Проклятие

      Кровлей навсегда запомнил Его строгий голос в своей голове, прозвучавший набатом, когда внизу неожиданно разверзлась пропасть — холодная, затягивающая…       «Вы никогда не вернётесь к небу».       Падать было больно. «Больно» — то слово, которое лишь в малой мере могло бы описать то, что пережили все демоны — так стали звать отступников, так нарекли их с неуместной жалостью и тайной брезгливостью невинные ангелы, наверняка подобострастно взирающие сейчас на Господа. Они всегда готовы были поддержать Его решения — ни собственной воли, ни мыслей… Красивые игрушки в механизме.       Кровлей зло отплёвывался от снова попавших в рот белоснежных перьев, с бессильной яростью смотрел на нежно-розовые небеса и чуть ли не рычал, обнажая заострившиеся зубы.       Он снова рухнул. Не смог продержаться в воздухе даже жалкую по сравнению с вечностью минуту.       Поначалу демон списывал подобные случаи на побочный эффект Падения, но после понял, что тот не проходит, и взлетать становится всё труднее.       Демон запустил свою прогнившую рану (а рана — его душа). «Гниль» — вот какое слово изобрели ангелы, именно оно прилипло к крыльям, которые не смогли помочь при Падении и смягчить боль от удара. «Гниль» — слово звучит вязко и мокро, но оно не потушило жара в лопатках, лишь облепило перья и въелось в них намертво.       Кровлей попытался подняться в воздух после Падения быстрее, чем остальные, он скорее других выполз из Ада, смирившись со своей участью и поняв, что что-либо предпринимать бесполезно.       «Вы станете прозябать во мраке, и ничто вас не согреет».       То чувство, которое он испытал, выбравшись наверх, можно было назвать надеждой. Кровлей неуверенно, робко раскрыл свои крылья (а те белоснежные, не изменились, словно в насмешку; но слово «смех» тогда ещё не пропиталось гадким смыслом).       Он взлетел, ощутив на мгновение знакомый ветер между перьев, но быстро почувствовал неладное. Что-то больно сдавило грудь, дёрнуло вниз, впилось в горло холодом…       Кровлей тогда струсил и спустился, спрятался от жгущих кожу лучей солнца в тени. Демон долго не мог отдышаться и даже разогнуться.       Из груди вырвался болезненный хрип, а дрожащие пальцы неосознанно вцепились в перо и выдрали его.       На землю капнуло что-то красное. Кровлей не сразу понял, что это кровь и почувствовал острую боль спустя несколько долгих минут.       «Вам ничто не поможет».       Он надеялся, глупо верил во что-то — то ли в милосердие Господа (какая наивность!), то ли в зарождающуюся именно в то время уверенность в своих силах, и пытался взлететь. С каждым разом уставал всё быстрее. Он чуть ли не вползал в Ад, падая на раскалённые камни, теряя все свои силы и кашляя кровью после короткого полёта.       Лишь однажды Кровлей снова наивно поверил, что в этот раз у него всё получится, и ветер не сдавит крылья, а бережно подхватит их, как раньше, не расцарапает лёгкие, а нежно вдохнёт воздух.       Демоны не должны быть наивными.       «Вас ждёт лишь одиночество и разочарование».       Кровлей лежал на земле с бешено стучащим сердцем, захлёбываясь липким потом и кровью, пальцами впиваясь в перья, чуть ли не выл от жгущей боли в лопатках и беспомощно кусал губы.       Он в первый и в последний раз в своей жизни плакал.       Над ним кружились странные существа — птицы, после узнал Кровлей, — и что-то гортанно вскрикивали, шире раскрывая светлые крылья. Птицы. Свободные. Чистые и влюблённые в небеса, чуть прикрытые нежно-розовыми облаками.       «Отойдите от Меня, проклятые».       И это небо Кровлей сейчас почти ненавидел.

***

      Века шли быстро, но ни проклятое вечное небо, ни живущие под ним совершенно не менялись.       Кровлей прятался у корней какого-то дерева в лесу и всеми известными ему ругательствами мысленно проклинал суеверных крестьян, которые, вооружившись вилами, хотели убить его за якобы наведённый на скотину мор. Кровлей только слушал, как ему кричат «Изыди, демон!» (знали бы они, до какой степени правы!), медленно отступал назад и надеялся, что глупые люди догадаются мыть руки, прежде чем кормить с них своих питомцев.       Кровлей прислушался. Шумные крестьяне явно не думали о тактике поимки, а просто шли напролом через лес, куда-то в сторону обрыва у реки. Демон было порадовался этому, но вдруг ощутил нечто странное.       Отчего-то знакомое, но несколько болезненное покалывание. И как назло (вот шутка-то) — со стороны грохочущей у обрыва толпы.       Кровлей сомневался. С одной стороны, ему положено думать о себе и бежать куда подальше. С другой, странное ощущение так и тянуло к себе, словно отзвуки давно забытой песни. Словно внезапно пойманный на грязной улице запах домашней выпечки, напомнивший о доме. Словно влекущий вперёд ветер.       Отругав себя как следует, Кровлей вылез из схрона и, цепляясь одеждой за ветки, побежал к обрыву.       Чем ближе он подбирался к толпе крестьян, тем осторожнее двигался, почти просачиваясь сквозь плотный лес. Крики становились громче, и вскоре уже можно было разобрать слова.       — Где эта дрянь? Где проклятый?       — Да не иначе как под землю провалился!       — Точно! Отродье Нечистого!       — Ищите его, иначе он погубит нас всех!       Кровлей смотрел на толпу, подзуживающую саму себя, и усмехался. Его не пугали гневные крики. Он искал источник странного ощущения, приведшего его туда.       В стороне от толпы, так же, как и сам Кровлей, у деревьев, но не скрываясь, стоял юноша. Чутьё подсказывало демону, что это именно тот, кого он искал. Лицо юноши, его светлые кудри и сжатые кулаки — всё это казалось подозрительно знакомым.       Кровлей засмотрелся. Взволнованное лицо и нахмуренные брови над сияющими почти вызывающей невинностью глазами, поджатые бледные губы, напряжённая поза. Всё было так близко и тянуло, звало…       Вдруг юноша сорвался с места, словно вспугнутый охотником олень. Кровлей только тогда обратил внимание, что крики смолкли, сменившись отчаянным женским воплем.       — Мой мальчик! Джон! Держись, мой мальчик! — демон подобрался поближе и увидел стенавшую женщину. Она наклонилась над самым обрывом, и тянула руки вниз. — Помогите же! Он упадёт! Он едва держится, помогите!..       Несчастная мать рыдала в голос, а крестьяне держали её и говорили, что Джон зацепился слишком низко, что под ним острые камни, что никто не сможет его вытащить.       И только светловолосый юноша со всех ног бежал к обрыву.       Кровлей, сам того не замечая, вцепился когтями в дерево так, что кора затрещала.       Юноша продолжал бежать. Кричала мать, снизу доносился слабый плач ребёнка, почти заглушённый шумом воды.       Юноша бежал и явно не собирался тормозить.       Кровлей напрягся так, словно сам приготовился ловить отважного самоубийцу.       Крестьянка без сил упала на землю, взывая:       — Сынок!..       Юноша действительно не остановился. Никто не успел поймать его, а уже через секунду было поздно — светлые волосы скрылись за кромкой обрыва.       Он прыгнул.       И взлетел.       Огромные белоснежные крылья раскрылись за его спиной, и юноша поднялся обратно, передавая матери её спасённого сына.       Кровлей наконец-то вспомнил, где его видел.       Крестьяне опомнились от секундного потрясения и подняли ещё пущий крик.       — Снова демон!       — Зачем ты избавил ребёнка от уготованной ему участи? Его ждали Небеса, а ты лишил его Рая!       — Отродье Сатаны сменило облик! Поймаем его!       — Поймаем его!       Молчала только мать, обнимавшая сына.       Ангел пятился, ошарашенный и едва не плачущий. Кровлею захотелось рассмеяться. Не такого ждал от людей служитель Света, не такой жестокой и тупой ярости, которой даже не нужна причина, лишь бы обрушиться на первого, кто попадётся.       Кровлей и рассмеялся бы, но почему-то не мог. Может быть, мешала боль в груди да жжение в глазах и лопатках от сияющей белизны крыльев.       Вместо этого он бросился прямо к людям и не своим голосом крикнул:       — Беги, глупец!       Ангел с шоком и ужасом на лице обернулся. Под его ногу подвернулся камень, и только крылья помешали Небожителю упасть и оказаться растоптанным гневной толпой тех, кому он хотел помочь. Появление Кровлея, впрочем, тоже немного помогло.       — Так их двое?..       — Ах, проклятые! Хватайте уродов!       — Да, держите их! И колдуна, и чёрта!       — Не обманывайтесь их лицами, они посланы Нечистым, чтобы совратить нас с пути истинного!       Кровлей почти подлетел к ангелу и схватил его за руку, чтобы тут же потянуть обратно к лесу. Они бежали так быстро как могли, не сказав друг другу ни слова, петляли между деревьев, пока солнце, ранее стоявшее в зените, не опустилось на несколько пальцев. Только тогда им удалось забиться в тесный овражек под огромным гниющим дубом.       Только тогда Кровлей отпустил руку ангела и понял, что с его ладони слезла кожа, а у крылатого вокруг предплечья остался ожог в форме его пальцев. Сумев отдышаться, демон спросил:       — Азирафаэль?..       Ангел удивлённо поднял на него влажные глаза, прижимая покалеченную руку к груди.       — Откуда… Кровлей?! — демон тут же зашипел, едва сдержав порыв рукой закрыть Азирафаэлю рот.       — Тихо, дурак, они ещё недалеко, — порыв снять с волос ангела веточку Кровлей не сдержал. От его прикосновения несколько волосинок закрутилось и оплавилось. — Лучше уж зови меня Змий или Аспид.       — Как ты здесь оказался?       — Полагаю, так же, как и ты. Забавное совпадение, правда?       Ни в вымученной улыбке Кровлея, ни во взгляде Азирафаэля не было веселья.       — Я понимаю… Понимаю, что глупо тебя спрашивать, но… — робко начал ангел, разглядывая землю под ногами. — Ты ведь демон, ты должен знать… Почему они так?..       Кровлей ощутил что-то вроде укола жалости. Давно он такого не испытывал.       — Честно сказать, — демон не был уверен, что это стоило говорить, но ему внезапно захотелось, — даже мы не всегда знаем, почему они такие.       — Но ведь…       — Иногда люди справляются и без нас, — демон несколько вспылил и повысил голос. Он и сам много раз думал о том, почему люди такие, и даже его пугало то, до каких крайностей они могли доходить. — Во всяком случае, мне так кажется.       Ангел совсем загрустил. Он выглядел таким потерянным, таким неподходящим этому миру. Светлый и нежный, с едва сияющей кожей, мягкими даже на вид кудряшками, скорбно склонённой головой и прилипшим к грязной одежде пером. Наивный, как ребёнок. «Босой вот ещё, дурак», — заметил Кровлей покрытые липкой грязью израненные тощие ступни.       Они молча сидели, укрытые лесом, пока где-то вдали ещё бурлила толпа. Солнце скатывалось всё ниже и ниже, тень в их овраге сгущалась.       — Почему… — нерешительно начал Азирафаэль, глядя на бледнеющий ожог на своей руке и переводя взгляд на ладонь демона. — Почему ты мне помог?       Кровлей промолчал. Знал ли он ответ на этот вопрос? Едва ли.       Солнце почти коснулось горизонта. В овраге стало так темно, что нельзя было увидеть даже своей вытянутой руки. Только верхушки деревьев где-то очень далеко наверху горели светом заката.       Кровлей поёжился и вжался в землю от взгляда наверх. Азирафаэль наоборот приободрился и поднялся на ноги.       — Думаю, мне будет лучше уйти из этого места, — сказал он и неловко замялся. — Спасибо тебе за помощь, Кр… Змий.       Азирафаэль улыбнулся благодарно и ясно, став похожим на первый солнечный луч после дождя.       — Надеюсь, если мы встретимся снова, то встретимся не как враги.       Ангел вновь раскрыл сияющие крылья, вышел на место, более или менее свободное от цепляющихся веток, и стремительно взлетел, роняя на землю пушистые перья.       Кровлей ещё долго смотрел на то место, где они лежали в темноте. Когда на небе появилась первая звезда, он выбрался из оврага и, уходя, в ярости втоптал перья в грязь, обещая себе, что если они с Азирафаэлем ещё встретятся, то ничем хорошим это не закончится.       Конечно, они ещё встретились и не единожды. Судьба раз за разом словно нарочно сталкивала их нос к носу, сначала раз или два за век, потом в половину, а уж там и в десятилетие. А хорошо ли, плохо ли это закончится, кто ж теперь скажет?

***

      Кровлей всегда поражался способностям человеческого ума. Люди могли быть тупыми эгоистичными животными, которых волновал лишь сегодняшний день, но умели порой и устремлять свою фантазию вдаль, дарить пользу другим, воплощая в жизнь свои самые смелые мечты и бросая вызов самому Творцу.       И невольно они пытались воплотить давнее желание Кровлея. Это можно было бы назвать и мечтой, но демоны не умели мечтать — не их это дело и право.       Кровлей хотел взлететь. Люди жаждали того же. И именно это их объединяло, заставляя демона при слухе о чём-то подобном мчаться хоть в самый дальний уголок мира и активно сотрудничать с очередным смельчаком, пошедшим против самой природы.       Когда-то Кровлей был в Греции. Чудесная страна, а её мифология изрядно поднимала настроение и породила у демона в голове кучу не очень-то приличных шуток, которые косвенно относились и к реальному Творцу мира.       В мифе о Дедале и Икаре были крылья, и Кровлей, услышав подобную историю, заинтересовался. Эта сказка заронила в души нужное зерно, и таких сказок по всему миру оказалось великое множество. Рано или поздно кто-нибудь претворит её в жизнь.       Кровлей затаился. Он умел ждать. Разумеется, демон понимал, что с одной попытки ничего не решить и нужны десятки стремлений, чтобы хоть чего-то добиться.       Многие (те, кто остались в живых) после недовольно ворчали: «Злой дух попутал», а Кровлей лишь презрительно усмехался и удалялся в другие края. Слабаками оказались, раз приписывали свою личность кому-то другому. Ничего, авантюристов везде было полно, а по пути можно было и знатно насолить кому-нибудь.       Лишь Азирафаэль каждый раз бередил рану. Кровлей давно не видел летящих ангелов. Надо же, полёт — тоже дар Божий, тоже награда за хорошее послушание, которой можно подразнить и отнять, как отнимают кусок мяса от уже предчувствующей трапезу собаки. Можно приводить и более возвышенное сравнение, но смысл останется тот же. И это Кровлея первое время злило до соскакивающих с пальцев искр, до безумного блеска глаз.       Всё шло более-менее нормально, а потом объявился ангел, которого Кровлей встречал буквально везде. Азирафаэля демон знал ещё до Падения, и теперь… Теперь ангел стал частью его жизни. Они могли столкнуться в любом городе, в одном месте, из-за одного и того же человека, словно воплощения добродетели и зла, которые предназначены для уничтожения друг друга.        Каждый несчастный раз — встреча в толпе, случайный взгляд, а после долгие беседы в какой-нибудь таверне или под деревом, вдали от городов. Кровлей в шутку предлагал несколько раз посидеть под яблоней, а Азирафаэль для вида возмущался и сомневался, но спустя пару минут они уже распивали дешёвый эль или дорогое вино из подвалов аристократов. Наплевать на негласное табу общения с противоположной стороной оказалось легко.       Но даже Азирафаэль не знал его тайны. Кровлей вообще сомневался, что ангелам есть дело до того, летают ли демоны. И если нет, то посвящать Азирафаэля в такое не хотелось.       К ангелу демон привык не сразу, но даже после долгого времени, проведённого вместе, Кровлей не касался темы крыльев. И не собирался.

***

      Демон симпатизировал планам Леонардо да Винчи и часто засиживался с ним за чертежами крыльев, давал какой-нибудь совет (в котором сам не был уверен) и исчезал на пару недель. В последние столетия Кровлей вообще начал сомневаться, удастся ли кому-нибудь совершить почти невозможное.       Не удавалось. И даже часть никому не известных чертежей да Винчи были сброшены в огонь.       Кровлей уже устал и забросил это занятие, затолкав почти безумную надежду подальше в тёмный уголок души. Его (страшно подумать!) вера в людей поколебалась.       Как там говорят христиане и порой невыносимый Азирафаэль? «Бог всегда прав»? Значит, небес Кровлею не видать. Не видать ни тепла (пусть к этой фразе демон относился скептично — пара бокалов вина его отлично грела), ни свободы.       Однажды свершилось чудо — если бы Кровлей мог произнести это слово, оно бы прозвучало — был изобретён воздушный шар, а после дирижабль, и произошло это даже без потакания демоном идеям человечества. Кровлей даже забросил на пару десятков лет все свои масштабные дела, чтобы вдоволь насладиться, но…       Спустившись на землю, с непривычной улыбкой смотря на дирижабль, демон внезапно понял, что не ощутил давно забытого послевкусия полёта.       Лишь пустоту, нависшую над душой при одном только взгляде на далёкое и неприступное небо, дающее понять, насколько ничтожно всё под ним.

***

      Антоний Кроули, недавно успешно сменивший имя и весьма этим довольный, крепко вцепился в штурвал. Хоть бы не упасть. Только не в этот раз, когда всё почти прошло удачно, когда земля оказалась внизу, а белёсые облака приблизились. Теперь никто не мог ему помешать.       У Кроули бешено колотилось сердце, руки неосознанно крепче сжимали штурвал. Демон с волнением смотрел на устройство управления, его изначально идеальная память за долгие тысячелетия была отточена до предела, но сейчас он, как простой смертный, боялся что-то забыть.       Ему удавалось порой посмотреть вниз, на тонкие полоски распаханных полей и на зеленоватые кроны деревьев. Когда-то он летал выше, но тогда не существовало этого всего, лишь бескрайние облака и эфир, который был прекрасен, но казался лишь смутным очертанием жизни.       Кроули вновь почувствовал себя лёгким, словно не было той гнили и вереницы содеянных дел, вцепившихся в крылья.       «Что, Бог, не поднимусь, значит?»       Земля отдалилась, видны были только смешные цветные точки, от которых рябило в глазах.       «Ничто меня не согреет?»       Ветер бил по щекам, но Кроули не чувствовал боли — слишком мелко для демона. Губы исказила усмешка.       «Всегда буду одиноким?»       Великое произведение человеческого мастерства повинуется сейчас Кроули, готово изменить направление, высоту, готово подняться выше, подчиниться…       Как подчинилось бы любому знающему.       Руки крепче сжали штурвал, знакомый страх на миг царапнул лёгкие и тревожно забившееся сердце.       Бред, полный бред.       «Я могу лететь».       Штурвал холодил руки даже через плотные кожаные перчатки, от которых ладони демона давно вспотели.       «Я свободен»       Главное — следить за кнопками и рычагами, верно управлять, удерживая механизм…       Механизм. Пустой. Бездушный. Груда металла, при ударе об землю готовая развалиться на жалкие обломки и вспыхнуть, портя траву и деревья вокруг, распространяя мерзкий удушливый запах.       «Я свободен, Господь. Я счастлив».       В голову ворвался воспоминанием голос какого-то человека: «Осторожнее, мистер Кроули, вы не ангел, чтобы парить вечно, следите за топливом…»       Парить вечно. Без рамок, без ограничений, целиком отдавшись этому пьянящему чувству.       Не зависеть ни от какой железки. Не быть обязанным держать штурвал, наоборот, развести руки и запрокинуть голову…       «Для ангелов полёт — душа. Для людей это — трудное занятие, которое нужно контролировать, а не отдаваться ему».       Кроули замер, вцепившись в штурвал, пытаясь сдержать рвущиеся наружу вместе с эмоциями демонические силы. Не хватало только всё испортить — хрупкое человеческое сооружение не выдержит всех чувств и давления души.       Земля приближалась, Кроули контролировал полёт, но мыслями был не здесь, а за пределами металлической ловушки, стиснувшей его.       «Полёт — эмоция».       Посадка должна быть мягкой. Нужно вспомнить все правила управления, а не поддаваться надоедливым чувствам.       «Полёт — свобода».       Земля невозмутимо приняла самолёт в свои холодные объятия. Кроули замер, так и вцепившись в штурвал и не снимая маску, которая внезапно обожгла голову льдом.       «Полёт — это жизнь».       Плавно затихал резавший уши шум. Ветер остался выше, в пределах недосягаемости.       Кроули помнил ту ярость, которую он испытывал сотни лет назад при каждой неудачной попытке.       Кроули не мог забыть и боль, которая терзала не только крылья, но и часть демонической души.       И он навсегда запомнил ощущение вязкой, холодной пустоты в груди, походившей на разверзнувшуюся тысячи лет назад под ногами пропасть.

***

      — А знаешь, у тебя прекрасные крылья, дорогой мой, — весело зазвучал над ухом голос Азирафаэля. — Перья просто идеально лежат.       Кроули вздрогнул и едва не пропустил поворот — ангельская неожиданность до сих пор его немного пугала. А сами слова заставили демона крепче вцепиться в руль и сжать зубы. И ведь разозлиться будет слишком странно, такая реакция вызовёт массу вопросов… Проклятье.       — Я старался, — Кроули натянул на лицо привычную ухмылку и даже сбавил скорость. — И тебе бы стоило. Твои перья такие же растрёпанные, как и волосы после очередной ночки за книжками. На небесах не знают про заботу о себе?       Он не видел лица ангела, но почему-то ясно представил, как Азирафаэль закатил глаза и снисходительно улыбнулся.       — Хотя что я говорю, всего себя отдавай ближним, — в демоне внезапно проснулась былая язвительность, стремящаяся задеть побольнее. Как невольно Азирафаэль задел и Кроули.       Из-под пальцев побежал незаметный дымок, и демон ссутулился, приказывая себе остановиться. Ссориться с ангелом не хотелось, поэтому он лишь устало добавил, устремляя взгляд на дорогу:       — Приведи крылья в порядок, дорогуша.       — Боюсь, лишний уход может помешать при полёте, — беспечно отозвался Азирафаэль и тут же вцепился в сиденье. — Ты что, осторожнее, мы не едва не врезались!..       Позади завыли сирены, но тут же всё смолкло по быстрому щелчку пальцев. Кроули и сам не понял, как сделал это, он просто уставился вперёд пустым взглядом, уже не следя за скоростью и дорогой.       Воистину уж благими намерениями выстлана дорога в ад. Этот ангел своими невинными речами произвёл большее впечатление, чем специально заготовленными острыми словами, на которые в принципе не был способен.       Чёртов святоша с чёртовых небес со своими чёртовыми крыльями.       — Думаю, тебе нужно успокоиться, — но заботливый голос Азирафаэля мгновенно выгнал зарождающуюся злость. — Как насчёт поездки за город?       — Вот сам и поезжай, — совершенно выбитый из колеи Кроули неосознанно свернул в противоположную от дороги к книжному магазину ангела сторону. — И всё со мной нормально.       Ничего не нормально. И Кроули знал, что Азирафаэль это прекрасно понимает. После многих тысяч лет ангел за несколько секунд мог угадать его настроение и даже принять меры — от удара книжкой по голове до распития спиртного, «лечебного» выезда за границу и разговора по душам.       Кроули, может, и не хотел с ним когда-то связываться. Только вот случайная встреча изменила всё, и демон с трудом мог теперь представить свою жизнь на Земле без Соглашения, болтовни обо всём на свете и неизменной лучезарной улыбки Азирафаэля.       Необходимость терпеть соседство с ним вдруг переросла в совершенно иное, и всё стало походить на… привязанность? Совершенно невозможную изначально дружбу? Кроули не знал. Он прекрасно понимал значения человеческих слов, но ни одно из них не могло описать его отношения с Азирафаэлем.       — Дорогой мой, — Бентли вдруг осторожно замер, словно на время притих огромный зверь, готовый по первому сигналу хозяина снова сорваться с места. — Кроули, ты слышишь?       Демон повернулся к Азирафаэлю, с усилием отцепляя руки от руля. Задумавшись, он едва заметил остановку.       — Что?       — Я уже второй раз спросил тебя, куда это мы приехали, — Азирафаэль мягко улыбнулся. — Кажется, это несколько дальше от Лондона, чем, я думал, возможно добраться за такое время.       Кроули повернулся к лобовому стеклу. Дальше дороги не было, а впереди шумело море. Ангел пожал плечами, открыл дверь и вылез из машины, издав радостный возглас.       — Здесь просто чудесно, дорогой мой, — он заглянул в салон, чтобы вновь осветить его своей улыбкой. — Спасибо.       Кроули в ответ проворчал что-то себе под нос и вылез. Азирафаэлю не нужно было прислушиваться, чтобы распознать смущённое «пожалуйста».       — Поверить не могу, что ни разу тут не был! Такое приятное место, — ангел едва ли не носился кругами, пока Кроули нехотя молча соглашался с ним.       Место и впрямь было прекрасное.       Небольшой, но чистый песчаный берег, спрятанный между зелёных, поросших густыми травами холмов, будто нарочно обрезанных со стороны моря, чтобы у самой кромки воды создавалось ощущение, что за каменными стенами этих небольших обрывов нет никакой дороги. Нет шоссе в паре миль отсюда. Нет городов. Нет ничего. Только берег да зелёные волны: холмы и шепчущее море.       Кроули сам толком не знал, где это и как они туда попали, но уж с острова они уехать точно не могли, так что волноваться демон счёл неэффективным.       — Знаешь, тут так… свободно, — Азирафаэль вырос где-то у правого плеча, светясь, словно небо в июльский полдень. Почти буквально, между прочим. — Хотя и несколько одиноко. Может, заберёмся на холм? Можно даже полетать, если хочешь, всё равно в такой час никто сюда не приедет. Я уже даже соскучился по полётам.       Кроули, нахмурившись, посмотрел на ангела. Тот выглядел таким нарочито невинным, что в его незнание совсем не верилось. Хотелось наорать на него, выплеснуть накопившуюся злость, но разве так можно? Это означало бы позорное признание, проигрыш. Да и как орать на этого… этого.       Кроули решил промолчать и сделать вид, что слишком занят попытками пнуть утонувший в песке камушек.       — Кроули.       Ишь, волнуется.       — Кроули…       Демон всё же достал из песка камушек и пнул его так, что он улетел далеко в море.       — Кроули, пожалуйста. Я вижу, что-то не так. Ты можешь сказать мне, ты знаешь?..       — Всё в порядке, — каждое слово, как многотонная гиря, а взгляд сквозь очки весом с саму Землю с адом в придачу. — Тебе нравится здесь — летай, наслаждайся. Я не держу.       Азирафаэль только упрямо сжал губы.       — Знаешь, для нас… — он неловко сложил руки в замок, — до сих пор парные полёты считаются довольно личными. Если у вас это тоже так, и ты не считаешь меня достаточно близким…       Кроули буквально потерял дар речи и даже почти перестал злиться.       — Ты мог бы просто сказать, а не игнорировать меня, — Азирафаэль вдруг тоже заинтересовался песком. — Я бы понял.       Кроули хотелось поаплодировать. Браво! Потрясающее умение давить на больную мозоль и вызывать у истязуемого чувство вины!       — Мне плевать, что там у вас-с-с думают о полётах, — он потерял контроль и зашипел, сверкая глазами через очки, будто вернувшись в старое обличье. — Я вс-с-сего лишь хочу, чтобы ты ос-с-ставил меня в покое, пернатый.       — Но я хочу помочь тебе!       Стало тихо. Даже море, казалось, замёрзло.       — Помочь?.. — Кроули закипел. — Я не нуждаюсь в помощи! Особенно от такого, как ты.       Каждое слово, как нож в сердце, а взгляд бьёт больнее Падения о землю. Хотя откуда Азирафаэлю знать?       — Я думал, что друг тебе, Кроули, — ангел искренне пытался не дать волю злой обиде. — Я думал, что мы уже давно прошли через период вражды. А ты?       Нет ответа. Только закат догорает в светящихся змеиных глазах.       — Ты друг мне, Кроули?       Кроули молчал.       Азирафаэль часто моргал, чувствуя оседающую на ресницах соль.       Солнце садилось, выкрашивая море и пляж в тяжёлый оранжевый. Кто знает, сколько прошло времени, пока ангел и демон стояли то ли друг напротив друга, то ли враг напротив врага.       Шумело вечное море, усиленнее пытаясь превратить их в соляные столбы.       — Я не могу, — так тихо, что человек бы и не услышал за рокотом вод. — Теперь ты доволен? Не могу.       По тихому шороху Кроули, опустивший глаза, понял, что Азирафаэль шагнул к нему. Он мгновенно поднял голову, ругая себя за слабость, и зло уставился в странно светящиеся глаза ангела, наполненные… жалостью?       Это заставило Кроули, как змею, дёрнуться в сторону и зашипеть, выставив вперёд руки с мгновенно заострившимися ногтями.       — Избавь меня от с-с-своей жалости, ч-ч-чистый, оставь её для людей и кати-с-сь к своим коллегам, демон тебе не может быть другом.       Азирафаэль промолчал, делая ещё один шаг вперёд и не отрывая своего взгляда.       — Не с-смей меня жалеть, ангел, — когти опасно сверкнули алым в последних лучах солнца. — Жалей кого угодно, но не меня.       Жалости в глазах Азирафаэля не было, это Кроули понял через одну секунду, но ничто уже не смогло помешать затаившейся на дне души боли всколыхнуться. Он словно вернулся на много столетий назад, когда всё было проще.       Когда Азирафаэль был всего лишь противником в игре высших сил.       Когда яснее, казалось, и некуда — нужно противостоять, подчиняясь изначальным своим сущностям, и не становиться похожими на людей.       — Отойди!..       Он дёрнулся и зашипел снова, обнажив острые зубы, постарался оттолкнуть ангела… И тут же сдался. Так, наверное, затихает оглушительно грохочущая музыка или хрустальная ваза из-за неловкого движения мгновенно падает на пол, разбиваясь вдребезги.       — Отпусти меня, — бессильно пробормотал Кроули, позволяя себе уткнуться носом в шею Азирафаэля и разрешая ему обхватить руками плечи, крепко прижимая к себе. — Отпусти, разве тебе это всё нужно?       Он говорил. Говорил много, уже не срываясь на шипение, устало просил Азирафаэля отпустить его (и не только из объятий), убираться ко всем ангелам на небеса и не ронять себе и ему, Кроули, репутацию.       Бесполезно.       Никакой должной реакции на слова, никакой обиды, только руки крепче сжимали плечи. И демону даже казалось, что Азирафаэль осторожно гладил их, успокаивая Кроули, словно ребёнка.       Демон не обнял ангела в ответ. Он не был готов к этому. Только объятия не показались унизительным жестом. Не в эту секунду, может, несколькими минутами позже…       Кроули устало замолчал. Он уже проходил через подобное, но проходил один, без этого ангела, ввязавшегося в его жизнь и ставшего какой-то необходимой частью. И страшно представить, кем бы демон был без него, и какими действиями заполнял бездонную пустоту.       Кроули когда-то чувствовал усталость. Но никогда — кроме этого мгновения — спокойствия. Демон медленно дышал, закрыв глаза, и не ощущал ни неловкости от самого факта объятий, ни неудобства. Этого не должно было быть, как и многого другого, но оно казалось естественным и настоящим, без всякой жалости, без ненужных свидетелей. Только Азирафаэль, которого демону отпускать (стыдно признаться!) не хотелось.       — Дорогой мой… Кроули, — Азирафаэль неловко задвигался. — Не пойми меня неправильно, но могу я попросить тебя снять это?       Кроули осознал, что дужка его сползших очков наверняка больно утыкается ангелу в шею. И ведь терпел же, идиот!       Странные мысли мигом выветрились из головы, заставляя демона вздрогнуть, но он быстро взял себя в руки.       — Конечно, — Кроули снял очки и хотел было отстраниться, чтобы надеть их снова и положить конец этой нелепой, как он осознал, сцене, но Азирафаэль вновь притянул его к себе раньше. И тут же отпустил.       Хорошо, что в темноте не видно теплеющих щёк. Всё же стоило признать, что обниматься с ним было… спокойно (он бы ни за что не назвал это приятным, ну уж нет!).       Кроули с удивлением понял, что уже совсем стемнело. Но немного грустную и смущённую улыбку ангела он смог бы разглядеть чётко даже если бы у него не было идеального зрения.       — Торчать здесь всю ночь мне бы не хотелось, — буркнул демон. — Могу даже… извиниться, что вытащил тебя сюда и устроил какую-то глупую сцену.       Эти слова было трудно произносить. Сцена действительно являлась глупой, а говорить правду Кроули не привык никому… кроме, опять же, Азирафаэля.       — Поедем домой, — ангел снова улыбнулся, на этот раз немного устало. — Хотя жалко, конечно… Можем ещё когда-нибудь сюда приехать.       Кроули равнодушно пожал плечами.        Они молчали всю дорогу. Демонское чутьё Кроули не подвело, а совершенно «небольшое» нарушение скорости позволило им относительно быстро доехать до книжного магазина Азирафаэля в Лондоне.       — Спокойной ночи, Кроули, — ангел протянул ему руку, и демон, помедлив, пожал её.       Что-то подсказывало ему, что простое рукопожатие должно длиться гораздо меньше, но он прогнал эти мысли. Тем более улыбка Азирафаэля (этот ангел когда-нибудь устанет улыбаться?) невольно помогла Кроули вернуть своё привычное настроение.       Что-то никогда не меняется. Всё как раньше.       — Спокойной ночи, пернатый, — хмыкнул Кроули в ответ, и лишь когда Азирафаэль скрылся в своём магазине, понял, что раньше никогда не говорил таких слов.

***

      Азирафаэль тоже умел ждать и добывать нужные сведения научился блестяще, правда в случае с Кроули это приходилось труднее, потому что ангел… боялся. Боялся — и в силу своей изначальной сущности, и как существо, которому демон был по-настоящему дорог.       Но он справился, день за днём узнавая новое о связи Кроули с небесами. Мягко наталкивал на нужные воспоминания, тут же переводя тему, замечая, что демону неприятно говорить. Однажды заскочил в квартиру к Кроули, притащив ему книгу о растениях, и тот в своей полусердитой, скрывающей неловкость манере пригласил его посидеть за бокалом вина.       В глубине души взбунтовался подуставший и почти сдавшийся за века противник пьянства и тут же умолк. К тому же Азирафаэль, как и Кроули, до сих пор не отошёл от событий Апокалипсиса.       И именно в тот день ангел, случайно уронив со стола какие-то бумаги, раскопал среди них до сих пор действующие права.       — У тебя есть права на самолёт? — Азирафаэль даже протрезвел, рассматривая дату. — Обновлял ты их недавно…       — Где-то есть ещё и на вертолёт, — устало хмыкнул Кроули, разглядывая свой бокал. — Но они уже ровно неделю просрочены.       Азирафаэль удивлённо и даже восхищённо посмотрел на демона. Он и подумать не мог, что Кроули выучился на пилота, так и не рассказав об этом. Хотя в начале-середине века их разбросало по разным сторонам Англии, они почти не встречались долгое время… о чём Азирафаэль очень жалел.       За минуту в его светлой голове родился потрясающий план.       — Знаешь, — медленно произнёс он, подходя к Кроули и кладя права на столик рядом, — я никогда не пробовал летать на самолёте…       Их взгляды встретились.

***

      Владелец небольшого придорожного аэродрома (если огороженное полуразвалившимся забором чистое поле и небольшой ангар с тремя старыми списанными кукурузниками можно было назвать аэродромом) смотрел на них с каким-то странным подозрением.       — Точно права действующие? — он уже в третий раз сравнивал лицо Кроули и его фото в документах.       — Совершенно точно, определённо, несомненно, истинно и неопровержимо, — Кроули с каждым разом отвечал всё бóльшим количеством синонимов. Азирафаэль на всякий случай придерживал демона за локоть. Его и самого, признаться, удивляла несговорчивость этого человека, а уж что Кроули мог с ним сделать, лучше и не знать.       — И как только в очках на документ фото сделали… Ладно. Только смотрите там, чтоб никаких непотребств!       Азирафаэль удивился так сильно, что даже забыл покраснеть. Кроули издал отчаянный полувздох-полустон, щёлкнул пальцами, и человек без чувств осел на пол.       Ангел тут же переключился с его смущающего предположения на своего друга.       — Милый мой…       — Даже не надейся, уж на этот раз твой Укоряющий Взгляд не подействует, — Кроули невозмутимо поправил очки. — Он заслужил.       Азирафаэлю ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и пойти вслед за уже почти бегущим к самолёту Кроули.       Самолёт казался… ненадёжным. Облупившийся, грязный, местами даже ржавый. И всего два нормальных сиденья — за штурвалом и рядом с ним. И ни одного ремня безопасности. Даже ни одной захудалой ручки!       — Залезай, дорогуша, — Азирафаэля слегка передёрнуло от прозвучавшего в голосе демона предвкушения. Он сглотнул ком в горле и сел. Не может же всё быть настолько плохо?..       Когда самолёт затарахтел, запуская винты, он немного занервничал.       Когда самолёт жутко загрохотал на взлёте, он признался себе, что впал в панику.       Кроули хитро косился на вцепившегося в кресло Азирафаэля, лицо которого с каждой секундой меняло оттенок — от почти идеального белого до зеленоватого.       Ангел наверняка уже тысячу раз проклял своё предложение полетать, демон почти слышал ругательства в своей голове и ехидничал в ответ. Светлый представитель Небесного воинства был не совсем-то светлым. Что вполне ясно, учитывая дикую страсть к книгам, привязанность к вину, хорошим ресторанам и — по неясной причине — к одному из демонов.       И теперь Кроули вполглаза наблюдал за испуганным ангелом и боролся с неподобающими ему волнением и желанием поинтересоваться, всё ли в порядке.       — А раньше было ещё хуже, — голос заглушал дьявольский шум, но Азирафаэль понял его слова. — Ты бы после первого полёта и на милю к самолёту не подошёл!       От резкого поворота ангел зажмурился и крепче вцепился в угрожающе затрещавшую обивку кресла, заставив Кроули усмехнуться. Он-то давно привык к тряске и шуму, а вот Азирафаэль был всем этим шокирован и явно механизму не доверял. Иначе почему он сидел, занавесив лицо волосами, и не решался их убрать, боясь даже пошевелиться?       Кроули хотелось утешающе хлопнуть ангела по плечу и ободряюще заявить, что в следующий раз будет лучше, но вместо этого он с наисерьёзнейшим лицом спросил:       — Не хочешь ли подержаться за штурвал?       Громкий вопль: «НЕТ» заглушил шум и вызвал у Кроули приступ дьявольского хохота, от которого Азирафаэль дёрнулся, отцепился от кресла и едва не упал на колени к демону.       После Кроули долго недоумевал, как судьба сыграла с ними такую шутку: самолёт как раз шёл на посадку, его дико трясло… Демон случайно дёрнул штурвал, и Азирафаэль, покачнувшись, всё-таки рухнул к нему на колени и ухватился за плечи, чтобы удержаться.       Белые волосы лезли в рот; самолёт резко дёрнуло, и ангел буквально вжался в демона, в панике смотря в окно, и это заставило Кроули снова вздрогнуть. Чёрт! Из-за Азирафаэля не получилось нормально сосредоточиться.       Лишь дьявольская удача помогла ему мягко посадить самолёт. Он зажмурился, ожидая, что машину впечатает в землю, но дело ограничилось лишь несколькими резкими толчками.       Ч-ч-чёрт, проклятый ангел. Он хоть цел?       Кроули приоткрыл глаз и скосил взгляд на макушку Азирафаэля. Тот, всё ещё держась за демона, нервно подрагивал. Его тёплые ладони лежали на плечах, тонкие пальцы вцепились в ткань, а быстрое дыхание щекотало шею.       Кроули невольно вспомнил, каким решительным был ангел совсем недавно, как готов был пойти на самого Сатану, и поэтому теперешний испуг показался… каким-то особенно настоящим. Бесстрашный ангел, карающая рука добра, боится самолётов.       — И как тебе, дорогуша? — Азирафаэль быстро сполз обратно на своё кресло. Кроули говорил без привычной усмешки. — А я предупреждал, что с демоном летать опасно, вероятность аварии примерно… сто процентов.       — Со мной она должна была сократиться до пятидесяти, — пробормотал ангел, поправляя волосы и наконец поднимая взгляд. — Это случилось… неожиданно.       Кроули натянул на лицо кислую улыбку. Невольно вспомнились времена, когда он с трудом мог выдерживать взгляд Азирафаэля — демонская натура не позволяла. Но сейчас хотелось отвернуться по другой причине.       Пожалуй, ему в затаённых уголках души было стыдно. Чёрт, проклятый ангел в такие моменты вечно заставлял Кроули чувствовать себя слабым. Чувствовать то, что не должен ощущать нормальный демон.       Все демоны одиноки. Все демоны должны думать лишь о вреде роду человеческому. Никаких чувств и эмоций нельзя себе позволить, на слове «дружба» — табу, доверие недопустимо.       Кроули опомнился.       — И как тебе?       — В принципе, неплохо… — Кроули видел, как Азирафаэль замялся, подбирая слова. — Но я как-то не доверяю этой штуковине, мне вечно кажется, что она упадёт. А получать от начальства новое тело не хочется…       Он замолчал, но Кроули почувствовал, что ангел хотел сказать что-то ещё.       — За тобой водится слишком много грешков, тебя на Землю не вернут, — демон попытался пошутить в своей привычной манере об относительной грешности Азирафаэля, но ангел не улыбнулся. Кроули с недоумением ощутил пробежавший по коже холодок. — Что?..       — Вот именно, Кроули, — тихо отозвался Азирафаэль. — Вот именно.       Демон молча выбрался из самолёта, старательно игнорируя неприятное чувство, разрастающееся в груди. Следом за ним выкарабкался ангел и отряхнул потрёпанную одежду от воображаемой пыли.       — Нам сегодня повезло, — глухо проронил Кроули, тоскливо смотря на самолёт. — Но лучше не рисковать. Как там у вас на небесах говорят? «Только в самом крайнем случае».       О том, как говорят на небесах, демон узнавал по большей степени от Азирафаэля. Да и память как назло услужливо подкидывала воспоминания, от которых хотелось завыть или поджечь, как в старые времена, пару деревень.       Азирафаэль выглядел смущённым и растерянным. Наверняка просчитывал в голове выгодные для добродетели варианты. Кроули видел, что отказываться от полётов ему не хотелось, как и от своеобразных попыток демона «осчастливить». И ведь не сказать, как прежде, «наивный ангел».       — Дорогой мой, — медленные слова Азирафаэля привели Кроули в чувство, — а что насчёт того не очень милого джентльмена?       — Даже не смей просить меня ни о чём, — проворчал демон, пиная затерявшийся в траве камушек. Кажется, те в последнее время слишком часто от него страдают, хорошо, что Небеса на такое ущемление прав не обращают внимания. — И да, ты сейчас такой растрёпанный, что он непременно заявит о…       Попытаться сказать оказалось поразительно трудно. И даже неловко как-то. О них с Азирафаэлем часто думали подобное, демон прекрасно это знал, но на этот раз дело было даже не в словах.       — Сам очухается, — опомнился Кроули, неожиданно зло покосившись в сторону. — Внушу какие-нибудь ложные воспоминания, и всё.       Ангел скорбно (именно так демон охарактеризовал бы это) промолчал, бросив в сторону Кроули свой фирменный укоряющий взгляд, и с идеально ровной спиной прошествовал в сторону Бентли. Кроули выругался сквозь зубы и последовал за ним, прекращая сутулиться — слишком уж часто в последнее время он ловил себя на этом.       И снова ощущение какой-то пустоты, пробирающейся через слой новых эмоций. «В этот раз меня не проймёшь, — невесело усмехался демон, ласково касаясь руля машины, — я уже привык».       И дико устал от всего этого. Хотелось просто вернуться в привычный дом, запугать и без того трепещущие растения и завалиться по старой привычке спать. А на утро пойти портить настроение людям, чтобы вечером явиться в пыльный магазинчик дразнить Азирафаэля, слушать его полушутливые упрёки, ехидно улыбаться и незаметно превращать какао в чашке ангела в вино.       И никогда больше не заводить эту тему, затолкав её подальше. Так будет проще.       Перешагивать через многолетние привычки, выходить на какой-то новый уровень взаимоотношений Кроули не хотел, и не был готов, и хотелось думать, что никогда не будет.       — Мы как-то слишком часто возвращаемся молча, — подал голос Азирафаэль, когда вдали уже показались двери магазина, — не находишь?       Кроули не ответил. Не говорить же ему, что они и раньше зачастую молчали, по-человечески устав за день и понимая друг друга без слов. Только теперь тишина давила, будто затишье перед бурей.       В этот раз они не попрощались.

***

      Буквы плясали перед глазами, как демонята из человеческих сказок. Азирафаэль морщился, обхватив голову руками и откинув карандаш. В ушах всё ещё стоял оглушительный рёв самолёта, а перед глазами — бледное и усталое лицо Кроули.       «Чтоб я ещё согласился лезть в эту машину!..»       Надо согласиться хотя бы ради Кроули. Ради того, чтобы всё чаще всплывавшая на поверхность печаль исчезла из его глаз. Ангел стремился осчастливить его, но не так, как обычных людей. Кроули особенно ему дорог.       «Да чтобы я туда! В эту грохочущую штуковину, которая может свалиться в любой момент!..»        Ангел закрыл глаза, пытаясь прогнать из головы воспоминания о той не самой-то неприятной минуте. Если бы не обстоятельства, он, возможно… Да что уж тут думать. Отношения с Кроули были слишком сложными и запутанными, хотя Азирафаэль легко мог себе признаться во многих чувствах к демону.       Но ангел боялся. Боялся неизвестности, реакции Кроули, Его реакции, ведь такое не может пройти мимо самого Создателя. Азирафаэль пошёл на многое ради мира и демона, но даже для него существовала черта, которую пересекать категорически нельзя.       «Так. Самолёт. Да лучше уж я Кроули сам понесу, чем полезу в этот кошмар, — буквы окончательно слились перед глазами, и Азирафаэль устало положил голову на книгу, не противясь бессвязному потоку полубезумных мыслей. — В гениальности всё зло. Люди и без демонов справляются…».       …Ангел проснулся рано утром весь взъерошенный, с красным отпечатком страницы на щеке, затёкшими руками и совершенно бредовой, но прекрасной идеей в голове.

***

      Кроули недоумевал, потому что ему снился какой-то странный звон. Обычно ему если и снилось что-то, то это было либо нечто абсолютно неадекватное, либо ад, либо кое-кто. А тут звон, назойливый, ввинчивающийся в уши, отвратительный звон.       В конце концов Кроули решил проснуться, лишь бы убрать противный звук, и понял, что его издавал вполне реальный дверной звонок. Зевая во весь рот (не по необходимости, но для пущего удовольствия от пробуждения), он открыл дверь.       За дверью стоял Азирафаэль, румяный и растрёпанный, как дочь деревенского пекаря, вышедшая с сеновала после целого дня работы у печи.       — Доброе утро, — он тяжело дышал, явно запыхался. Наверняка ведь опять на лифте подниматься не захотел, дурак доисторический.       — Утро, — ответил Кроули и слегка поёжился. Всё же не стоило выходить открывать дверь в том, в чём спал. — Заходи.       Азирафаэль с усилием (в котором никогда бы не признался) оторвал взгляд от «пижамы» Кроули и прошёл в квартиру.       — Прости, я, видимо, разбудил тебя, — он повесил своё пальто на вешалку, мимоходом поправив висящий рядом пиджак.       Кроули оглядел себя и свои трусы.       — Ничего, — он прошлёпал босыми ногами в кухню, молчаливо приглашая пройти за собой. Азирафаэль прошёл и неловко уселся на высокий барный стул. — И что же тебе понадобилось с утра пораньше?       Часы, показывавшие три часа дня, укоризненно затикали. Кроули грозно посмотрел на них, и они остановились.       — Понимаешь, дорогой… — Азирафаэль замялся. Кроули отхлебнул свежесотворённый кофе, приподняв бровь. — Думаю, я знаю, как могу тебе помочь.       Несколько секунд пролетело в полной тишине.       — Не думаю, что нуждаюсь в твоей помощи, — кофе в чашке едва не покрылся ледяной корочкой. — Мы об этом уже говорили.       — Кроули, — Азирафаэль прямо в душу смотрел этим своим всезнающим (если бы) и всепонимающим взглядом. — Я не пытаюсь тебя унизить или пожалеть. Я хочу тебе помочь.       Кроули посмотрел на отвратительно холодный кофе в попытке найти истину или хотя бы успокоение. Всё же устраивать сцены больше не хотелось. Хотелось вбить ангелу в голову всю безнадёжность его идеи. Даже если для этого потребуется взять гвозди.       Кроули медленно выдохнул.       — Ты ведь понимаешь, что прошло уже шесть тысяч лет? Едва ли ты предложишь что-то, чего я не делал, — он согрел чашку пальцами и скрыл за ней краткую гримасу привычной уже боли.       Азирафаэль вдруг улыбнулся так коварно (ей Б… не важно), что Кроули едва не выплюнул весь свой кофе.       — Этого ты точно не делал, дорогой мой, — он подал демону салфетку, странно не опуская глаз ниже его подбородка. — Мы полетим не на твоих крыльях, а на моих!       Кроули было порадовался, что уже отставил кофе на стол, но от его потрясения тот всё же опрокинулся и грустно закапал на пол.       — Ты сошёл с ума?       — Я, право, оскорблён твоими подозрениями, но это ничего, — ничто, видимо, не могло поколебать хорошего настроения Азирафаэля. — Я всё же не сошёл с ума, обдумывал эту идею с самого утра, и поверь, у нас получится!       Он так светился, что Кроули было даже чуточку жаль его разочаровывать. Только чуточку.       — Тебе делать что ли нечего? — демон сжал кулаки. — В магазин стало заходить слишком много клиентов, и ты ищешь способ поменьше там присутствовать? В мире кончились старые книги? Почему ты ко мне прицепился?       Внутри Азирафаэля словно притушили лампочку. Кроули правда не хотел, но иначе он не мог. Невыносимо было видеть друга расстроенным, но ещё хуже знать, что он не понимает, каково это, что для него это лишь очередное доброе дело, что когда все его надежды рухнут, будут сожаление и сочувствие, которые обрушатся на и без того жалкие останки самоконтроля Кроули.       Азирафаэль молчал.       — Я уже смирился с этим. Тебе ведь должно быть знакомо это слово, верно?       Невероятно, до чего он опустился… поднялся? Вот бы Снизу посмеялись: демон говорит ангелу о смирении.       — Оставь это, — Кроули и сам не заметил, что снова просил, а не приказывал. — Сам же знаешь, что это Его проклятье.       Удивительно, но этих слов Азирафаэль будто не услышал. А должен был — разве не важнее всего на свете для ангела Его решение, разве он не должен подчиняться чужой воле? Азирафаэль и без того совершил немало безумного, стоит ли искушать судьбу и терпение Небес?       — Пожалуйста, дорогой мой. Ты ничего не потеряешь, — Азирафаэль даже встал и подошёл ближе. — Позволь мне хотя бы попытаться. Если не ради себя, то ради меня.       Кроули выдохнул, закрыв глаза ладонью.       — В последний раз, Кроули.       И он согласился.

***

      Уже идя к машине, Кроули ощутил то, что люди называли «дежавю». Одно и то же несколько раз — дорога в тяготящем молчании, почти неслышно играющая музыка и Азирафаэль, который разглядывал пейзажи за окном. А ещё в этот раз ангел проигнорировал демона, сел на заднее сиденье и всю дорогу не проронил ни звука.       Азирафаэль несколько раз пытался завести разговор ещё в квартире, но демон отвечал так резко, что терпение ангела лопнуло.       Кроули, невольно оборачиваясь порой назад, смотрел на склонившего голову Азирафаэля и крепче сжимал зубы. Совсем уже очеловечился — испытывает вину перед каким-то там ангелом, который своей добродетелью завёл в дебри сознания и смахнул пыль с давно забытой боли. Отлично. Просто отлично.       Он помнил четырнадцатый век. В современности Кроули мог бы назвать его «резиной» — всё тянулось, заставляя демона скрежетать зубами и мотаться по свету в поисках интересного занятия. Творить пакости было приятно, но душу не трогало — не человек же он, чтобы радоваться. Вот и сейчас то же самое, напоминающее к тому же дешёвую комедию, в которой всё сводилось к чему-то одному.       К липкому молчанию. К поездке. К раздражающим мыслям. К времени, которое пролетело незаметно и быстро.       — Опять нарушаешь?..       — Быстрее доедем, — давно Кроули не разговаривал с Азирафаэлем таким ледяным тоном. — И не боишься… со мной?       — Мы сверхъестественные сущности с огромными способностями, — тихий смешок всколыхнул волну раздражения. — Просто грех ими порой не пользоваться.       — Знакомые рассуждения, — Кроули свернул в сторону, пытаясь припомнить примерное расстояние до нужного места. — Звучит как-то…       — По-человечески? — демон почти видел лёгкую улыбку на губах у Азирафаэля.       — Глупо.       Ангел промолчал. Кроули, чуть обернувшись, заметил, как он мотнул головой и пригладил непослушные кудри. Демону почему-то захотелось притормозить на обочине и самому убрать Азирафаэлю за ухо светлую прядь волос. Всё ещё взъерошенный, ангел походил на белоснежную птицу. Кажется, те птицы, парившие над Кроули шесть тысяч лет назад, тоже были белыми…       «В этом-то всё и дело, — огрызнулся собственным мыслям демон. — Просто неприятная ассоциация».       Небеса были голубовато-серыми, походящими на закрытую пеленой дыма ткань. В Англии часто такое бывало, ещё и вперемешку с пробирающим ветром. Азирафаэль вечно ворчал, что в такую погоду без шарфа лучше не выходить, и даже один раз попытался впихнуть Кроули прямо в руки свой… вполне удачно.       Море шумело внизу, раненой птицей ударяясь волнами о камни. «И почему мысли только об этих крикливых созданиях?». Кроули неловко переминался с ноги на ногу, оценивая шансы. Не хотелось бы свалиться и захлебнуться — демон плавать умел, но не любил. А Азирафаэль спортом вроде и не интересовался.       Ангел выбрался из машины, и демон уловил непонятный шорох.       — Не оборачивайся, пожалуйста, — голос Азирафаэля странно дрогнул.       — Чт… — Кроули едва не обернулся (рефлекторно, Б… честное слово!), но, краем глаза зацепив бледное обнажённое плечо, тут же вернул взгляд к морю.       Он уже и почти забыл, что настоящая форма не любит земную одежду.       Пытаясь заткнуть богатую фантазию, которая отчего-то жаждала увидеть, как Азирафаэль небрежно сбрасывает на землю рубашку, демон устремил взгляд на море. Бушующее, грозное и умиротворяющее одновременно. Что же Кроули почувствует, когда взлетит над бирюзовой водой?        — Не боишься? — подавляя волнение, спросил демон, заслышав лёгкие шаги. — Помни про вероятность неудачи в пятьдесят процентов.       — Рискованно, — Кроули ощутил, как руки ангела обняли его, и невольно вздрогнул. Ощущения были необычные — от прикосновений жгло даже сквозь одежду. Такого раньше не было. От физического контакта давно не оставалось ожогов и боли, и Кроули чувствовал себя странно. С чего вдруг такая реакция? — Но стоит попробовать, жизнь без риска невозможна.       — Ты меня с ума сведёшь своим книжным пафосом, — пробормотал демон, снимая очки и небрежно бросая на землю. — Не пойму, что виновато в твоём безумии — книги, люди или я…       Лишь лёгкий смех Азирафаэля был ему ответом. Кроули успел только панически взглянуть под ноги, на край обрыва, и ощутить, как ангел поднимается вверх.       Тысячи лет такого не было…       Не было всего этого — ветра, который ласково взметает волосы, ощущения дивной лёгкости под ногами и безмятежной свободы. Небо приблизилось, и замершему Кроули показалось, что оно чуть прояснилось — голубизна стала ярче, облака разошлись… Впереди — блестящая от пробившихся сквозь облака солнечных лучей гладь, которая ласково сплетается со смутным горизонтом. И не понять, то ли небо отражается в море, то ли наоборот. А Кроули меж двух повинующихся ему и Азирафаэлю миров, и свободен, свободен, свободен…       Демон с неожиданной робостью посмотрел под ноги, чтобы почувствовать в груди тяжёлое, тёмное чувство победы. Победы над слабостью, победы над проклятьем, победы над Ним…       Именно в этот момент он понял, что они снижаются. Демон ощутил, как крепко Азирафаэль вцепился в него, краем глаза заметил, как побелели костяшки пальцев.       Кроули вырвался из рук ангела у самой земли и, пошатнувшись, с горечью вновь ощутив почву под ногами, повернулся к нему.       — Ты…       Демон не закончил, рванувшись и подхватив падающего бледного Азирафаэля.       — Эй?! — Кроули с недоумением и чувством, слишком похожим на страх, оттеснившим все остальные эмоции, уставился в побелевшее, походящее на воск лицо ангела. — Азирафаэль?       В тот миг, когда демон мягко и осторожно опустил ангела на траву, подавить ругательства оказалось просто. Сложно было оторвать взгляд, проверить дыхание и пульс предательски подрагивающими руками и неуверенно потрясти за плечо.       — Азирафаэль?       У ангела — ни малейшей реакции, а у Кроули наоборот — чёртов взрыв эмоций в душе, который мог, вырвавшись, превратить цветущую природу в бездушный пепел. Но вылился он в лёгкую пощёчину для Азирафаэля.       Холодный ветер в ответ ударил по лицу, и Кроули скинул с себя пиджак, накрывая им бессознательного ангела.       Простудится, восприимчивый к холоду дурень, когда очнётся. Если очнётся…       «Чё-ёрт, что же делать?»       Не у чёрта спрашивать надо, а у Бога. И Кроули, с нарастающим напряжением вперившись взглядом в лицо Азирафаэля, понял, что практически готов непроизвольно произнести подобные слова.       «Да лишь бы очнулся, дурак, альтруист несчастный, слабоумие и отвага — вечный девиз, чтоб его…» — ни одного неприличного слова, лишь попытки вспомнить что-то из медицины. Ни единого факта не всплыло в голове. Кроули никогда не пытался изучить медицину. Это было ненужно и никогда не должно было бы пригодиться — кто ж знал, кто думал, кто…       — Кроули?.. — слабый голос Азирафаэля вырвал демона из сплетающихся и взрывающихся мыслей. — О боже…       — Боже… — не подумав, повторил за ним Кроули, почти счастливый сильнее, чем пару минут назад в небесах.       Азирафаэль поразительно легко для едва очнувшегося от обморока и бледного, как смерть, ангела засмеялся этим словам.       Кроули наконец-то смог спокойно выдохнуть. И осознать, что только что могло случиться.       — Ты что, прикрыл меня своим пиджаком? — ангел нёс какую-то ерунду, нежно поглаживая чёрную ткань, и, кажется, не переживал о провале ни секунды. — Это так мило, дорогой мой…       — А стоило бы оставить тебя здесь и уехать, — демон резко встал, оставив Азирафаэля на траве, и отошёл. Коленям, которые раньше согревала голова непутёвого ангела, стало холодно.       — Что?.. — словно и не падал, и не терял сознание, и не бросал вызов Ему и Его решению!       Кроули не знал, восхититься ли ему такой стойкости или ужаснуться такому легкомыслию.       — Ты совсем дурак, да? — он не мог устоять на одном месте и ходил кругами, нервно сминая пальцами рубашку. Без пиджака было непривычно. — Ты почти упал, Азирафаэль. Почти упал, понимаешь ты или нет?       — Но ведь я успел, а ты позаботился обо мне, ничего страшного не…       — А если бы произошло?.. — Кроули замер, сжав кулаки и смотря в одну точку. Его змеиные глаза расширились в ужасе и тут же сощурились от бессильной злости на себя и на наивного ангела не знающего, что он может потерять. — Если бы ты тоже?..       — Я совершенно не чувствую себя упавшим, дорогой мой, прошу, не волнуйся так, — Азирафаэль чуть нахмурился, но всё же ещё улыбался.       — Ты прос-с-сто идиот! Ты не з-с-снаешь, каково это, ты даже не поймёшь, пока твои крылья не превратятся в бес-с-сполезное украш-ш-шение! — Кроули задыхался от чувств и срывался на шипение, даже не пытаясь понять, почему его всё это так волнует. — Ты и не почувс-с-ствуешь, пока не с-с-станешь… не станешь…       Азирафаэль поднялся с земли, стараясь делать вид, что ему всё нипочём. Он зачем-то подобрал с земли свою рубашку, прижав её к груди, и снова расправил крылья.       — Кроули, давай я снова…       — Убери.       Демон страшно сверкнул глазами.       — Убери, иначе, чем угодно клянус-с-сь, ты никогда больше меня не увидишь, — он подошёл к Азирафаэлю и забрал свой пиджак. Тот спрятал крылья и начал медленно надевать рубашку, настороженно и немного испуганно наблюдая за метаниями Кроули, как за метаниями дикого зверя. — Ты должен оставить свои глупые попытки. Ты же не хочешь стать таким, как я? Поэтому прямо сейчас, сию же секунду ты пообещаешь мне больше никогда не говорить об этом и забыть всё, что я говорил тебе, и всё, что ты узнал сам.       — Кроули, единственная неудача не означает…       — Замолчи. Ты дашь мне это обещание, Азирафаэль, потому что у тебя. Нет. Никакого. Права. Лезть. В мою. Жизнь, — он выделил голосом каждое слово, и каждым словом будто бил Азирафаэля поддых. — Я забыл об этом, поддавшись дурацким надеждам и твоим уговорам, но больше такой ошибки не совершу. Я зря тебе поверил.       Азирафаэль молча смотрел на своего противника влажными глазами. Кроули явно не видел, что ему тоже больно, и слишком тяжело было проглотить это, как подобает ангелу.       — Тогда что я могу сделать? Ты сдался и теперь от меня ждёшь того же? — он изо всех сил уговаривал себя не повышать голос. Кроули не нужны сейчас скандалы, ему нужна вера, но как же сложно оставаться спокойным и уверенным. — Что же, не дождёшься, дорогой мой.       Можно только щедро добавлять в голос твердолобое упорство, которого не чувствуешь. Злой и на себя, и на Кроули он продолжил:       — Я от тебя отказываться не намерен. Если ты готов опустить руки, то это твой выбор, только меня к нему не примешивай. Наверняка мы ещё не всё попробовали!..       — Думаешь, я ещё не всё попробовал? Думаешь, я не убил на бесплодные попытки снова полететь многие и многие годы? Думаешь, я просто сдался?! Думаешь, я не хотел бы снова?..       У Кроули не было сил дальше говорить. Он тяжело дышал. Что сказать этому упёртому ослу? Как убедить его в том, во что не хочется верить самому? Как сказать: «Ты подарил мне надежду, но ведь она напрасна и сделает лишь хуже»? Как вытолкнуть такие тяжёлые слова из онемевших губ?       Азирафаэль прерывисто вздохнул.       — Ты бы никогда не сдался просто, Кроули, — вопреки собственному желанию ангел не сделал шага навстречу. На сей раз не его очередь. — Но ведь раньше ты не пробовал вместе со мной.       Он всем своим видом излучал желание прикоснуться и всё исправить.       — Как видишь, ничем хорошим это не кончилось, — Кроули сделал шаг назад и отвернулся к морю.       Азирафаэль только тогда опустил взгляд и понял, что всё это время, не отрываясь, смотрел Кроули в глаза. Жёлтые, яркие, не скрытые как обычно за стёклами тёмных очков. Словно надеялся увидеть в них то, что видит у людей. То, чего там быть не может.       Он печально улыбнулся в напряжённую спину своего всё ещё друга. Неловко надел пальто будто деревянными руками, засунул озябшие кисти в карманы и медленно побрёл к машине, напрасно ожидая, что вот-вот, вот сейчас его грубовато тронут за локоть или слегка толкнут плечом, кинут в спину забытым на земле рядом с тёмными очками шарфом. Хоть что-то, что покажет, что Кроули с ним.       Ничего не было.       Азирафаэль забрался на заднее сиденье Бентли. Через несколько минут Кроули сел за руль.       Ехали в тяжёлом, напряжённом молчании. Азирафаэлю хотелось закричать, взбеситься, повести себя как-нибудь совсем по-дурацки, лишь бы Кроули отреагировал, но так делать не стоило.       Ангелу приходилось всё время повторять себе: пока Кроули сам не поймёт, не поверит, что вдвоём они смогут и горы свернуть, всё будет бесполезно. Но как же хотелось что-то сделать, как-то помочь, вместо того, чтобы просто ждать.       Азирафаэль хмуро отвернулся к окну. В конце концов, сколько можно сверлить глазами безучастный профиль? Лучше уж уснуть. Дорога быстрее пройдёт.       Он соскользнул в сон с небывалой лёгкостью, так что даже сам едва заметил это. До какой же степени он устал!..       «До какой же степени он устал?..» — подумал Кроули, с грустью и злостью смотря в открытую заднюю дверь машины.       Они уже давно приехали к магазину, но Азирафаэль спал, и Кроули… он просто не мог его разбудить. Не мог и всё. Ангел спал, как младенец, боком упав на сиденье и подложив руку под голову вместо подушки, рефлекторно кутался в своё пальто, с непривычки ко сну не замечая, что машина остановилась и уже пора проснуться.       Кроули тяжело вздохнул и всё же потряс Азирафаэля за плечо.       — Вставай, конечная.       Демону пришлось приложить усилие, чтобы не изменить угрюмому выражению лица, когда Азирафаэль сонно улыбнулся и завозился, поднимаясь. Ещё бóльшее усилие понадобилось, когда ангел споткнулся, вылезая из машины, и Кроули пришлось подхватить его за локоть, чтобы не дать упасть.       Азирафаэль смущённо пробормотал благодарность, а в глазах у него засветилась надежда.       — Доброй ночи? — неуверенно начал он.       — Ночи, — хмуро выдавил из себя Кроули, вернулся в машину и уехал.       Надежда не оправдалась.

***

      В прихожей квартиры Кроули изрядно прибавилось зелени, и даже трепещущая перед хозяином юная герань распустила тусклые соцветья, распространяя неуловимый аромат. Растения совершенно осмелели — уже несколько дней демон их игнорировал, вспоминая о необходимости поливать лишь поздней ночью. И сразу же заваливался на кровать, пустым взглядом пялясь в потолок.       Чёртов ангел. «Да так оно и есть — Азирафаэль с чёртом столько столетий возится», — ехидно вякнул внутренний голос из глубины сознания, но Кроули лишь отмахнулся. Думать об этом не хотелось. Сразу вспоминались строго поджатые губы ангела, его руки, которые он засунул в карманы светлого пальто, чересчур идеальная осанка и немая боль во взгляде. В ней не было укора или возмущения, но её часть отразилась и осколком попала в душу к демону.       И теперь не давала покоя.       Кроули всегда посмеивался над старомодным Азирафаэлем, но сам понимал, что прежние привычки берут верх. Всё перевернулось с ног на голову. И демон до сих пор не мог привыкнуть к тому, что кому-то он действительно нужен, кто-то жаждет общения с ним и не брезгует.       «Кажется, моя самооценка… упала когда-то вниз», — Кроули лениво блуждал взглядом по комнате. Не было желания ни издеваться над соседями с помощью «богомерзкой» музыки, ни запугивать растения. Даже выходить на улицу не хотелось — весь Лондон являлся живым напоминанием об Азирафаэле, и Кроули подозревал, что ноги или не до конца верный Бентли сами его принесут к книжному магазину.       Демоны и совесть — вещи несовместимые, и Кроули не терзался, нет. Просто при взгляде на книги в комнате он задавался вопросом, есть ли они у Азирафаэля и порадует ли его копия. Когда-то распитие вина в одиночестве считалось дурным вкусом и откровенным пьянством, а Кроули такой расклад событий не интересовал. Хотелось заявиться с бутылкой вина и книжкой, оторвать при этом Азирафаэля от чтения и сделать то, на что демоны в принципе не способны.       Помириться.       Это злило. Перешагивать через гордость Кроули не любил и толком не умел, так что такое нехарактерное желание пугало. И лишь усиливалось.       Спать Кроули тоже не мог. Раньше это было приятно, особен… даже если снился кое-кто.       Сейчас подобное раздражало. Лицезреть кое-чьё лицо демону не хотелось, а потому он всячески сдерживал укоренившуюся потребность и проводил ночи за планами и короткими вылазками в город. От своей прямой обязанности отказаться было нельзя, но Кроули даже пакостил не в полную меру: Азирафаэль либо зависал в другой части Лондона, либо сидел в своём магазине. И наверняка упорно игнорировал демона в ответ.       А без него всё это было… скучным? Неполным? Их соперничество давно утратило серьёзный смысл, и делать что-то в одиночестве оказалось непривычно.       Кроули сердито и со всех сил пнул лежащую возле кровати подушку и решил назло одной личности и самому себе поспать. Отказываться от удовольствий как какой-нибудь святой небожитель (хотя кое-кто под это сравнение не подходил) Кроули не собирался.       Именно это стало ловушкой.

***

      …Он бежал куда-то со всех ног с нечеловеческой скоростью. После дошло — по лестнице, отталкивая вставших на пути соседей, и на улицу, к Бентли.       Вслед неслись крики, после послышался громкий вой сирен, но Кроули в этот раз было совершенно наплевать.       Подобное демон испытывал перед Адамом во время неудачного Апокалипсиса, но тут явно было что-то иное, Кроули чувствовал нависшую опасность и мчался вперёд, отбросив логику, приличия и законы.       Нужно было успеть.       Кроули затормозил, едва не сбив фонарный столб, выскочил из машины и кинулся к магазину, будто убегая от кого-то (демоны же заботятся только о собственной шкуре, не так ли?), а на деле — бросаясь навстречу.       Он резко распахнул дверь.       — Азирафаэль? — демон чувствовал, что ангел был с кем-то тут совсем недавно, ощущал скрытую угрозу и до сих пор слышал прозвеневший в голове крик. — Азирафаэль!..       Кроули был готов встретиться хоть с самим Гавриилом, если бы тот посмел заявиться к ангелу, демон ожидал столкновения с небесными воинами, он и спешил сюда из-за этого…       — Азирафаэль?..       Магазин встретил демона тишиной и слепым ужасом, ударившим куда-то в область сердца. Ворвавшийся вместе с Кроули ветер одиноко трепал страницы разбросанных на полу книг.       Снова бег, за край Лондона, за границы видимого и ощутимого мира, туда, куда Кроули клялся самому себе никогда не сорваться в любом случае, и плевать на обстоятельства и высшую цель.       Он всегда был мастером нарушать обещания.       Здесь оживали самые изощрённые человеческие кошмары, и худший из них был прямо перед Кроули — бледный Азирафаэль, с посеревшим лицом и крыльями, истончившийся изнутри, равнодушным голосом несущий всякий бред. Азирафаэль, теперь уже не походивший не то что на ангела — на живое существо.       — Я заслужил это, понимаешь?       Кроули находился слишком далеко, но ему хотелось сцепиться с ангелами, которые посмели коснуться Азирафаэля. И разодрать самому себе горло — демон, презирая себя за это, сделал шаг назад, подчиняясь не то своей натуре, не то обречённому шёпоту: «Уходи».       Вспышка.       — Досадное поражение, — какой-то светловласый небожитель стоял у книжного магазина, схватившись за серебристую ручку. Это был не Азирафаэль, а другой ангел, которому хватило наглости явиться на новое место. — Но это лишь один раунд, Кровлей, — на небесах так и не выучили новое имя демона, — одна лишь твоя победа…       — Я никого не побеждал, — хриплым голосом отозвался Кроули, сдерживая желание разбить ангелу до отвращения идеальное лицо. — Что вы с ним сделали?       Ангел усмехнулся. По сверкающим едва сдерживаемым гневом глазам и смелому взгляду было видно, что он не боится. Глаза серые, а у Азирафаэля были другие — голубые, с порой пляшущими в них совершенно не ангельскими искорками.       — Всего лишь спасли от твоего пагубного влияния, Кровлей.       Так не должно было быть.       Ничего нельзя сделать.       Слишком поздно.       Отчаянный взгляд, бессильно вскинутая рука, и светлые ангельские крылья тоже замирают навеки, а ветер безжалостно выдирает перья и бросает вверх, в тёмные тучи, под ноги стоящего у края демона.       — Азирафаэль!..       Азирафаэль падает, падает, Падает, захлёбывается истошным воплем, и Кроули без промедления бросается вперёд.        И падает снова, но вместе с ним, в последний миг схватившись за худую ладонь ангела, и кричит, когда они вместе разбиваются и исчезают навеки — две странные ошибки мира — вместе, сцепившись руками.       «Прости, Азирафаэль, прости, прости, прости…»       …Он просыпается.

***

      Слепой ужас и бросающая в дрожь слабость преследовали Кроули весь день, заставляя отстранённо делать привычные дела и тонуть в собственных мыслях.       Вполне логично предположить, что Небесное начальство без внимания отношения подчинённого с демоном не оставит, но пока всё было на удивление тихо и спокойно, что Кроули крайне настороживало. И ведь должны сниться предназначенные ему адские муки, но нет… ангел волновал Кроули больше.       Сдержать мгновенно возникшее после сна желание броситься прямо в магазин демон смог с трудом. Кроули, пугая своей агрессией растения, ругался сам с собой и убеждал, что ангелу ничего не грозит, что вообще незачем об этом задумываться. Сон был предпоследней каплей терпения.       Последней стал взгляд на одиноко валяющиеся рядом с занесённой Азирафаэлем книжкой права на самолёт.

***

      Азирафаэль совершенно спокойно пил какао и в энный раз перечитывал одну из любимых книг. Во всяком случае, ему хотелось бы, чтобы он был спокоен, однако он был вынужден признать, что это было не так, и было не так с той самой поездки.       Он переживал за Кроули. Искренне волновался, всё время думал о нём, боялся даже предполагать, что он делает, неоднократно порывался поехать к нему и каждый раз себя останавливал.       Азирафаэль ждал Кроули.       А тот всё никак не приходил.       Поэтому ангел решил отвлекать себя самым проверенным способом — книгами — и довольно долго он успешно работал (хотя нет-нет, а и мешались мысли, и выходило что-то вроде «…и тогда Арагорн сказал: «Интересно, как там Кроули?», но такие моменты Азирафаэль старался игнорировать).       Когда дверь в магазин с лёгким скрипом распахнулась, звякнув колокольчиком, ангел сначала не поверил своим ушам. Он не знал, что и думать. С одной стороны, это могли быть невнимательные покупатели, не заметившие таблички «Закрыто», но тогда почему они до сих пор не позвали продавца? С другой стороны, это мог быть Кроули, но Кроули всегда сразу проходил внутрь, не задерживаясь.       Теперь же дверь хлопнула, колокольчик затих — и тишина.       Азирафаэль отложил книгу на стол, едва не опрокинув остатки какао, и подошёл к двери в основную часть магазина. За дверью не раздавалось ни звука. С лёгким сожалением вспомнив свой меч, Азирафаэль распахнул дверь и почти выбежал в торговый зал.       Ничего не произошло.       Азирафаэль прошёл ко входу в магазин и едва сдержал радостно-облегчённый возглас.       У стойки продавца стоял Кроули и со странным лицом листал оставленную там книгу.       — Зачем ты читал это? — он обернулся к мгновенно слегка покрасневшему Азирафаэлю, показывая тому обложку «Истории авиации».       — Мне это интересно, даже если ты тут ни при чём, — ангел изобразил невозмутимость. — А ты зачем пришёл?       Кроули будто бы смутился. Кроули! Смутился! Кажется, Азирафаэль отметит красным этот день в календаре.       — Вообще, я пришёл сказать тебе, что ты упрямое непарнокопытное, но я всё равно уже к тебе слишком привык, так что… — вскинувшийся было ангел замер, — я согласен попробовать то, что ты предложишь. В конце концов, если что, хуже будет именно тебе.       Кроули нарочно не поднимал глаз от страниц книги, которую всё ещё держал в руках. Почему-то он не был уверен, что увидит.       Конечно, когда Кроули почувствовал странный жар, посмотреть на Азирафаэля всё же пришлось.       Азирафаэль практически физически светился, и от него шёл такой поток радости, что демону было немного неуютно (и самому отчего-то радостно, но никому об этом знать совершенно не обязательно).       — Поумерь свои восторги, дорогуша, иначе тебе не с кем будет воплощать твои безумные идеи, — Кроули шутливо прикрыл голову книгой, а Азирафаэль отобрал её, чтобы прижать к себе, закрывая сияющую улыбку.       Удивительно, но когда они соприкоснулись пальцами, боли никто не почувствовал.       — Я знал! Знал, что ты придёшь, и уже придумал, что нам поможет!       Кроули сделал самый скептичный взгляд, какой только мог, но пробивающееся из-под книги тепло ничуть не уменьшилось.       — Просто поверь, дорогой мой, на этот раз точно получится, — Азирафаэль отложил книгу. На его лице уже было серьёзное, даже возвышенное выражение, но и оно слегка светилось.       Он подошёл к Кроули так близко, словно опять собирался обнять. Демон уже подготовил парочку достаточно ласковых колкостей, чтобы не позволить этому случиться снова, но…       Снова скрипнула, открываясь, дверь, и в магазин ввалился целый клубок каких-то ярких тряпок, пахнущих кошками, мясной запеканкой и фруктовым гелем для волос.       — Здрасте! — практически рявкнул комок.       Кроули отскочил от прилавка, будто за ним гналось стадо бешеных зубров. Ангел не успел никуда деться и поплатился за это.       — Это у вас тут всякие дряхлые книженции? — комок тряпок оказался весьма энергичной дамой лет шестидесяти с жизнерадостно фиолетовыми волосами.       — Да, но… — Азирафаэль с немой просьбой о помощи взглянул на Кроули. Кроули отвернулся и боком отошёл к двери. Перед тем, как предательски захлопнуть её снаружи, он показал Азирафаэлю язык.       Задохнувшийся от возмущения ангел тут же был подхвачен под локоть и уволочён к полкам под собственные мысленные причитания и громкие разговоры женщины о «какой-то там книге, в которой что-то пошло не так».       Кроули же поспешил убраться от магазина подальше, мстительно улыбаясь и не отказывая себе в удовольствии представлять ошарашенное лицо Азирафаэля.       Демон когда-то клялся не вмешиваться в дела ангела. Обещание он держал, и потому распугивать клиентов не собирался. Хотя порой и хотелось.

***

      Какой-то наглый звон, визжащий на всю квартиру, оторвал Кроули от сна с… кое-кем.       Поднявшись с кровати злым и неудовлетворённым, демон схватил с тумбочки трезвонящий будильник, чтобы как следует объяснить ему, что нельзя так делать. Тем более в пять утра, тем более, когда кара неминуема и убийственна.       Маленький храбрый будильник продолжал издавать ужасные звуки, словно обречённый, но не сдающийся римский гладиатор.       Кроули внезапно для самого себя усмехнулся, прошёл на кухню и поставил будильник там, не испытывая желания с утра пораньше расправляться с отважным самоубийцей.       Вдруг снова пошли остановившиеся несколько дней назад кухонные часы. Будильник замолчал и стал тикать с ними в такт.       Какое-то время Кроули пил кофе, смотря на эту идиллию, а потом, справедливо решив, что кое-кто всё равно едва ли спит, оделся и вышел из дома.       Как ни странно, но небо Англии не оказалось затянутым облаками, а температура воздуха сулила неплохую для полётов и солнечного настроения людей погоду, но демон решил на сей раз не оценивать возможное количество снижающих радостную атмосферу поступков и бросился к Бентли.       Подъехав к магазину, Кроули почти вылетел из машины и, сам тому удивившись, деликатно постучал.       Азирафаэль спустя десять секунд выглянул из-за двери и чуть сонно улыбнулся, щурясь и потирая щёку.       — Я и не думал, что ты приедешь так рано… Подожди пару минут! — уже вполне энергичный ангел снова скрылся в магазине.       — Ты никогда не используешь диван по назначению что ли? — проворчал Кроули, прислоняясь к дверце Бентли и чуть нервно барабаня пальцами. — Всё на книжках нужно спать…       Демон невольно улыбнулся, заслышав отголосок беспечного смеха Азирафаэля, донёсшийся из глубины магазина. Всё-таки это вызывало какое-то странное чувство правильности и чего-то лёгкого. Рядом с ангелом демон чувствовал себя иначе, и дело тут было даже не в благодати, исходившей от него.       — Прости, дорогой мой, но этой привычки тебе у меня не отнять, — Азирафаэль поправил рукава нежно-золотистой рубашки и сверкнул весёлым взглядом из-под ресниц. — Тем более после той клиентки, которая обругала вчера и мой магазин, и меня, и правительство Британии, у меня просто не оставалось сил дойти до дивана.       — Тебя до него нести нужно, — хмыкнул демон, забираясь в машину вслед за светящимся от радости и предвкушения ангелом. Он пытался прогнать мысли, которые вполне ярко вырисовывали подобную картину, но у него не получалось. Или Кроули просто не хотел. — Ничего доверить нельзя…       Машина ехала по тихим улицам Лондона, и Кроули внезапно поймал себя на чувстве, которого у него не было уже давно — умиротворении. Наверное, его вызывал сам факт того, что из отношений с Азирафаэлем исчезла натянутость, а молчание больше не причиняло неудобства.       Рука сама потянулась к кассете, а после к магнитофону. Кроули поймал немного встревоженный вгляд Азирафаэля и вопреки всему улыбнулся, не почувствов болезненного ощущения.       — Это Моцарт. «Фантазия». Мне кажется, ты к нему неплохо относился, а, дорогуша?       — Ты слишком много обо мне знаешь, — в глазах Азирафаэля заплясали под зазвучавшую музыку весёлые искорки. — Как же такая красота оказалась у тебя в машине?       — Уж точно не для тебя она там лежит, дорогуша, — пробормотал Кроули, отводя взгляд в сторону, рассматривая окна домов, в которых отражалось тёмно-голубое небо. Или можно начать следить за пустынной дорогой… Ангел оценит. — Так, случайно завалялась…       Азирафаэль лишь хмыкнул, пожав плечами. Кроули поймал себя на том, что снова косит в его сторону глаз, и, ощутив неловкость, прибавил скорость, надеясь сосредоточиться на возмущённых воплях о безопасности.       — О нет. Я же просил не раскидываться благодатью в моём присутствии! — резкое увеличение света в воздухе заставило демона скривиться и чересчур резко свернуть на другую улицу. — Хочешь, чтобы я проклял ближайшие пару кварталов в ответ?       — Это были вынужденные меры, — невинно сверкнул глазами ангел. Почти буквально, между прочим. Кроули недоверчиво приподнял уголок губ — как же, поверит он этому блаженному. — Меня поражает, как ты не боишься ездить на такой скорости.       — Это ты тут всего боишься, — Кроули прикрыл глаза и поднял голову навстречу лёгкому ветру, залетавшему через открытое окно и приятно холодившему лицо. Бентли тихо, не привлекая внимания всё ещё спящих горожан, мчался по пустынной трассе. — Или просто не веришь в свои и мои силы.       Азирафаэль по привычке вцепился в сиденье и умолк. Он подал голос только тогда, когда машина на ураганной скорости выехала из тесного окружения домов.       — Вот уж в кого, а в тебя я всегда верил.       От этой фразы захотелось нажать на тормоза. Повернуться к Азирафаэлю и сказать что-то — то ли шутку на уровне привычных подколок, то ли иное. Изменить своей былой язвительности, проклясть и себя, и ангела за такое. Прошипеть или громко прошептать — может, и всякий бред, но чтобы можно было ясно видеть широко распахнутые голубые глаза Азирафаэля, в которых отражаются другие — ярко-жёлтые, не скрываемые чёрными очками…       Вместо этого Кроули сжимал вспотевшими пальцами руль и не отрывал взгляда от дороги и показавшихся вдали холмов, походящих на покрывало самых разных оттенков зелёного. Тёмный был похож на цвет обложек бесчисленных Азирафаэлевых толстых книжек, а светлый — на какой-то нелепый свитер, который ангел так обожал.       «Почему мысли лишь о нём?»       Остановка получилась чересчур резкой, как рассеянно отметил Кроули, потирая пальцами виски. Слишком путались мысли, слишком мучительно было осознавать, что вскоре его ждёт. О разочаровании или другом исходе думать не хотелось, и демон злился сейчас на себя, просчитывая против своего обыкновения все варианты.       Кроули выбрался из Бентли вслед за поспешно выскочившим ангелом и запрокинул голову, ощутив, как против воли что-то больно заныло в груди.       Небо нежно розовело, и демон с внезапным ужасом вспомнил совсем другое утро — утро, когда серые камни впивались под лопатки, а крылья в первый раз совершенно онемели. Тот же проклятый цвет облаков, те же проклятые, только что проснувшиеся птицы…       — Кроули? — демон вздрогнул и воззрился на застывшего Азирафаэля. — Что с тобой?       — Ненавижу розовый, — Кроули всё же смог взять себя в руки. Но не опустить взгляд было сложно. Если уж он ещё и начнёт снова издеваться над камушками, то ангел точно заподозрит неладное. — И эти твари… божьи тоже хороши.       Азирафаэль молчал, чуть склонив голову, внимательный, ловящий каждое слово. Кроули поджал пересохшие от волнения губы. Рассказывать… не хотелось?       — Это чайки.       — Да, точно, чайки… Лежишь себе, а они летают и радостно что-то вопят.       Кроули ни слова не собирался говорить о своём давнишнем падении, но вдруг, резко взглянув на лицо Азирафаэля, осознал: ангел понял.       И он сам поразился той лёгкости, которая скользнула в душу и оставила странный след. Будто по болезненно-белому холсту вдруг провели кисточкой, оставляя широкую полосу яркой и густой краски.       Ангел промолчал, ободряюще улыбаясь, а после резко опустил взгляд и потянулся к пуговицам рубашки.       До Кроули не сразу дошло, что Азирафаэль собрался делать, и демон растерянно моргнул и тут же отвернулся, вновь заметив бледное плечо и ключицу. «Совершенно рефлекторно, Б… честное слово!».       — Кроули… — слышать смущённый голос ангела было приятно. Только что он задумал в этот раз? — Может, ты тоже выпустишь крылья?       Кроули замер, сдерживая порыв обернуться и посмотреть этому безумцу в глаза. Он был согласен на многое, но на такое…       — Кроули, — рука осторожно коснулась напряжённого плеча, но Азирафаэль тут же отдёрнул её, — я обещаю, что буду осторожен, хотя если ты не хочешь…       Выпустить крылья сейчас, когда это не являлось жизненно необходимым и ни к чему не обязывало, было странно. Или нет? Демон давно запутался в своей своеобразной логике.       Кроули слышал тихое дыхание Азирафаэля за спиной. Ангел терпеливо ждал, не говоря ни слова, и больше не дотрагивался до демона.       Азирафаэль видел его крылья лишь раз, мельком, и второй случай Кроули допускать раньше не собирался. Да и после долгих тысячелетий подобное походило на что-то личное. Демоны никому не показывали своих крыльев, а уж ангелам, а уж по такой причине…       Проблема доверия. У демонов всё предельно точно, но не у Кроули, не у него с Азирафаэлем, этим странным ангелом, презревшим Его законы и пошедшим против, возможно, в ущерб себе.       Кроули судорожно вдохнул острый воздух.       — Хорошо.       Пиджак с тихим шелестом упал на покрытую холодной росой траву, следом отправилась чёрная рубашка, и Кроули, сжав зубы, болезненно выдохнул и выпустил крылья.       Больно. Как прилипшую повязку отдирают от едва зажившей раны или наступают на сломанную ногу, издеваясь над хрупкой костью.       Прикосновение Азирафаэля Кроули не сразу почувствовал — те были мягкими и осторожными, едва уловимыми и почти нежными.       — Доверься мне.       Демоны никому и никогда не доверяли. Да и слово «вера» пошло из религии, от Него, от светлых ангелов, извечных их противников. Азирафаэль таковым не был, не для Кроули, нет. Но для него принять отношения когда-то было сложнее, а казалось — внуши себе мысль, что это один хитроумный план… Кроули не умел обманывать этого ангела.       Поэтому сейчас он, сцепив зубы, с усилием кивнул. Почувствовал, как Азирафаэль бережно подхватил его под крылья у оснований, и не сдержал тихого вздоха, ощутив лёгкое покалывание от прикосновений.       — Надеюсь, твои крылья достаточно крепкие, — неловкий смешок. — И я их не сломаю.       — А что изменится, если они сломаются? — Кроули не сдержал горькой усмешки и специально прислушался к тихому морскому шуму, который мог бы заглушить ответ Азирафаэля.       Но ответа не было.       Азирафаэль чуть крепче сжал руки. Кроули не знал, что ангел может так бережно до чего-то дотрагиваться, даже нежнее, чем к своим возлюбленным книгам, и не знал того, что ему подобное даже понравится. Почти. Наверное.       Ощущение твёрдой поверхности снова исчезло, и демон невольно зажмурился. Предательское ожидание неудачи не исчезало, заставляя сердце колотиться быстрее, и Кроули с тревогой прислушался к дыханию Азирафаэля — вдруг ангелу снова поплохеет.       «В конце концов, если что, хуже будет именно тебе», — вспомнились вчерашние слова, и отозвались глухим раздражением, всколыхнув более давнее вспоминание — Азирафаэль сам же говорил: случись что, не отпустят на Землю…       — Дорогой мой, такое чувство, что ты не смотришь, — в голосе ангела не было вымученной радости или усталости, лишь неуловимая и добрая насмешка. — Испугался?       От такой наглости Кроули оторопел и быстро открыл глаза, устремляя взгляд вниз. И замирая.       Под ними было зеркало. Розоватое, с голубым отливом, но всё же зеркало — Кроули отчётливо видел их с Азирафаэлем силуэты, силуэты широко распахнутых крыльев, рук, которые демон мог поднять, словно обнимая весь мир, мир, который в прошлом, до Падения, он так жаждал любить. Так жаждал туда попасть, осуществить свои фантазии, возбуждённые рассказанными Им планами будущего.       Кроули мог быть другим, мог бы до сих пор летать на своих крыльях…       — Подожди, я помогу тебе держать их раскрытыми, — ангел чуть передвинул руки, а демон обвёл взглядом всё пространство — мирное и такое же счастливое, как и радостно звенящий голос Азирафаэля, небо, рассекающих тёплый воздух птиц и спокойное светлое море. — Осторожнее. Вот так.       Он действительно летел.       Парил как и прежде, распахнув свои крылья, поддерживаемый руками Азирафаэля, и всё это было правдой. Воздух мирно подхватывал под перья, почти так же нежно, как и ангел, и глаза не резал ветер, и можно было шире раскрыть словно ожившие крылья, и руки, и протягивать вперёд, не стесняясь, не боясь, не убегая от этого мира.       Никакой кары с жаждущих справедливости небес. Никакого разочарования. Никакого земного плена.       Есть только солёный запах моря, приятно щекочущий лёгкие, и небеса, которые совсем рядом — только протяни руку, если осмелишься показать свои эмоции.       Кроули протянул.       На миг он испугался неизвестно чего, но один взгляд на лежащее впереди море его успокоил, как и ощущение уверенности, которое подарили ему руки Азирафаэля и всё ещё спокойное дыхание ангела.       — Эй, тебе не поплохеет? — так хотелось лететь вперёд, даже смеяться — не зло, не торжествующе, просто смеяться, а после долго успокаиваться, жадно ловя воздух и вновь сбиваясь на смех. — Ангел, только посмей вновь строить из себя альтруиста, только…       Что-то капнуло на висок и скользнуло по скуле и щеке вниз, оставляя горячий след. Кроули замер, понимая, что Азирафаэль плачет — тихо, безмолвно роняя одинокие слёзы, наверняка улыбаясь в привычной манере, безуспешно пытаясь сдержать свои чувства.       — Прости, — эту виноватую улыбку, которая светлым потоком влетала куда-то в душу, как влетал ветер под перья, демон почти видел. И невольно улыбался сам. Или он начал улыбаться, ещё открыв глаза? — Я…       — Ничего.       Ветер ласково взъерошил волосы, когда Азирафаэль с заметным трудом помог Кроули развернуться и направился к берегу.       Они вместе мгновенно рухнули на траву, пытаясь отдышаться и едва успев спрятать крылья, а после Кроули невольно рассмеялся, и ему вторил весёлый и лишь чуточку уставший смех Азирафаэля.       Демон приподнялся и с чуть насмешливой, скрывающей непонятную робость улыбкой взглянул на ангела.       — Ну… знаешь… это было довольно неплохо.       «Азирафаэль всё-таки мастер неожиданностей», — только и успело промелькнуть в голове ошарашенного Кроули, когда ангел чуть ли не повалил его обратно на землю своими объятиями.       И когда его обветренные губы на короткое мгновение коснулись разгорячённой кожи лба.       Лишь только Азирафаэль отстранился, смущённо улыбаясь, Кроули осознал, что успел ответить на объятия и что сейчас щёки что-то легонько жжёт. Наверняка они такого же цвета, как и румянец на лице ангела или небо, всё ещё не растерявшее свой утренний оттенок.       — Что это сейчас было?..       — Э-э… — Азирафаэль тоже был смущён и немного изумлён. И упрямо отводил взгляд. — Ну… Благословение.       Кроули почему-то захотелось рассмеяться снова и всё-таки подавить это странное чувство, возникающее при одном только взоре на поправляющего волосы ангела.       Благословение? Азирафаэль явно это сказал, чтобы оправдаться и выкрасить всё в религиозный оттенок. «Глупый, глупый, — почему-то с непонятной лёгкой улыбкой на губах, — глупый ангел».       — То благодать, то благословение, и как с тобой жить?       Рубашку он схватил непозволительно поспешнее, чем ангел. Ткань приятно объяла кожу холодом, но на лбу продолжал гореть невидимый след от поцелуя. Кроули хотел поверить, что это всего лишь пережиток проклятия, но всё кричало о другом. Они с Азирафаэлем — своеобразная ошибка, логично, что их прикосновения не причиняют боль. Но и тепла принести не могут.       Наверное.       — Я тебе прямо скажу: ты самонадеянный дурак, который только что помог отступнику, и ещё себе в убыток. Как мне после этого звать тебя повинующимся законам святошей? — Кроули поправил мятую рубашку, опасаясь смотреть в глаза ангелу. Речь толкала на грань ножа, а в какую сторону падать — неизвестно.       — Не просто отступнику, а наивному демону, который думает, что на него всем плевать, — в голосе Азирафаэля — ни капли обиды, — но он ошибается.       Руки замерли на блестящей пуговице пиджака, и Кроули пришлось даже применить людской метод — сосчитать до десяти, чтобы успокоиться и сдержать глупую усмешку, упрямо лезшую на лицо.       Кроули всё же оделся быстрее, чем Азирафаэль, и поспешно отвернулся к морю, вновь ругая свои мысли и фантазию. Сейчас прогнать подобное оказалось труднее.       Над морем горела тонкая полоска золота, и демону почему-то стало тоскливо на такое же краткое, как и поцелуй Азирафаэля, мгновение. Хотелось вновь сбросить чёрную ткань на холодную землю и броситься в утренний воздух и краски рассвета, вновь почувствовать дыхание прошлого…       — Кроули? — демон обернулся. Ангел переминался с ноги за ногу и почему-то смотрел мимо плеча Кроули, избегая привычного взгляда в глаза. — Я просто хотел спросить… Мы продолжим эти полёты? Вдруг ты не захочешь, как в прошлый раз?..       Кроули усмехнулся стеснительности и робости ангела. Ну уж нет. В этот раз всё прошло удачно (и Азирафаэль вроде как чувствует себя нормально), так что отказываться от подобного демон не собирался.       — И не надейся. Твоё доброе дело затянется надолго, поверь мне.       — Но для меня это не какое-то доброе дело, — ангел моргнул, с недоумением поднимая взгляд. — С чего ты решил?       Кроули посмотрел на Азирафаэля не менее растерянно, уже было раскрыл рот, чтобы привести какой-нибудь аргумент, и промолчал. Ангел повёл плечом и отвернулся к Бентли.       Кроули подавил изумление и с усилием вернул взгляд к морю. То шелестело, вкрадчивым голосом звало, манило, и демон с поражающей прямотой осознал, что его желание снова сбылось не до конца и вряд ли когда-нибудь сбудется в полной мере. Проклятье не разрушить без Его воли, даже Азирафаэлю такое не под силу, как бы ангел того ни желал всей своей душой. Оставалось снова смириться.       Но почему-то Кроули стало легче.       Абсолютно нелогично. Совершенно странно. Не по-демонски. Не…       — Какая холодина, как я сразу её не заметил, — ухо уловило еле слышное ворчание Азирафаэля, и Кроули обернулся, мигом забыв и про море, и про полёт. — Надо было теплее одеться.       Кроули сам не понял, как его пиджак оказался на плечах ангела поверх тонкого пальто. И Азирафаэль, видно, тоже, потому как изумлённо уставился сначала на чёрную ткань, а потом на отпрянувшего демона. Открыл рот, чтобы что-то сказать, и умолк под грозным взглядом Кроули, улыбнувшись одними уголками губ.       Тихо шумело море. Продолжали кричать птицы.       Азирафаэль стоял рядом, запрокинув голову и любуясь рассветом, Кроули несколько секунд смотрел на его умиротворённое лицо, а после всё же перевёл взгляд на небо и проследил за полётом очередной чайки, взмывшей в небеса к своей стае.       Пожалуй, розовый был не таким уж и плохим цветом. Пожалуй, даже этих пернатых тварей можно терпеть.       — Кроули? Ты чего это за чайками следишь?       — Я всего лишь хотел поджарить парочку, — проворчал демон, игнорируя весёлый тон Азирафаэля. — А ты меня сбил, коварный ангел.       Ответил ему снова тихий смех. Кроули хотел было для вида запустить в одну из чаек огненным шаром (и, конечно, промахнуться), но не стал. Вместо этого он со вздохом взглянул на небеса, чистые, открытые, казалось, для любого, даже для его прогнившей (глупо не признавать) души.       «А ведь Он и прогонял, и проклинал, и сулил вечное одиночество и холод…»       И ошибся. Сам Он — и ошибся! Или вновь это часть непостижимого и зачастую жестокого замысла, космическая партия, в которой поверх туза нарисована простая восьмёрка, но никто не заметит искусную подделку в ловких руках?       — Что с тобой, дорогой мой? — заботливый голос ангела. — Что-то не так?       — Ничего, — Кроули ответил почти искренней усмешкой. — Просто задумался.       — Понимаю. Такой рассвет, как тут не задумаешься…       Ангел устремил светлые глаза на вечное небо и улыбнулся своей широкой и нежной улыбкой, заставившей Кроули затаить дыхание и с неясной надеждой перевести взгляд на перистые облака.       Он также с ясностью понял, что ещё взлетит. Только с помощью Азирафаэля, теперь иначе никак, но осознание не принесло ни раздражения, ни ощущения надтреснутой и бесконечной пустоты под ногами и сердцем.       Внизу, у кромки песка, стелилась трава, по которой скатывались от неосторожного движения ветра росинки и падали на обувь. Рядом слышалось размеренное дыхание ангела. Тот стоял близко и изредка касался плеча демона своим, неловко поправляя одной рукой сползающий пиджак.       Кроули было спокойно. Не после выплеснутых эмоций, от которых любой пожар прекращался, а просто — внезапным образом. Таким же полузабытым, кажущимся новым, но почему-то привычным.       Таким же естественным, как и тёплые пальцы Азирафаэля, которые нашли и мягко сжали его ладонь.