В ночной тиши

      Она уже не вспомнит, когда всё это началось, просто в какой-то момент она чаще появляется на "Либерти" в одной определённой каюте. Приходит незаметно ото всех, чаще поздним вечером или под покровом ночи, залетая в окно, и тут же снимает трансформацию.        Он знает её секрет, но никак не комментирует, не спрашивает о второй жизни, а большего ей не надо. Возле зеркала всегда стоит тарелка с печеньем для Тикки, а для Маринетт раскрыты объятия, душа, а ещё можно подремать на его кровати или переждать немного, чтобы кинуться дальше в бой.        Маринетт, обычно, молчит, а если и говорит, то обо всём и ни о чем тихо-тихо, а Лука играет на гитаре мелодию её души. Чаще она засыпает у него до вечера, а потом красной стрелой мчится домой. И оба знают, что она вернётся.        Она просыпается в кольце мужских рук и чувствует его горячее дыхание возле своей шеи. Сначала она думает, что он спит, но почти сразу отметает эти мысли; его руки жарко скользят по её спине, сминая ткань пиджака. Он ведёт носом по шее, вдыхая её запах, зарывается в волосы за ухом, пуская по её телу мурашки.        Маринетт сначала притворяется спящей, чтобы проверить, не снится ли ей это, чтобы узнать, как далеко он зайдёт. Она хочет его. Сейчас она хочет его. И ей не страшно. А он, кажется, понял, что она проснулась, и собирается остановиться.        Маринетт слепо находит его губы и целует. Мягко, нежно. И тут же получает ответ. Лука сминает её губы, нависает сверху и сжимает пальцы на её бёдрах. Маринетт прижимается сильнее, цепляется за его плечи пальцами. Сердце стучит всё сильнее, дыхание сбивается, а её саму бросает в жар. Она желанна. И она приподнимается, чтобы стянуть с себя мешающий пиджак, тихо сбрасывая тот на пол возле кровати, и снова откидывается на кровать, притягивая парня на себя. Она стягивает с него кофту и забирается руками под майку, слегка царапая его спину. Лука вжимает Маринетт в кровать и закидывает её ножки себе на бёдра. Маринетт вновь царапает его спину, чувствуя, как Лука вздрагивает от этого. Ему приятно, она знает это, поэтому вновь проводит ногтями по коже. Она не даёт ему отстраниться, углубляя поцелуй, впускает его язык в свой рот и от этого её тоже пробирает приятная дрожь.        Маринетт хочет дальше, больше, чтобы Лука вошёл в неё, чтобы трахал, пока не устанут, пока не надоест. Она не представляет кого-то вместо, она хочет, чтобы это был Лука.        Он выпрямляется и смотрит на неё, скользя руками от бёдер до рёбер, забираясь под майку. Маринетт от его взгляда вновь бросает в дрожь. Дрожь удовольствия и желания. Её желание видно невооружённым взглядом, написано крупными буквами в голубых глазах. Возможно даже в картинках.        Майка покидает её тело нарочито медленно вместе с резиночками, рассыпая волосы по подушке. Маринетт не закрывается руками, а лишь прикрывает глаза, вздрагивая через секунду, когда влажные губы касаются её шеи, распахивает глаза и поворачивает голову, открывая больший доступ. Лука переходит на ключицы, а потом и на грудь, сжимая в руках её талию, и целует-целует-целует, и Маринетт кажется, что она сейчас просто взорвётся от всех этих чувств и ощущений. Она тянет за ворот майки, снимая мешающую вещь, а после рассматривает торс Луки, скользя по груди и животу кончиками пальцев. Лука выдыхает через сжатые зубы. А после она манит к своим губам, прикусив нижнюю зубами. Он понимает её без слов и вновь целует её, прижимаясь к ней своим пахом.        Они стараются сильно не шуметь, стягивая друг с друга джинсы, и, кажется, у них это выходит, потому что никто так и не зашёл.        Маринетт чувствует, что взорвётся, если Лука остановится. Она ёрзает от нетерпения и сильно не задумывается, что Лука первый парень, кто видел её в одном белье. Ну, и, собственно, первый парень, кого в одном белье видела она. Маринетт вновь царапает его спину, на этот раз снизу вверх и зарывается в его волосы, слегка сжимая у корней. Лука выдыхает через нос, сильнее впиваясь пальцами в её бёдра. Наверное, будут синяки.        Внезапно Лука отстраняется и тянется к прикроватной тумбочке. Маринетт хочется выть от досады. Вот что он делает? Сейчас, когда она настолько заведена, между ног так влажно, что почти мокро, а дыхание перехватывает, когда она просто представляет, как будет хорошо, когда он в неё войдёт. Видимо, это тоже написано на её лице, Лука, немного хмуря брови, одними губами просит немного подождать и почти тут же после этого достаёт из ящика небольшую картонную коробочку с какой-то голограммой, вот только Маринетт не успевает прочитать название, когда её вновь целуют.        Тишина каюты прерывается лишь влажными звуками поцелуев, тяжёлым дыханием и шуршанием той самой коробочки, что несколько секунд назад достал Лука. После шороха картона она слышит звук рвущейся фольги, а потом... целлофан? резина? Да, чем, мать его, он там так занят? И немного Маринетт отвлекается от поцелуя, чтобы посмотреть, что такого важного сейчас может быть. Увы, его руки где-то на уровне бёдер - боковое зрение до туда не доходит. - Хочешь взглянуть? - на грани слышимости спрашивает Лука немного отстраняясь.        Маринетт, наконец, переводит взгляд к его рукам и приоткрывает рот, забывая дышать.        Она. Увидела. Член.        Она. Впервые. Увидела. Эрегированный. Член. Вживую.       Чёрт возьми! Ей бы отвести взгляд или закрыть глаза, но она не может, рассматривая и запоминая. Головка напоминает чем-то сердечко, которое дарят в день святого Валентина, а ствол испещрён венами, одна из которых больше, толще и тянется вдоль всего члена.        Лука берёт её руку и кладёт её на свою тазобедренную кость, а сам пока раскатывает презерватив. Маринетт сдерживается, чтобы не дать себе по лбу, за то, что не вспомнила про него за столько времени.        Лука старается действовать нежно, когда, полностью обнажив Маринетт, медленно входит в неё. Маринетт немного больно и кажется, что воздуха категорически не хватает, когда Лука постепенно движется в ней, заходя глубже и глубже. Она обвивает его ногами, скрещивая на пояснице, и надавливает пяткой в копчик. Хочет чтобы было не больно, чтобы он, наконец, порвал плеву. Да, он не Адриан, но ей и не нужно сейчас. Маринетт сейчас даже не вспоминает это зеленоглазое солнце. - Войди до конца, - жарко шепчет она ему в самое ухо и переносит руки на его задницу, впиваясь короткими ноготками в кожу.        И кивает на его красноречивый взгляд. Если он спросит, она может засомневаться или вообще сбежит и не сможет больше смотреть ему в глаза.        Маринетт впивается ртом в любезно предоставленное основание шеи и пальцами в чужую задницу, когда Лука одним движением проталкивается до конца, щекоча завитками волос на лобке. Она смаргивает подступившие слёзы и пытается выровнять дыхание, чтобы расслабиться. Лука утыкается лбом возле её головы. Его дыхание тоже сбилось, его трясёт от возбуждения, но он ждёт, когда Маринетт привыкнет к ощущениям, и она ему за это благодарна. Лука покрывает нежными поцелуями её лицо, шею, плечи, тихо шепчет что-то для успокоения.       Маринетт мысленно считает до десяти и вновь давит пяткой на копчик, показывая, что она готова. И прогибается в спине, когда Лука начинает медленно двигаться.        В тишине каюты слышны лишь звуки поцелуев, которыми они заглушают тихие полустоны, и влажные шлепки кожи об кожу, когда Лука начинает ускоряться.        Маринетт предпочитает не думать, был ли Лука с кем-то ещё или она первая, а просто отдаётся ощущениям, обхватывая ладонями его лицо, и сильнее распаляет поцелуй, несмотря что их губы уже припухли. Лука всё сильнее сжимает её бёдра, а потом входит до упора и кончает. В презерватив. Маринетт, чёрт возьми, в который раз про него забыла. - Ты как? - почти не слышно шепчет Лука, падая рядом.        Кровать предательски скрипит. Вот именно сейчас. В самом конце.        Маринетт одобрительно кивает и стирает со лба пот. Кажется, перед коллежем* ей предстоит принять душ. Она чувствует запах собственного пота, смазки и секса. Вся каюта и они сами пропитаны запахом секса. - Мне пора, - шепчет Маринетт на ухо, а после начинает собираться.        Лука влажно целует её на прощание и отпускает через окно. Он не наблюдает её трансформацию, и Маринетт благодарна за это. Знать, это одно, а видеть - другое. Это её личное, даже в некотором роде интимное, интимнее поцелуя и секса.        Когда-нибудь потом она продемонстрирует ему всё, но не сейчас.