», потому что никакой «войны» и не было. Просто была её ненависть и его безразличие. И одно время им даже удавалось сосуществовать в гармонии. Как раз тогда, когда они оба были слишком заняты своими делами, чтобы замечать друг друга и на секунду Сакура даже подумала сменить гнев на милость и попытаться хоть раз поговорить с братом нормально. Но он, словно предчувствуя это, подкинул масла в огонь. — Не хотел говорить, пока не буду уверен, — тихо завёл разговор парень, отложив палочки и чашку с рисом. Отец с матерью тут же взволнованно подняли на него глаза, приготовившись слушать. — Я прошел экзамен на Джоунина и прошёл его удачно. Скоро будет награждение. Мебуки тут же бросилась его поздравлять и обнимать, а Сакура молча вышла из-за стола, мечтая размозжить голову брата об стену. На следующий день во время тренировки она вдруг раскрыла весь свой потенциал, разрушив огромный валун ударом кулака. И злость, которая ею руководила, не позволила почувствовать ноющей боли в сломанной руке. Когда Сакура получила звание ниндзя-медика и сама Тцунаде отметила ее недюжинную силу и талант, ее мать осталась беспристрастной. — Молодец. Возможно Такеши разрешат взять тебя под крыло. Тогда я буду спокойна, что он сможет тебя защитить, в отличии от тех недоумков, с которыми ты в одной команде. Одному богу только известно сколько терпимости в тот момент проявила Харуно младшая, чтобы не свернуть матери шею.***
Решение Хокаге отправить их на миссию по поимке Саске не было удивительным. Великая неудачница прекрасно осознавала, что Наруто никакими цепями и печатями не удержишь в селении, если он узнает хоть какую-нибудь информацию об Учихе. И Сакура была очень рада, что наконец подвернулась хоть какая-то информация. Они с Узумаки радовались любой зацепке. Но вот решение назначить им в команду второго капитана было подозрительно. А уж когда в кабинет вошёл Такеши, который не появлялся в доме более года, Сакуре и вовсе захотелось выть. И Наруто, к которому она только-только прониклась чувством симпатии и терпимости, в миг вывел ее из себя своим счастливым криком. Харуно старшего он едва ли не побежал обнимать, радостно вереща. А для Сакуры открылась одна неожиданная правда. Ее брата любят все, кроме неё. Только… Было ли это и вправду такой неожиданностью? И на миссии рядом с братом она опять почувствовала себя той тринадцатилетней девочкой. Слабой и беспомощной. А она терпеть не могла переноситься мысленно в то время и тонуть в вязком чувстве ненужности. Когда на них напали ниндзя звука, Такеши одним движением руки завёл её себе за спину. Сакура несколько бесконечно долгих секунд оглядывает его с ног до головы. Розовые волосы, почти такой же длины как у неё самой, которые развивает ветер. Высокий зелёный воротник жилета, прикрывающий шею. У него самый обычный синий костюм и невероятно большие мужские плечи, за которыми её почти не видно. Она никогда не придавала значения его внешнему виду, предпочитая и вовсе на него не смотреть, но теперь замечает детали, которые ранее ускользали от неё. Например то, что он носит бандану на руке и перчатки без пальцев. Проколы в ушах, небольшой шрам чуть выше запястья. Замечает, наконец, что он на целую голову выше. И замечает ту силу, с которой он разрубает противника пополам. Кровь фонтаном обдаёт его и пара тёплых капель попадает ей на щёку, но этого она уже не замечает. Злоба затуманивает её взгляд. - Да что ты у меня под ногами крутишься? Я могу за себя постоять! — орет она бешеным зверем, со злости ломая дерево. Наруто, семенящий на заднем плане, в ужасе крестится и отходит от греха подальше. - Мама сказала мне тебя защищать и я следую её словам, — пожимает плечами парень, даже бровью не поведя от разрушительной силы сестрицы. К слову, лицо у него всё в крови, но этот факт его, кажется, нисколько не волнует. - Ещё раз ты помешаешь мне и защита потребуется тебе! — угрожающее шипит девушка, обходя брата стороной. Хатаке, стоящий все это время неподалёку, подходит к товарищу и похлопав его по плечу, говорит: — Ты не даёшь ей шанса раскрыться. А ей уже давно не двенадцать, — и улыбнувшись, уходит. Тем же вечером им приходится столкнуться с группой ниндзя-отступников и Сакура необдуманно кидается в бой первая. Она ломает землю под их ногами, прицельными ударами кулаков отправляет беднягу в свободный полёт и выплёскивает на них всю свою ненависть. Какаши решительно удерживает Такеши на месте, даже когда Сакура пропускает вражеские удары. По итогам не длительной драки она выходит победительницей. Только несколько неглубоких ран на руках и порванная безрукавка свидетельствуют о её борьбе. Прежде чем Харуно старший успевает что-либо сказать, Хатаке стягивает с себя джоунинский жилет и молча надевает его на девушку. Это, конечно, ничего не значит. Просто жест доброй воли, чтобы молодая девушка не ходила в рваной майке, которая теперь так слабо справляется со своей задачей, не скрывая интимных мест. Сакура не видит в этом поступке ничего романтичного. Не видит она, зато видит он. — Сними жилет, — холодно, почти злобно произносит Такеши, стоит Сакуре застегнуть его до конца, — Жилет должен носить Джоунин, это его обмундирование и ты не имеешь права его надевать. Подобное замечание бьет Сакуру словно обухом по голове. Наруто немедленно вступается за неё, что-то кричит про то, что Такеши ведёт себя как козел и это в конце концов вынужденная мера, не ходить же ей голой. — Если она смущается ходить в драном, то я вообще не понимаю, как она оказалась здесь. Сакура молча снимает жилет и до конца миссии остаётся в своей порванной безрукавке, несмотря на то, что Хатаке проявляет невиданную доселе заботу и покупает ей кофту на рынке. Она сухо благодарит его за подарок и убирает подальше в сумку. Когда они возвращаются в деревню ни с чем, Сакуру поочерёдно отчитывает Хокаге, а потом и Мебуки, за неподобающий внешний вид. Но Харуно младшая просто не обращает на это внимание. Придя на тренировочное поле, она срывает с себя майку и тут же сжигает её. Кажется долгое нахождение в мужской компании плохо на неё влияет, потому что она стоит совершенно обнаженная по пояс и даже не думает о том, что её кто-то может увидеть. Выудив из сумки подаренную Хатаке кофту, она молча нацепляет её и идёт тренироваться, не замечая, что за ней следят. Уже ночью, возвращаясь домой на ватных ногах, она замечает за собой слежку. Пару минут виляет дворами, но решает, что слишком устала, чтобы играть в подобные игры, а потом просто разворачивается и в три прыжка догоняет того, кто так назойливо составляет ей «компанию». — Сенсей! Чего вы за мной хвостом вьётесь? — Боюсь что ты от усталости свалишься и уснёшь посреди дороги, а мирным жителям тебя потом обходи. Нехорошо. Хатаке улыбается через свою маску, а у Сакуры вдруг темнеет в глазах от далеко не детских мыслей. Они поражают её как гром. Невинное «интересно, какой же он под маской?» приводят её к неутешительному желанию сорвать не только эту маску, но и чертов зелёный жилет, что однажды побывал на её голых плечах. До чего же было бы хорошо перенестись в кровать прямо сейчас и с ним. И плевать на условности и мысли. Поняв, что она просто раздевает его глазами, Харуно спешит отвести взгляд и нервно усмехнуться, закусив нижнюю губу до крови. — Всё хорошо? — простодушно спрашивает он, не замечая её метаморфоз. Интересно, он вообще заметил, что она выросла? Что стала старше, сильнее, увереннее в себе. Он вообще видит хоть что-нибудь кроме своей глупой и пошлой книжки? — Как всегда, — сама себе отвечает она и молча уходит домой, не замечая, что он остаётся на месте, провожая её тонкий силуэт взглядом. — Родители уехали к бабушке в страну водопадов. Он сидит в гостиной и спокойно попивает чай, читая какую-то книгу. Сакура плюет на свою ненависть. Падает рядом, забирает чашку и осушает её, несмотря на то, что чай горячий. То, что они остались вдвоём - плохо, но факт того, что мать не будет её трогать, радует слишком сильно. — Что за уродская кофта? — Такеши разглядывает чёрный свитер, который ей на несколько размеров велик. Он местами в пыли и грязи, но разве ей есть до этого дело? — Какаши-сенсей подарил, — коротко поясняет она, пожимая плечами. Встав с дивана, собирается уже уйти, но вспоминает о том, что ела последний раз вчера. — Сними. — Ещё что придумаешь? — Сакура в мгновение ока оказывается рядом, заглядывая в глаза. И словно видит их в первый раз. На неё словно взирают два крупных камня агата, но никак не человеческие глаза. Сакура не успевает за своими мыслями. Просто смотрит в омут зелёных очей, тонет в них, как в болоте. Сложно оторваться от глаз, но её взгляд скользит по чёрным коротким ресницам, острым скулам, которыми она никак не может похвастаться. И губы у него пышнее, чем у неё. И в целом он слишком красив. Точеный профиль, обрамлённый безграничной внутренней силой. Что там в глубине его глаз? Черти пляшут на её могиле, не иначе. С трудом ей удаётся мысленно собраться, почти настроиться на то, чтобы отойти и молча уйти в комнату, оставляя его победителем в этом маленьком сражении, как он хватает её за подбородок. Сухие, грубые пальцы впиваются в щеки и она не успевает даже моргнуть, как он целует её. Грубо, насильно. Сакура бьет прицельно в солнечное сплетение, без применения чакры. Он тут же убирает руку, отстраняется и смотрит куда угодно, но не на неё. Она уходит в спальню так ничего и не поняв. Солнце ещё не успевает подняться над горизонтом, когда она уходит на полигон. Всё в том же грязном свитере. Для разминки ломает пару деревьев, а придя в чувства, хватается руками за волосы и пронзительно кричит. До самого вечера она тренирует контроль чакры, а потому создаёт несколько скальпелей чакры и ловит ими пролетающие листы дуба. К вечеру она утопает в ошмётках листвы и вновь валится с ног от усталости и голода. — Опять планируешь упасть посреди дороги? — Какаши стоит у выхода из полигона. Неизменная маска и книжка в руках. Сакура подумывает изрешетить эту книжечку скальпелями, но потом решает, что у неё просто не хватит на это сил. — Клятвенно обещаю не падать на дороге и отползти в случае чего в ближайший переулок и уже там тихо умереть. — Нет, так не пойдёт. Я просто обязан проследить за тем, чтобы ты умерла дома, а не в переулке. Правда, если ты умрешь, Цунаде следом похоронит и меня, а потому я лучше отведу тебя домой и прослежу, чтобы ты не скончалась от усталости. Сакура недовольно хмурится. Так много слов и так мало смысла. И чего ради он вообще тут торчит? Прячется от Гай-сенсея и Ли? От Цунаде? Наруто? Чего ради ему здесь быть? — Лучше тогда отведите меня поесть, — вздыхает девушка, прикладывая руку к животу, сжимая в кулаке ткань свитера. Свитер? Не уж то приходит проверить носит ли она его подарок? — И куда бы ты хотела сходить? — Туда, куда меня пустят в таком виде, — Девушка лишь бегло глядит на пыльную одежду и листья в волосах. Надо бы стушеваться и спрятаться за ближайшим кустом, чтобы никто не увидел, да только сил на конспирацию не осталось. — Ты отлично выглядишь. Они сидят в кафе, пьют чай и ждут свои блюда. Разговор, на удивление, идёт крайне бодро и легко. Они обсуждают прошлые миссии, вспыльчивый характер Наруто и дружно смеются. Сакура старательно делает вид, что не замечает как он, словно между строк, говорит что у неё отрасли волосы и какая удивительная сила. Он дарит комплименты так деликатно и красиво, что щёки у неё ни на секунду не перестают быть ярко розовыми, удачно сливаясь с волосами. — Я вас тогда толком не поблагодарила за свитер. Он очень удобный, тренироваться одно удовольствие! — Сакура расплывается в широкой улыбке, украдкой поглядывая на свитер. Его и правда не охота снимать. Слишком уютно он обнимает её, словно убаюкивая. — Рад, что он нравится тебе. Правда, тебе стоило надеть его ещё тогда на миссии. Нехорошо получилось… Они оба умолкают на секунду, раздумывая кто о чём. Официант, появившийся перед их столом, разгоняет то небольшое напряжение, что успело повиснуть в воздухе. И каждый молча принимается за еду и до конца вечера не поднимает более этот вопрос. Но он все ещё висит в воздухе. «Почему Такеши тогда себя так повёл?» Хатаке провожает ее до дома молча, не спрашивая разрешения. Так же он расправляется с счётом, не давая Сакуре успеть возникнуть с предложением разделить напополам. Копирующий ниндзя действует так, как задумал и ей просто не остаётся выбора - она подчиняется его воле и не сильно против такого расклада. Стоя на пороге дома, она очень хочет сказать что-нибудь приятное, но в голове как назло пусто, поэтому она растерянно улыбается и ищет помощи у Хатаке за плечом. Авось повезет и в воздухе сами собой образуются нужные слова? — Сакура… — Начинает было мужчина, но умолкает. — Сакура — слышится грубый голос брата за спиной. Харуно устало закрывает глаза и вздохнув, громко желает хороших снов и уходит в дом, оставив мужчин топтаться на пороге. — А я думал ты по маленьким мальчикам. Не зря же Саске у тебя был любимчиком, — усмехается Такеши, вольготно опираясь плечом о дверной косяк. — Инцест - дело семейное, не правда ли? — Парирует Хатаке и, искусственно улыбнувшись, уходит прочь.***
Проснувшись утром, она пару секунд сидит в комнате, затаившись. Слушает как Такеши чем-то гремит на кухне и решает - оставаться с ним опасно. Она не может объяснить этого чувства, но она упорно избегает его общества, особенно после той ночной выходки. Она так и не спрашивает что это было, не интересуется, был ли он пьян. Она делает вид что ничего не произошло, хотя он не перестаёт сводить с неё глаз. Следит внимательно, выжидательно и она решает - нужно вилять. Бесшумно собирает сумку с вещами, пару книг и выходит через окно, даже не умывшись. Сакура решает скрыться в госпитале, а Цунаде с радостью отдаёт ей половину всех больных, строго наказав вылечить всех и даже тех, кто остался без рук и ног. И она с радостью окунается в жизнь больницы, становясь с ней одним целым. Госпиталь вдруг становится её убежищем от настойчивого внимания противоположного пола. Наруто, к чьим «ухаживаниям» она почти привыкла, неожиданно активизируется с двойной силой, но больницу он обходит стороной, разве что иной раз орёт у неё под окном, но это терпимо. Куда хуже это странное поведение бывшего учителя. Хатаке целую неделю «невзначай» попадается ей на глаза, иногда приглашая в кафе, но ей совершенно не хочется сидеть за столом и притворяться леди, а потому она зовёт его на совместную тренировку, а он от чего-то тушуется и невнятно лопочет о больной спине. Сакура не обращает внимания, безразлично пожимает плечами и спешит нырнуть обратно в больничное крыло, потому что видит вдалеке заметные розовые волосы. С испугу она даже думает о том, что сама привлекает ужасно много внимания таким же цветом волос и подумывает перекраситься в чёрный. Возможно тогда они все перестанут её преследовать? — Сакура-сан, — Ношико, миловидная девушка с каштановыми волосами и яркими фиолетовыми глазами, нерешительно стоит в дверях кабинета. Харуно всякий раз передёргивает, когда студенты, одного с ней возраста (иные и старше) обращаются к ней так уважительно. Да, Цунаде обучила её лучше их, но нельзя отрицать - учительница потакает своей ученице и балует её. Назначает на высокую должность, доверяет сложные операции. Сакура не хочет выделяться, но её все равно выделяют. — Что такое? — медицинские карты на её столе стоят высокой стопкой и один взгляд на них вызывает зубную боль. От бесконечной писанины болят пальцы, но грех жаловаться, учитывая, что все эти истории болезни лежат на подпись для выписки. — Там АНБУ в приемном покое, а ни у кого нет разрешение на то, чтобы оказать ему помощь, хотя выглядит он хорошо, открытых ран нет, на ногах держится твёрдо. Только молчит, — Харуно вздыхает. Когда это показатель устойчивости ног стал поводом для вывода «всё хорошо»? Да и АНБУ обычно не являются в больницу в обмундировании, если от этого не зависит их жизнь. Обычно они приходят в штатском, во всяком случае так говорит Пятая, а уж правды не знает никто. К тому же осматривать АНБУ она ненавидит. Ради сохранения тайны, они не отвечают на вопросы о самочувствии и прежде чем узнать что с ними случилось, приходится три часа задавать простейшие вопросы ответ на которые да/нет. Повторно вздохнув, она встаёт из-за стола. — Пойдем, посмотрим что там с ним. Сакура бьётся с неизвестным пациентом уже добрых двадцать минут, но никак не может установить что же с ним. Внешний осмотр не даёт ничего. Изучив его чакрой, она так же не получает внятного ответа, а уж от постоянных кивков у неё начинает раскалываться голова. — Вы пострадали во время миссии? Отрицательно. — Вы чувствуете недомогание? Кивок. — Боль в внутренних органах? Кивок. — Боль острая? Кивок. — Боль в области грудной клетки? Кивок. — Сердце? Кивок. — Вы думаете, что это яд? Кивок. Сакура в пятый раз проверяет грудную клетку, сканирует её тщательно и внимательно, но ничего не находит. Приносит антидот от простейших ядов, но он отказывается его принимать. Сакура ненавидит эту маску и подумывает наплевать на правила, сорвать её с лица и заставить говорить нормально. Когда он в пятый раз намекает на сердце, она одновременно хочет расплакаться и вскрыть ему грудную клетку на живую. Понимая, что она сама не справится, она посылает за Цунаде. Пятая врывается в палату через десять минут, со стойким запахом алкоголя и глазками в кучку. Только взглянув на больного, непривычно хмурится и окутав ладонь зелёным светом, самолично проверяет его сердце, потом долго смотрит на маску и прищурившись, шипит: — Уходи подобру-поздорову. АНБУ тут же встает на ноги, кланяется ей и Сакуре, и покидает палату через окно. — Но, он говорил что у него… — Харуно растерянно глядит на наставницу и чувствует себя глупо. — Он был здоров. Физически. До конца смены она не смыкает глаз. Раздумывает над странным пациентом, заполняет карточки и бегает к больным, которым посреди ночи не спится. Несмотря на то, что она ужасно хочет спать, она отдаёт приказ интернам - идти спать и, оставшись одной в спящем отделении, чувствует себя счастливой.***
Через три дня, когда она дремлет на старом скрипучем диванчике, в кабинет вновь врывается Ношико. Сакура тут же открывает глаза, злобно смотрит на неё, но молча вопрошает, зачем она пришла. — Там опять тот АНБУ. Отказался от помощи Каори-сан и ждёт вас. Розоволосая молча встаёт, не обременяя себя тем, чтобы поглядеть на себя в зеркало. К чему ей расстраиваться? Потерев глаза и кивнув, снимает со спинки стула белый халат и, накинув на плечи, идёт в палату. Мужчина как и в прошлый раз сидит на кушетке. Белое больничное освещение удачно бросает тень ему на глаза. Кошачья маска скрывает лицо, чёрный костюм плотно облегает тело, а на голове бандана скрывающая волосы. Кажется этот человек помешан на секретности. — Вы пострадали на миссии? — начинает девушка опрос, предполагая, что он пришёл поиздеваться. — Вы чувствуете недомогания? Боль в грудной клетке? В сердце? На все вопросы он кивает, а она вздыхает и ложится на соседнюю кровать. — Вы врёте, как и в тот раз. Раз вам нравится сидеть тут - сидите, а я слишком устала, чтобы играть с вами в доктора. Я посплю, а станет хуже - будите. И она засыпает. Ей настолько плевать на условности и риски, что она засыпает без задней мысли. Морфей, точно только и ждал этого, захватывает её с головой и, минуя фазу поверхностного сна, она погружается глубоко в свои сновидения. Ношико, зашедшая проверить не требуется ли помощь, застает весьма странную картину. Сакура мирно посапывает, стараясь спрятаться в своём белом халате, а неизвестный ниндзя сидит рядом, точно сторожа её сон.***
— Чтобы сегодня же пошла домой! Я не собираюсь тебя лечить, если вдруг ты упадёшь в обморок от усталости! — Цунаде приходит в больницу редко, только на собрания или когда у неё вдруг появляется спонтанное желание провести пару часов за разговорами с больными. И надо же было Сакуре так непредусмотрительно попасться ей на глаза. Харуно вот уже неделю сидит в больнице безвылазно. И это сказывается на её внешнем виде как нельзя лучше - бледная, осунувшаяся, с мешками под глазами. Хокаге, увидев её и узнав что она работает без выходных, с горяча замахивается, чтобы треснуть по голове, но благоразумно решает - она сейчас не переживёт и детского подзатыльника. — Хокаге- сама! Это потому что тот АНБУ до сих пор приходит и требует Сакуру-сан! — У Ношико дрожит голос от волнения с великим саннином, а Сакура подумывает отправить её мыть утки, чтобы впредь держала язык за зубами. — И чего ради ты к нему выходишь? Прохвост! Ну я ему задам! — злится блондинка и, развернувшись, уходит прочь. Сакура вздыхает, забывает про свою маленькую месть и уходит к больным, у неё плановый осмотр в самом разгаре. В тот день АНБУ и правда не приходит, но она все равно не спит. Бегает из палаты в палату и сбивает каблуки об больничную плитку. Утром, зевая, спускается к регистратуре, дабы забрать больничные карты вновь поступивших и обнаруживает на лавочке бывшего учителя. — Какаши- сенсей? С чего вдруг вы зашли? — удивляется она, подходя к нему. — Говорил же, спина побаливает. Не осмотришь меня? — А маску снимите тоже? — игриво спрашивает Сакура с улыбкой на глазах и махнув рукой, провожает до свободной палаты. Кладёт на край стола новые больничные карты и просит мужчину раздеться до пояса. Копирующий ниндзя интересуется её делами, пока раздевается за ширмой. — Отлично. Только Цунаде-сама ругается на меня за то, что слишком много времени провожу в больнице, — отвечает она и повернувшись, неожиданно краснеет. Какаши остался в маске, но от одного вида его голого торса ей становится худо. Она опять вспоминает те неуместные мысли о поцелуях и прочие глупости. Стоит ей начать осмотр, как в голове неожиданно складывается единая картина. Молча отойдя, она несколько секунд глядит в окно, потом поворачивается обратно и смотрит на него рассерженно. — Ну и зачем? — спрашивает она с упреком в голосе. Он делает вид что искренне не понимает. — Зачем приходите в маске и жалуетесь на сердечную боль? Думали я не пойму? Не замечу? В чем смысл? Если это какая-то шутка или проверка - это очень некрасиво. Они напряжённо молчат, глядя друг другу в глаза. Сакура бы ударила его, да только не осталось никаких сил. — Потому что сердце у меня тоже побаливает. — Вы все кивали, когда я спрашивала про яд. Чем же таким вы отравились? — Синильной кислотой*, — усмехается он, глядя на её растерянный вид. — Ты, Сакура, сама по себе самый страшный яд. Он подходит вплотную, не давая места для отступления. Кладёт ладонь на её ладонь, а второй гладит по бедру. Мысли в ужасе разбегаются у неё в голове и все что остаётся, стоять и ждать. Неведомо чего. Чужие ладони ползут под рубашку, задирая. Холодные пальцы касаются тёплого тела и она не выдерживает. Ей и так нужно прилагать усилия, чтобы устоять на ногах. Дрожащими руками спускает маску и целует совершенно неуверенно, опасливо. Он, только этого и ожидая, углубляет поцелуй, сжимает в руках и усаживает на стол, раздвигая ноги, чтобы подойти ближе. Сакура закрывает глаза, обнимает за шею и самозабвенно целуется. Просто наслаждаясь мягкостью чужих губ и дрожит всем телом от удовольствия. Какаши одних поцелуев мало. Он стаскивает с неё халат, расстёгивает блузку и собирается сорвать лифчик, как она бьет его по рукам, прерывая поцелуй. — Акуратнее, мне ещё работать, — произносит она, едва не давясь слюной. Тихо хрипит и пытается откашляться. Хатаке глядит на неё с усмешкой на губах и аккуратно расстёгивает белье, задирая его наверх, открывая обзор на грудь. Сакура вдруг вспоминает, что похвалиться ей особо нечем. Природа жестоко обделила её женским счастьем и за свой никчемный (по её мнению) первый размер хочется немедленно попросить прощение. Она было тянет руки, чтобы прикрыться и вообще отложить это всё на потом (если это «потом» наступит), но он хватает её за руки и отводит их в стороны. почти мгновенно опускаясь ниже. Сакура разглядывает больничную стену напротив и никак не поймёт, нормально ли, что стена у неё в глазах плывёт. О том, чтобы сдерживаться, она не думает вовсе. Стоит руке Хатаке по-хозяйски сжать её грудь, как она заходится в блаженном стоне и выгибается животом вперёд. Не смотря на искры в глазах, ей удаётся разглядеть его лицо. Тёмные глаза и жуткий шрам, который она жаждет попробовать языком. Небольшая родинка и губы, сомкнувшиеся на её левом соске. Удовольствие не даёт ей нормально мыслить, она даже не заметила, когда он успел пройтись дорожкой поцелуев по её шее и прочно установиться на груди, жадно кусая. Когда пальцы касаются её лона, она тихо, сжав зубы, мычит от удовольствия, невольно пытаясь свести ноги вместе. Сакура никогда не оказывалась столь близко с мужчиной, а в мечтах всегда видела темноглазого носителя шарингана… Что ж, отчасти её мечты сбылись. Мужчина перед ней тоже темноглазый и даже может похвастаться шаринганом, только он лет на двенадцать старше и не о нем она мечтала с пяти лет. Неожиданно она вспоминает и о своей нежной любви к Саске и о том, что именно он должен стать её первым мужчиной, и о том что она на работе, и что это её учитель… — Нет! Нет, остановись! — ужас в её глазах вперемешку со слезами сбивает мужчину с толку. На несколько секунд он теряет связь с реальностью и в противовес её словам, продолжает ласки, но Сакура только сильнее начинает ерзать в его руках. — Прости… — сделав шаг в сторону, Какаши убирает руки, глядя девушке в глаза и хочет сказать ещё что-нибудь, но не знает как. Как объяснить ей, что для него это нечто большее, чем просто секс? Что ночами он ходит в больницу не чтобы её позлить, а потому что только рядом с ней он не чувствует этого ужасного давления в груди. — Я не… Я не готова, вот так сразу. Мне страшно, — почему-то наедине с ним очень хочется быть честной. Трясущиеся руки она прячет за спиной, нервно впиваясь ногтями в ладони. — Я понимаю, — слабая улыбка касается его губ и сделав шаг навстречу, он принимается поправлять ее одежду, видя, что сама она не справится с этой задачей. — Я не хотела тебя отталкивать, — девушка отчаянно хватает его за руку, когда он застегивает черные пуговицы на её блузе. — Я знаю, Сакура, все хорошо. Я не собираюсь давить на тебя. Просто знай, тебе не обязательно прятаться в больнице от своего брата. У меня дома есть вторая спальня и я всегда готов тебе помочь. Не дав сказать и слова, он покидает палату через окно, а Харуно растерянно глядит ему в след.***
Цунаде буквально выгоняет её из больницы. Разве что вещи не выкидывает в окно. Вместо этого она предусмотрительно вызывает Такеши и вручает Сакуру в его надёжные руки. — Когда родители приедут домой? — сразу же спрашивает она, стоит им отойти от больницы на пару метров. — Через пару дней, я не уверен, — пожимает плечами парень и предлагает зайти в магазин, чтобы купить что-нибудь из еды. Урчащий живот служит доказательством его жуткого голода. — Ты что не ешь ничего? — удивлённо спрашивает она. Даже Сакура, предпочитающая забивать на легкие проблемы организма ввиду сложной работы, не забывает питаться. Пусть периодически она забывает про завтраки и ужины, и чаще ей напоминают о еде интерны, она все же ест, а Такеши выглядит как жертва лагеря смертников. — Это тебя мама учила готовить, я был занят другими делами, — неосторожно говорит он. Сакура бесится от его «других дел» которые так и гласят - я тренировался, чтобы стать лучшим, пока ты должна была стряпать мне еду. До дома они идут в тишине, всё же заходя в магазин. Всё же старания матери не пали напрасно. Кое-что она может приготовить и хотя она не обязана была заботиться о нём, в ней все жё взыграло чувство жалости. Так что, когда она заканчивает мыть посуду, на столе стоят кастрюльки с супом, рисом и мясом в соусе. Не сказать, чтобы это еда достойна какого-нибудь ресторана, но для замшелой кафешки сойдёт. — Такеши! — кричит девушка, вытирая руки полотенцем, — Иди ешь, пока я не съела все сама! — Не ори, тебя итак прекрасно слышно, — он пугает ее до дрожи своим неожиданным появлением за спиной. Девушка едва заметно вздрагивает и моментально успокаивает бешено бьющееся сердце. Ничего не сказав, она спешит ретироваться в свою комнату. — Не хочешь устроить спарринг? — брат стоит в дверях в ее спальню и держит в руках собственный подсумок для оружия. Сакура, вот уже час медитирующая, открывает глаза и о чём-то раздумывает. Вообще-то драться с ним ей не хочется от слова «совсем», но она проторчала в больнице очень много времени и мышцы уже давно неприятно ноют, прося долгожданной разрядки. — Ты же понимаешь, что я сильнее? — с вызовом произносит она, вставая с коврика и разминая шею. — Уверена? Не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы махать кулаками, — усмехается он. Через пять минут они уже стоят друг напротив друга на полигоне для боев. — Если случайно покалечу - лечить не буду. — Аналогично. Два розовых вихря одновременно встречаются в середине поля. Слышится лязг железа, скрежет и тихое шипение каждого. В другую секунду они вдруг вновь оказываются на противоположных сторонах. Сакура раздумывает, стоит ли ей бороться в полную силу и вдруг понимает - она ни черта не знает о техниках брата. Он всегда тренировался отдельно, а о своих способностях говорил с великой неохотой. — Испугалась? — Такеши достаёт свиток и через пару секунд в его руках оказывается копьё Яри с витиеватыми узорами на длинной ручке. — Я победила одного из Акацуки, — напоминает она, усмехаясь и моментально бросаясь в атаку. Когда до смертоносного оружия остаётся всего-ничего, она резко бьёт каблуком по земле. Трещина, образовавшаяся в мгновение ока, поглощает в себя Такеши, а его копьё она успевает выхватить и покрутить в руках. Через секунду из трещины выпрыгивает Такеши и, кувыркнувшись в воздухе, приземляется на ветку дерева. Сквозь листву сложно разглядеть, где именно он сидит, поэтому девушка напряжённо вглядывается в крону дерева и готовится уклониться в любую секунду. — Львиная грива! — кричит он откуда-то сбоку и Сакуру в тот же момент окутывает одеяло розовых волос. Жесткие волоски впиваются в руки и ноги, но не причиняют смертельного вреда. — Как? Откуда? Это ведь техника жабьего отшельника! — Пока Цунаде натаскивала тебя, я пересекся с Наруто и Джирайей, и он обучил меня некоторым техникам, — Такеши гадко улыбается, смотря на то, как Сакура безуспешно пытается вырваться, — Я думал этот бой продлиться дольше. — Ублюдок, — шипит Харуно, бешено дёргаясь. От нахождения в коконе из волос у неё начинает чесаться буквально каждый сантиметр тела. — Я, так и быть, выпущу тебя. Руки аккуратно опускаются на плечи и скользят вниз по рукам. За движением ладоней поспевают и волосы, исчезая с бархатной девичьей кожи. Сакура стоит истуканом, не зная, куда бежать. Голова становится такой тяжелой, как будто чугунная, а в глазах с каждой секундой становится всё темней. — Что ты делаешь? — голос у Сакуры надломленный, слегка охрипший. Такеши, покрывающий её шею поцелуями, никак не реагирует. Едва заметно сжимает её плечи в своих руках. — Прекрати… Остановись, — слезы градом катятся по её щекам, — Я сдаюсь, сдаюсь! Ты победил, только отпусти меня! — Что тебе не нравится? — голос у него чарующий, мелодичный, а руки, такие горячие, точно знают, где им нужно быть, чтобы заставлять её желать… Желать того, о чём она старается не думать. — Может тебе не нравится так, — он разворачивает её лицом к себе, заставляя смотреть в глаза. Зелёные очи темнеют, на знакомом лице появляется вертикальный шрам, а волосы медленно теряют цвет. Сейчас, в темноте, особенно тяжело не спутать его с Какаши. — Так лучше? Это лицо тебя заводит? — жуткая ухмылка холодит кровь в жилах. Сакура, несмотря на шок и страх, поднимает ладонь и со всей силы бьёт брата по лицу. По лицу, которое ему не принадлежит. — Да что с тобой не так? — визгливо спрашивает девушка и утерев мокрый нос, разворачивается и убегает с поля. До дома Хатаке она добирается за пару секунд и, стоя перед входной дверью, не раздумывая стучит. Бывший наставник открывает дверь через минуту и, удивлённо подняв брови, глядит на заплаканное лицо девушки, а потом было дергается за порог, очевидно собираясь, если не убить Такеши, так сильно покалечить, но Харуно ловит его за руку и начинает плакать с новой силой. Под натиском слез Какаши сдаётся и заходит в квартиру обратно, закрывая за девушкой входную дверь. Горячую чашку с чаем перед собой она гипнотизирует взглядом. На вопросы не отвечает и вообще никак не реагирует. Какаши просит сам себя не смотреть, не вглядываться в темные засосы на бледной шее, но взгляд неумолимо возвращается туда. В напряженной тишине ему удаётся придумать больше ста хитроумных способов убить Такеши так, чтобы он успел помучиться, но и на него не подумали, когда обнаружат труп. — Я постелю во второй спальне, а ты пока можешь принять душ, — она ожидаемо молчит. Хатаке роется в шкафу, достаёт постельное бельё, покрытое слоем пыли и пахнущее ей же. Вздыхая, он открывает балконную дверь и вывешивает белье прямо на перила, надеясь что ночной ветер быстро выгонит замшелый запах с простыней. — Сакура, нужно подождать, там… — Хатаке возвращается в гостиную, но девушка уже давно спит, не обращая внимания на свет и крайне неудобную позу. Почему-то, открыв глаза поутру, она обнаруживает не журнальный столик и дымящиеся кружки чая, а именно это было последним, что она помнила. Перед глазами фисташковые обои, рамки с фотографиями на стене и чьё-то тёплое дыхание под боком. С трудом пополам удаётся пошире разлепить веки, хотя очень хочется закрыть глаза и упасть обратно на подушки. — Спи… — мычит Какаши под боком, сильнее обхватывая девушку рукой и прижимая к себе. Сакура от такого поведения краснеет и затихает, стараясь не шевелиться, но биологические процессы сильнее и через какое-то время она предпринимает вторую попытку. — Сакура, спи! Это приказ, — наигранно сердится Хатаке, сжимая девушку. — Я не могу, мне нужно в туалет, — хнычет ирьенин, не пытаясь вырваться. Повернувшись лицом к учителю, она невольно краснеет и на секунду даже прикрывает глаза. Видеть бывшего наставника без маски крайне непривычно. А всякий раз когда взгляд опускается на родинку, она и вовсе хочет закрыть глаза и громко крикнуть «Я ничего не видела, сенсей! Наденьте скорее маску!». — Очень нужно? — с прищуром спрашивает мужчина, проводя кончиками пальцев по румяной щеке. — Предпочитаешь лежать на сырых простынях? — смеётся девушка и получив поцелуй в лоб, сильнее краснеет, прижимается, а потом все же встаёт с кровати и растерянно оглядывается по сторонам. — Белая дверь, — подсказывает мужчина, — если что, все полотенца чистые. — Может у тебя и чистая зубная щетка найдётся? — положительный кивок едва не сбивает ее с ног. Высоко подняв брови, девушка несколько секунд глядит на мужчину, надеясь что он скажет что пошутил. — Боже, Какаши, ты прямо-таки идеал, — удивляется девушка и выходит из спальни, чувствуя как сердце колотится в горле. Оказывается перейти на ты и не подставлять к имени «сенсей» достаточно волнительно и весьма проблематично, но до чего же волнующе и притягательно. Несмотря на изобилие махровых полотенец, она выбирает то, что с большим трудом прикрывает её бёдра. И в таком виде выходит из ванной, следуя за запахом кофе. Мужчина, доселе спокойно попивающий терпкий напиток, незамедлительно давится и заходится в натужном кашле. Сакура краснеет, но в ванную не убегает за полотенцем побольше. — Будешь завтракать? — Только если ты разрешишь мне хоть как-то поучаствовать в процессе, чтобы не чувствовать себя нахлебницей. — Ты не нахлебница, а… — фразу прерывает громкий стук в дверь. — Можешь открыть? Это скорей всего доставка оружия, — Какаши замирает с чашкой в руках, потом смотрит на голые ноги девушки и сам уходит открывать дверь, а Сакура, кусая губы, незаметно крадётся следом. — Какаши-сан! Я терплю ваши ночные прогулки по крышам, хотя вы знаете какой у меня чуткий сон! И ваши собаки с их ужасным лаем - это ладно! Но постельное белье развешанное на моей яблоне - это слишком! Немедленно уберите всё и если собираетесь водить сюда девушек, то очень не рекомендую! — низенькая, седовласая старушка стоит на пороге квартиры и чихвостит великого ниндзя так, словно она сама Хокаге и не ниже рангом. Сакура, выглядывающая из-за угла, старается сдержать смех и стыд. Когда бабуля замечает её розоволосую макушку, то возобновляет свои причитания. — Я все понял, госпожа Аю, немедленно всё уберу и исправлюсь, — обещает Какаши и закрывает перед носом старушки дверь. Сакура виновато улыбается и пожимает плечами. — Тебя пустили подслушивать, а ты ещё и подглядываешь? — шутливо спрашивает мужчина, подходя к девушке и поглаживая её по голым плечам. — Помочь тебе с бельём? — Выпустить тебя на улицу в этом полотенце? Ни за что, — Хатаке опускается немного ниже, шепча слова ей прямо на ушко, убирая мокрые розовые пряди с лица. — Тогда я вынуждена ограбить тебя. Обещаю украсть рубашку и какие-нибудь шорты, — Сакура ловко обнимает мужчину, проникая пальцами под свободную светлую футболку. — Мм, нет, оставайся в этом полотенце вечно, — мычит он, наклоняясь к губам девушки.***
Сакура попивает зелёный чай на балконе и смотрит на закат. В её голове впервые за долгое время тихо. Не нужно переживать за пациентов - этим сейчас занимается Цунаде. Не нужно в сумасшедшем ритме разучивать новые техники и приёмы. А самое главное - не нужно бояться. В чужой квартире, у человека, которого ей все ещё сложно называть по имени, она находит свой дом. Не нужно больше бояться заниматься своими делами- Хатаке никогда не мешает и не отвлекает её. Не нужно трястись над плитой, молясь, чтобы всё получилось идеально — он ест всё и всегда благодарит, напоминая, что она не обязана готовить, если не хочет. А ещё он обнимает её всякий раз, когда она в этом остро нуждается. Рядом с ним она чувствует себя не только защищённой, но и полноценной. А она такого не испытывала… никогда? — Привет, — хозяин квартиры показывается в дверях, бросая на пол жилет и подсумок с оружием. Даже через маску видно, что он ужасно измотан. — Привет, — здоровается девушка, поднимаясь на ноги и легко целуя мужчину через маску. В ответ он незамедлительно прижимает её к себе, — Сильно устал? — Физически - нет. Но эмоционально я изнасилован. Неудивительно, ведь ему пришлось целый день сторожить одну из старейшин и каждый в селении знал - эта старуха сущий ад. Кажется сегодня ей вздумалось походить по магазинам, а Какаши никак не походил на человека любящего шоппинг. — Хочешь кушать? Кофе? — Хочу ванную и тебя, — Какаши хитро улыбается, опуская руки ниже уровня талии, оглаживая упругие ягодицы ладонями, несильно сжимая. Сакура тут же заливается краской, но чувствует себя до одурения довольной. Он хочет её даже после утомительного дня, даже при том, что она не в лучшей своей пижаме. — Как насчёт объединить? Они сидят вечером в гостиной. Какаши занимается свитками, Сакура почитывает новый справочник по ядам и попивает странного вкуса чай. Он насыщенно оранжевого цвета и пахнет луговыми цветами, но она не слишком уверена в этом. У неё отличный нюх на те травы, что могут убить. В цветах она до глупости слепа и розу от хризантемы отличает с большим трудом. Ино за это иной раз хочет её убить, но сдерживается. И их гармонию ничего не может сломать… ничего, кроме члена АНБУ, который оказывается на их подоконнике. — Хатаке-сама, у Хокаге срочное поручение для вас. Явитесь в резиденцию немедленно. Мужчина кивает, медленно вставая с пола и отправляясь в спальню, дабы переодеться и двинуться в путь. Сакура обреченно вздыхает. А она то надеялась вытащить его на ночную тренировку. — Ложись без меня, — Какаши задерживается в дверях, целует в губы и тут же исчезает. — Как всегда, — в никуда отвечает Сакура. Ближе к полуночи, когда глаза начинают побаливать от тусклого света и мелкого шрифта, она слышит шуршание за спиной и моментально реагирует. Скальпель чакры застывает в миллиметре от горла. — Я дома, — удивлённо отвечает Какаши, поднимая руки наверх, показывая что он безоружен да и вообще не собирался нападать. — Я по-твоему совсем идиотка? Как ты сюда попал? — смысл в маскировке отпадает и на месте хорошего клона Какаши появляется Такеши. Она подмечает разницу в росте и ширине плеч. Брат намного больше копирующего ниндзя и на секунду это её пугает. Почему-то рядом с ним у неё словно отнимаются силы. Она не может толком использовать техники, а мысли путаются хуже ниток в небрежном клубке. Почему так происходит? Она не чувствовала себя такой напуганной и никчемной даже рядом с Сасори, даже когда он мог убить ее. Такеши наводит на неё первородный ужас. Тот ужас и страх, что зарождались ещё в тёмных пещерах. Этот страх буквально живет в ДНК и рядом с ним он пробуждается. Она невольно думает о том, что в условиях замкнутого пространства у неё очень мало шансов. Один случайный удар по стене и весь дом развалится. — Я не считаю тебя дурой, — вскользь говорит он, надеясь её успокоить. Руки он всё также держит над головой. — Зачем ты сюда явился? Немедленно убирайся! — девушка начинает мелко дрожать, краем глаза выверяя расстояние до открытого окна. — Я просто хочу поговорить, просто дай мне всё объяснить, — он просит, почти умоляет, но когда понимает мысли в её голове, невольно протягивает руки, чтобы удержать. Сакура в ужасе отскакивает, бросается к окну, но он оказывается быстрее. У неё перед глазами всё складывается в одну размытую картинку. Кусок стены, окна и белый потолок. Парень успевает схватить ее поперёк живота, завалить на кровать и молниеносно ударить в ключицу локтем. Сакура давится собственным криком и обессилено падает головой на подушки. Это не самая страшная её травма, но боль невозможная и она подозревает, что дело тут не в ударе. — Что ты... Что ты сделал? — она едва может дышать, пока он умело связывает её руки. — Мое особое дзютсу - усиливание боли. Я не хочу его использовать, но иначе тебя не утихомиришь. Когда он привязывает руки к ножке кровати, заводя их у неё над головой, она едва сдерживает слезы. Боль такая, будто он проткнул ключицу тупым мечом и все время проворачивает. Она надеется, буквально молится, потерять сознание от болевого шока и очнуться, когда всё закончится. Но время идёт, боль нарастает, а всё только начинается. — Я с детства о тебе заботился, — он нежно проводит рукой по её щеке, но она почти не чувствует этого прикосновения. — Когда ты родилась, я был так счастлив. Играл с тобой, укладывал спать. Ты тянулась ко мне. Такая крошечная, слабая, тянула ручки и обнимала изо всех сил. Неужели ты не помнишь? Слезы текут ручьём, истерика так сильно душит, что не выходит внятно сказать да/нет. Лишь белиберда на уровне шепота. Такеши, несмотря на её рыдания, не собирался ослаблять действие техники, хотя для него это было весьма трудоёмкой работой. — Сакура, я ведь никогда не хотел тебя обижать. Надеялся всегда быть рядом, но ты озлобилась, начала избегать, а потом и вовсе открыто ненавидеть. И сколько я не пытался, сколько не бился, ты в упор не видела мои чувства! Девушка не в силах была ответить, но в голове то и дело мелькали картинки прошлого. Фотоснимки, на которых они стояли с братом в обнимку. Нелепые фото из ванной и до дрожи трогательные фото из парка. Сакура помнила, что давным давно она в брате души не чаяла. Буквально жила его дыханием и бегала хвостиком. А потом он пошёл в академию, а она познакомилась с Ино. Им гордились, а на неё смотрели свысока. В этой жизни все сложилось так, что их дороги разошлись и Сакура была только рада такому исходу. То прежнее чувство тёплой сестринской любви в ней давно потухло, а на его угольках разгорелось пламя ненависти, которое помогало жить иной раз. — П-п-пожалуйста… — собрав все силы в кулак, взмолилась она. В этом простом «пожалуйста» было всё: оглушительный крик о помощи, просьба отпустить и прекратить, слова извинения за то, что она возненавидела его. Всё. — Пожалуйста что? Может мне тоже будет достаточно сказать «пожалуйста»? — парень взбесился так, словно она смешала его с грязью и вдобавок плюнула, — Пожалуйста, Сакура, брось Какаши! Пожалуйста, Сакура, не смотри на других мужчин! Пожалуйста, Сакура, вернись домой и будь моей без остатка, как раньше! Парень оглушительно кричал, бессильно ударяя руками по кровати, сходя с ума от гнева. Сакура безмолвно лила слезы, молясь, чтобы на крики сбежались соседи и спугнули сумасшедшего родственника. Осмелиться назвать этого обезумевшего своим братом она не могла. Пусть в её голове он останется таким как был — чертовски красивым, сильным и занозой в заднице. — Так что, Сакура? Теперь, когда я сказал «пожалуйста», ты выполнишь мои просьбы? Даже так, рыдая и беспомощно лёжа на кровати, она оставалась до одури противной. Сморгнув порядком надоевшие слезы, она пристально посмотрела в его глаза, нашла в них отражение своего лица и будто сама себе сказала - НЕТ! От не озвученного ответа он взбесился ещё больше. Места для прежней теплоты не осталось. Он сломал ей вторую ключицу и не теряя времени начал срывать с неё одежду. Треск майки отдался смертным маршем в ушах. А дальше она не прислушивалась. Старалась фокусироваться на боли, но та, как назло, исчезла, а руки перестали поддаваться её желанию. Сакура попыталась активировать медицинское дзюцу, но чакра будто была перекрыта, так что шансов на скорейшее выздоровление у неё было мало. А тем временем Такеши заканчивал борьбу с её пижамой. Порванная майка лежала по двум сторонам от её рук, а вот шорты с трусами он снял медленно, аккуратно, как будто наслаждался моментом. Хотя так и было, наверняка. — Остановись! Одумайся! — голос был холодным как лёд. — Это ты должна была одуматься! Почему не попыталась хотя бы раз поговорить? Я один раз тебя поцеловал, потом второй, а ты только убегала! — руки быстро и хаотично оглаживали грудь, над которой наливались кровью синяки. Отвечать на вопросы она не собиралась. Так же как и кричать. Нет, лучше сфокусироваться на чем-то далеком. Перед глазами встал огромный справочник трав и она мысленно начала его штудировать. Между мокрыми поцелуями в губы, она повторяла про себя: — Галега — Гармала — Горчак ползучий — Грыжник душистый А Такеши словно не замечал её отчужденного состояния. Впрочем другого ожидать и не стоило, он прекрасно понимал на что шёл. Знал, когда послал ложные сведения Хокаге. Знал, когда выжидал Какаши за углом, дабы удостовериться, что он ушёл. Знал, когда смотрел в зеленые запуганные глаза. Знал. И всё равно делал. Раз она никак не реагировала, значит и он мог не сдерживаться. Вместо ласковых поцелуев были укусы и засосы. Мужчина водил руками по хрупкому телу в надежде вызвать реакцию и подарить ту любовь, от которой она так отказывалась. От собственной одежды он не спешил освобождаться и это было её единственным поводом для радости. Меньше всего на свете она хотела видеть парня оголенным, а потом в голову ударила шальная мысль: «А вдруг он захочет минет?». Это было не так сложно - открыть рот, да дернуть челюсть, чтобы она не смогла сцепить зубы вместе. И в ней вновь поселился страх. Не так страшно было быть изнасилованной, как оказаться униженной. Но страха своего она не выказала, тем более не показала виду. Только сильнее начала жмуриться и перечислять: — Желтофиоль садовая — Желтушник серый — Женьшень — Живокость полевая Когда он входит в неё, она вздыхает с облегчением. В голове мелькает шальная мысль «Он скоро кончит и все закончиться» и прямо за ней висит вторая: «Надеюсь он кончит на живот, а не в меня». От ритмичных толчков хочется вырвать, а ещё связанные руки ужасно болят, не говоря о той боли в груди. Дышать больно, приходится вдыхать через раз. Спустя какое-то время, которое для неё длится вечность, она чувствует горячую сперму у себя на лобке и чуть было не скрывается на крик «Вытри! Быстрее вытри!», но одумывается и натужно молчит. Такеши надевает штаны и ложится рядом. Харуно младшая готова взвыть от досады - она надеялась, что ему хватит мозгов уйти. — Можешь не прощать, потому что я не буду просить прощения. Мне не жаль и не стыдно. Однажды ты поймёшь. И он засыпает. Вот так легко. А она чувствует себя раздавленной. Представляет как Какаши вернётся, увидит это и она до конца жизни будет потом вымаливать у него прощенье. Хотя не обязана и ни в чем не виновата. Но она уже заранее планирует речь. «Какаши, пожалуйста, послушай!» тут, в её воображении, он отмахивается от неё как от мелкой мошки «Я пыталась! Я не хотела этого! Видит бог, я молила о помощи, молилась, чтобы гром поразил меня и я умерла на месте!» Но всё это слабо вязалось с правдой. Она не просила смерти, не кричала и не звала на помощь. Штудировала учебник по ядовитым травам и думала о том, чтобы не залететь по глупости. Но ведь сказать правду было кощунством! «Какаши, пойми. Он насиловал меня, мне было мерзко и всё о чём я думала это то, что я начисто забыла все травы на букву «И». И если ты не сможешь это принять, я пойму». Сон не шёл. Это не удивительно, от затруднённого дыхания она скорее могла свалиться в обморок. Тело затекло и ужасно болело, а он спал. Спокойно, иногда причмокивая и переворачиваясь с бока на бок. Светало и она надеялась что Какаши вернётся и выставит Такеши, отвяжет её и возможно будет так любезен, чтобы отвести её в больницу. Но время шло, а Какаши так и не возвращался и в конце концов она устала ждать. Вспомнив, что уже давно не девочка в беде и ей не нужны кавалеры, чтобы быть спасённой. Пинает по бедру Такеши, командирским тоном велит ему развязать её. Харуно старший спросонья повинуется и разрезает веревки кунаем. Сакура перекатывается на пол и кое-как встав, уходит в ванную. Руки у неё безвольно висят вдоль тела и нет никакой надежды вылечить саму себя. О помощи просить не хочется, особенно у него. Может заявиться к той бабуле? Наверняка сердобольная старушка, пусть и невзлюбившая её с первого дня, сжалится. Обвернёт в простынь и вдвоём как-нибудь да дойдут до больницы. А там и обученные ей же интерны, запасная одежда и все радости жизни в одном флаконе. Воду в душе приходится включить ртом. От удара капель воды об грудь хочется кричать благим матом. Слишком это оказывается больно. Не выдержав, приходится закрыть воду и вернуться в спальню. От Такеши не остаётся и следа. Только смятое белье и отпечаток в её душе. Вздохнув с облегчением, она садится на пол и просто ждёт. Может Какаши, а может смерти, она до конца не определилась. Первым приходит Какаши. Через дверь, очень аккуратно, стараясь, наверное, не потревожить чужой сон. Но Сакура всё так же не спит и позы не меняет, несмотря на то что зад у неё квадратный от непрерывного сидения на прохладном полу. Хатаке замирает на месте, а глаза готовы выпрыгнуть из орбит. Глядит на замученную девушку, с огромным синяком начинающимся от шеи и идущим до конца груди. — Сакура, — голос у него такой отчаявшийся, измученный, как будто это его насиловали, а не её. — Какаши, — холод из голоса никуда так и не делся и ей неприятно становиться от этого. Он совершенно не заслужил этого холода. — Мне нужно в больницу. — Конечно. Поднимает на руки, бережно, осторожно. Накрывает простыней и выходит через дверь, чтобы лишний раз не трясти. Фиолетовые синяки на её плечах заставляют его злиться, но он этого не показывает. Ношико, встретившая их в дверях, первая бросается обустраивать палату для своей наставницы. Какаши стоит чуть позади, смотрит, как суетятся врачи, и слышит то, чего слышать совсем не хотел. — Сделайте мне чистку, немедленно. И жизнь как-будто обрывается. Боль такая же, когда ему пришлось убить Рин. Зато нет больше злости, только желание убить. Просто и быстро. Так, чтобы он ничего не понял. Цунаде, которой естественно всё доложили, появляется в больнице и, выкинув всех интернов за дверь, сама лечит Сакуру. — Не стоило, Цунаде-сама, они бы легко с этим справились. Ничего страшного. — Замолчи, Харуно! И короткий разговор на этом заканчивается. Кости понемногу срастаются, синяки синеют, потом желтеют. И вскоре она начинает чувствовать пальцы рук, что не может не радовать. Хокаге не спрашивает, кто это был, но выходя из палаты, хватает Какаши за локоть и смотрит ему в глаза. И они друг друга понимают. «Найди и убей того, кто это сделал» * Синильная кислота находится в косточках вишни и является крайне опасным ядом.