Расправил плечи

      Михаил шумно вздохнул. Лежать на кровати в полутемной комнате, полностью одетый, когда твои бедра оседал Сам Создатель Телеграмма и «Вконтакте», уже успевший сбросить с себя футболку и светящий теперь своими до неприличия раскачанными грудными мышцами — это абсолютно новые и крайне необычные ощущения, подумал Светов. Он чувствовал, как теплая кровь спешно прильнула к щекам и кончикам его ушей. Михаил задумался о том, как он, должно быть, выглядел в полутьме — пунцовый, волосы разметались по подушке, воротник рубашки замялся и загнулся, руки судорожно хватаются за простыни, почти бездыханный. Светов обдумал это, и решил, что выглядел он, должно быть, вполне сексуально. Михаил никогда не отрицал свою сексуальность — шутите, да он на этом половину своего канала построил. Кто знает, если бы не его видео крупным планом, дополненные томным голосом, возможно, многие девушки и юноши так бы и не пришли к либертарианству. Светов удовлетворенно кивнул своим мыслям. А затем задумался о том, что же всё-таки заставляло его до сих пор лежать под этим мускулистым пособником экстремистам — по версии РКН, конечно. Если бы Светов этого не хотел, он бы однозначно сказал «Нет». Заставить его делать что-либо против своей воли было практически невозможно. Нет, всё-таки Дуров был хорош собой: фонарный свет, лившийся из незашторенного окна особенно выгодно подчеркивал его фигуру. Было в этом что-то притягательное. Да и на лицо Дуров был вполне неплох. И всё же как-то стремительно развивались события. Десять минут назад они записывали интервью — и вот уже Светов лежит, а Павел сверху. Дуров же времени зря не терял — уже расстегивал рубашку Михаила, обдавая его ухо жарким дыханием. — И всё же… Что заставило тебя передумать? Почему ты вдруг решил попробовать… С мужчиной? — слегка усмехнулся, всегда, казалось бы, стоический создатель Телеграмма. Вопрос застал Светова врасплох. Почему? — Й-я… — собственный голос оказался намного более шатким и высоким, чем Михаилу хотелось бы, и это сбивало с толку — ах, эм-м — Светов чувствовал, как только отхлынувшая кровь вновь стремится к лицу, и уже начал тихо это ненавидеть. Господи, да что такое, это же Дуров, Д у р о в, Светов, соберись и ответь что-нибудь нормальное! Ну куда вдруг подевалось всё красноречие и умение читать лекции хоть в автозаке?! Да и чертовы руки Павла, копошащиеся в его рубашке, очень отвлекали, а вес ягодиц на бедрах Светова точно не прибавляли тому сосредоточенности — З-знаешь, мне просто захотелось, наверное. А я не привык отказывать своим желаниям. И – да, и вообще, мы с тобой пока еще ничего не попробовали — кривовато усмехнулся Светов, ну, и что ты на это скажешь, мистер Роскомнадзору-не-заблокировать-мой-мессенджер? Дуров улыбнулся и кивнул. — Понимаю. А я просто считаю, что ты очень хорошо выглядишь — такая прямолинейность разила наповал, и Светова манила его честность. Отрывисто кивнув, не в силах больше сдерживаться, Светов схватился руками за плечи Атланта, и мелко задрожал, почувствовав их силу. Такие, как Дуров, двигали Мир. — А все-таки, как много ты знаешь о VPN? — чуть отстранившись, внезапно спросил Дуров. Светов подумал о том, что знал про VPN достаточно, и даже мог бы сейчас вступить в дискуссию, которая продлилась бы часа три, не меньше, но вдруг обнаружил, что сейчас ему впервые за долгое время не хотелось абсолютно ни о чем дискутировать. Чуть меньше он знал о вегетарианстве (которое, он был уверен, непременно всплыло бы ещё в разговоре), но подумал о том, что Дуров обязательно может все ему об этом поведать позже. Притягивая Павла к себе за плечи, Светов подумал, что он, в свою очередь, обязательно подробно расскажет ему про люстрации. Но потом. Желательно — утром.