***
Пары сегодня проходили спокойно, но из головы всё не выходил этот разговор с Бэкхёном. Почему он так разозлился? Почему смотрел на меня с таким отчаяньем? Сейчас мне так стыдно за свои действия. Стоит только взглянуть на свои руки, сразу хочется содрать всю кожу с этими шрамами, лишь бы никто больше это не увидел. — Всё в порядке? — я подняла глаза и увидела Пака. — Да… Да, конечно. — я постаралась выдавить из себя улыбку и спрятала руки под стол. Чанёль с подозрением посмотрел на меня. — Я видел Бэкхёна, он… — парень хотел было что-то сказать, но его перебили. — Эй, Чанёль, не знаешь кто отвечает за выпивку сегодня? — к нам подошел какой-то парень. Его лицо не было мне знакомо. — Мне почем знать! Спроси у тех, кто устраивает это мероприятие. — Пак с пренебрежением произнёс последние слова. Он махнул рукой, призывая парня проваливать куда подальше, но тот видимо не собирался никуда уходить. — А кто эта прекрасная леди? — обратился он к Чанёлю, оглядывая меня оценивающим взглядом. — Мне кажется мы уже встречались. — этот парень попытался обворожительная улыбнуться, а Пак на это лишь закатил глаза. — Просто игнорируй его. — он отвернулся от этого парня. — Зачем ты так поступаешь! Мы же учились вместе в старшей школе! — После того, как ты поступил с Бэком, нам с тобой не о чем разговаривать. — Да что я такого сделал?! Сейчас же всё в порядке! — этот парень положил руку на плечо Чанёля, но то т резко скинул её. — Можешь уже свалить? — тот парень недовольно глянул на Пака. — Ладно, я тебя понял. Ещё увидимся красавица. — он подмигнул мне и ушел. — Что это было? — Это была причина ненависти Бэкхёна к сигаретам и китайцам. — парень тяжело вздохнул и стал вытаскивать все необходимые для пары вещи. — Кстати, преподаватель Бон заболел, у нас рисунок будет совместный. — Кто у вас его ведет? — Чон Юри. — Эта женщина просто ненавидит меня. — я откинулась на спинку стула и тяжело вздохнула. — Чем же ты ей насолила? — Пак, посмеиваясь, повернулся ко мне. — Я обошла её дочь по баллам на первой выставке, ей даже не помогло то, что она помогала своей дочурке готовиться к этой самой выставке. — Чанёль с удивлением посмотрел на меня. — Да, Чон Юри относится к своей дочери, как к хрустальной вазе. — стоила нам заговорить об той девушке, как она тут же зашла в аудиторию. — В классе она всегда уделяет больше всего внимания именно ей. — Я ей даже завидую. — я проводила взглядом девушку до её места. Хрустальная ваза Чон Рён, наверное, самая популярная девушка на втором курсе. Её знают все учителя, а парни вьются вокруг неё словно мухи, но не это главное. Её мать сдувает с неё каждую пылинку и дарит ей свою бесконечную заботу, перебарщивает конечно, но не у всех это есть. — Боюсь, у вас с ней может назреть очередной конфликт. — я хотела у него спросить об этом, но в аудиторию зашел преподаватель, объявляя о начале лекции. Какой ещё конфликт?***
Мы с Паком направлялись на наше последнее на сегодня занятие. Рисунок должен проходить сегодня в большой мастерской, раз они совместили занятия двух групп. — Мне нужно с тобой серьёзно поговорить. — начал Чанёль. — Это по поводу Бэка. — его слова насторожили меня и я постаралась пойти быстрее. — Не о чем тут разговаривать. — Послушай, я видел его сегодня утром, и он был в полной растерянности. Он ни слова не сказал, а лишь сидел и смотрел в куда-то в пустоту. — он нагнал меня и отвёл в сторону. — Я видел, что он увёл тебя куда-то, о чём вы говорили? Пожалуйста скажи мне, я впервые вижу Бэка в таким. — Это не твоё дело, Чанёль. — эмоции пульсировали у меня где-то в затылке, резко заболела голова. Я сосредоточилась только на одной мысли — главное держать эти чувства в себе. — Пожалуйста, Джиён. Почему ты мне не говоришь? — я взглянула на него, в эти его глаза полные заботой о друге, это стало последней каплей. — Почему? Да потому что мне стыдно за собственные чувства! Стыдно за то, что я постоянно думаю о смерти, когда меня окружат столько прекрасных людей, я просто не могу справиться с проблемами в собственной голове! Мне стыдно за то, что лишь бы заглушить боль глубоко внутри, я причиняла себе физическую боль. Мне просто страшно. Страшно, что я начинаю влюбляться в Бэкхёна, что если я ещё раз его увижу, то просто сломаюсь. Я боюсь, что теперь он и не взглянет в мою сторону, потому что никто не хочет иметь дело с такими людьми как я. — стараясь сдержать слёзы, я не заметила, как сжала кулаки до такой степени, что по моим пальцам прокатилась капелькf крови. Чанёль смотрел на меня не то с удивлением, не то с испугом. Он подошел ближе ко мне и крепко обнял. — Ты можешь поплакать если хочешь. — шепотом произнёс он. — Я не хочу плакать. — Не переживай об этом, я не смотрю. — я грустно хихикнула и обняла Пака в ответ. Сейчас он мне показался ещё выше чем обычно. Этот бесконечно добрый парень, я ему очень благодарна. — Спасибо, но я всё равно не собираюсь плакать. — я похлопала его по спине и отстранилась. — Пошли, а то мы опоздаем на рисунок.***
Ólafur Arnalds — Poland На удивление, пара прошла спокойно. Чон Юри лишь изредка отпускала язвительные комментарии по поводу моей работы. Почти всё своё время она провела около своей дочурки и частенько исправляла её ошибки. Такими темпами Чон Рён так ничему и не сможет научиться. Неужели преподавательница Чон не понимает, что рисунок — это основной предмет, и если её дочь не будет учиться самостоятельно, то и другие художественные предметы не будут её доваться? — Ким Джиён, подойди. — Чон Юри подозвала меня к себе, своим не очень приятным голосом. — Что-то не так? — Что ты собираешься выставлять на следующей выставке? — она делала вид, что это не очень интересный для неё разговор и показушно разбирала какие-то бумаги. — Вы не мой преподаватель, это не ваше дело. — я хотела уже уйти, но видимо у неё были другие планы. — Как ты смеешь со мной так разговаривать?! — ну вот, началось. — Я сказала то, что думаю. Простите, если правда обидела вас. — она от злости смяла смяла бумагу, что была у неё в рука. — Ты, с таким отношением к старшим, никогда ничего не добьёшься! — Чон Юри хотела сказать что-то ещё, но не смогла закончить свой выпад оскорблений в мою сторону. — Джиён-а, тут с тобой кто-то хочет поговорить! — прокричал Чанёль через всю аудиторию. — Простите, но мне нужно идти. До свидания. — Я развернулась и вышла из класса. За дверьми меня ждал Чанёль. — Ну так, кто же хотел со мной поговорить? — я улыбнулась Паку. — Спасибо. — Да всё в порядке. Пойдем, нам ещё нужно засветиться на этой вечеринке. — я уже совсем и забыла об этом. Мы направились в спортивный зал, где и должен был проходить праздник алкоголя. На удивление там уже было достаточно много народу. Все куда-то носились, то неся коробки с пивом, то просто делая вид, что заняты. Я без интереса осматривала всё вокруг. Некоторые преподаватели тоже были тут. Видимо и правда, что всё то проводиться за счет института. Увидев Момо в далеке, я помахала ей рукой, стараясь привлечь её внимание. — Джиён? — я обернулась и увидела Минсока. Он, судя по всему, уже успел выпить. — Джиён, а где же твой спутник? Раз уж его нет не хочешь ли ты провести этот вечер со мной? — где-то на фоне общего гула разговоров, послышалось, как разбилась бутылка. — Извини, но у меня нет настроения тратить на тебя своё время. — он стал смелее, чем в прошлый раз. — Ну давай же! — он попытался схватить меня за руку, но я резко отшагнула назад и быстрым шагом направилась к Момо. Чанёль же куда-то исчез. — Что ужасное место. — сказала я садясь рядом со своей подругой. Мы сидели за неприметным столом и пили обычный чай. Понятия не имею, где Момо могла достать чай, тем более на вечеринке, на которой из жидкости только пиво и соджу. — Ты обещала мне рассказать кое-что. — сказала Момо и налила себе еще чая в стакан. — О чем ты? — В прошлый раз, когда ты просила прикрыть тебя пере твоим братом, ты обещала, что всё расскажешь. — не очень хотелось сейчас говорить о Бэкхёне, но я чувствовала, что должна поделиться этим с Момо. — Помнишь Бэкхёна? Я в тот день ночевала у него. — Момо это даже не удивило, и она просто продолжила пить свой чай. — Между нами ничего не было, но я чувствую, что с каждой нашей встречей, мне хочется быть ближе к нему. Хочется знать какой у него любимый фильм, какую песню он слушает чаще других, сколько ложек сахара он кладет в чай. — она поставила свой стаканчик на стол и посмотрела мне прямо в глаза. — Когда ты последний раз испытывала такие чувства? — я погрузилась в свои мысли и пыталась вспомнить хоть что-то подобное, но не могла. — Мы с тобой никогда не разговаривали об этом, но я всегда видела, что что-то не так. — Момо взяла меня за руку. — Последние несколько лет ты была зациклена на мире внутри тебя, ты думала лишь о своих чувствах, потому что они приносили тебе настолько сильную боль, что на остальное просто не хватало сил. Сейчас же тебя волнует другой человек гораздо больше, чем та боль внутри тебя. Эти чувства, они помогают тебе забыть, помогают не думать. — он сжала мою руку крепче и улыбнулась мне. Сначала, я даже разозлилась на неё, но, увидев эту бесконечную искренность и заботу в её глазах, злость сразу же исчезла. — Я так рада за тебя сейчас. — по её щеке прокатилась слеза. Я протянула руку к её лицу и, утирая эту слезу, улыбнулась ей. Я так много думала о себе, не желала никому говорить лишь потому, что не хотела волновать других людей своими проблемами, но… Но я и подумать не могла, что это моё молчание может причинять кому-то такую же боль. Смотря на Момо сейчас, я понимаю, что она всегда была рядом, всегда держала меня за руку. Она переживала это моё состояние вместе со мной. Я так благодарна ей сейчас.***
Ólafur Arnalds — Lynn's Theme После того как я засветилась на празднике второкурсников-алкоголиков и поговорила с Момо, я хотела проветриться и немого подумать. Идя по коридорам, я заметила, что большинство музыкальных классов пусты. В этой тишине я изредка слышала, как кто-то настраивает скрипку. Или это был виолончель? Ещё еле слышалась игра на пианино, может и рояле. Я не особенно хорошо различала такие инструменты на слух. Я пошла за этой тихой мелодией, словно ведомая чем-то неосязаемым. Хотелось услышать эту музыку жутко громко и запредельно близко. Хотелось, чтобы она проникала куда-то под кожу и струилась по венам. Хотелось, чтобы сердце качало не кровь, а музыку. Хотелось стать её частью и полностью слиться с ней. Найдя класс, из которого и исходила мелодия, я села на пол у двери и стала просто слушать. Есть в музыке что-то такое, что не поддается записи на компьютер или на бумагу. Что-то такое, что можно услышать только раз в момент зарождения самой мелодии. Жизнь нельзя записать, сердце нельзя записать… Момент творения не повторим. Я перестала, что-то чувствовать во мне была только музыка. Ни одной мысли, только эта мелодия. Я была словно хрустальная ваза, до краёв наполненная музыкой. Стоит только шелохнуться и я разобьюсь на миллионы осколков, а музыка утечет сквозь мои пальцы словно вода. В музыке есть прекрасная вещь — когда она попадает в тебя, ты не чувствуешь боли. Не зная сколько времени, я просто продолжала наслаждаться этим редким чувством безмятежности. Но мелодия закончилась и послышался тяжелый вздох, а после как открылось окно. Ветер ворвался в комнату, и его порывом нотные листы вынесло из класса. Холодный и влажный воздух наполнил коридор и мои легкие. За окном слышался шум дождя. Я не вставала, а лишь продолжала слушать размеренное дыхание и капли воды, что разбивались об окна и стены. Я так люблю, когда идёт дождь. С нетерпением жду каждый ливень, в надежде, что вот этот уж точно смоет весь пепел глубоко внутри. Ещё немного и я смогу почувствовать свежесть и наконец вздохнуть полной грудью не только дым сигарет, но… Но такой дождь всё не приходит. Он какой-то всё бедный, недостаточный. В этом коридоре было жутко пыльно. Ветер из из окна поднял эту пыль в воздух. Я чихнула. Послышались быстрые шаги, что приближались ко мне. Я так не хотела, чтоб меня заметили, не хотела мешать… — Что ты здесь делаешь? — я подняла голову вверх и увидела Бэкхёна. Его волосы были немного растрёпаны, а рукава рубашки закатаны по локоть. — Я? — Тут есть кто-то ещё? — он нахмурил брови. Почему он злится? — Что ты здесь делаешь? — Сижу. — в голове сразу промелькнула мысль, что сейчас я, наверное, вся в пыли. Бэкхён всё ещё смотрел на меня и видимо ждал ответа более внятного. — Слушаю музыку… Очень красиво. — всё, что я могла сказать ему, но в голове было гораздо больше эмоций и чувств, которые я просто не могла описать словами и произнести вслух. — Красиво? — Бён приподнял одну бровь, скептически относясь к моему комментарию. — Да. — он тяжело вздохнул и отвернулся. Почему он постоянно отворачивается? Я хочу увидеть его глаза. У него такие красивые глаза. Особенно сейчас без этих дурацких линз и нелепой подводки. Он сейчас такой красивый, немного потрепанный и несуразный, и такой… Такой настоящий. — Можно я тебя нарисую? — Что? — переспросил он из-за удивления, или из-за шума дождя, я не знаю. — Можно я тебя нарисую? — снова спросила я. Мы сидели друг напротив друга на полу среди нотных листов. Бэкхён смотрел куда-то в сторону, а я на него. Я делала небольшие наброски с разных ракурсов, постоянно то пересаживаясь с одного места на другое, то подходя к нему и создавая новую позу. Он словно был глиной в моих руках, а я его скульптором. Рисунок создавался не в тот момент, когда я выводила линии на бумаге, а тогда, когда я вела его руку в сторону, или когда еле прикасалась к его колену, когда проводила рукой по его подбородку, когда он поцеловал меня. Вокруг было тихо, даже шум дождя перестал существовать в моей голове. Мои легкие уже давно наполнились сухим воздухов и холодными запахами осеннего дождя. Он поцеловал меня так нежно, как не целовал никто и я ответила ему. Мне казалось, что именно сейчас мне это необходимо. Он мне необходим, в этой холодной комнате, этой осенью. Поцелуй его горячих губ застыл на моих, словно снежинка на заледеневшем окне, но лишь становилось только теплее. Рядом с ним мне было так уютно, как ни с кем другим, а сейчас он целовал меня, и казалось, что каждая частичка холода во мне просто растаяла, и не важно, что сейчас у меня ледяные руки. Я поддалась порыву чувств, закрыла глаза, ответила ему лишь на мгновенье, но и этого мгновенья мне было достаточно, чтобы остаться в его красивых руках. Я немного отстранилась и открыла глаза. Бэкхён смотрел на меня, а между нашими лицами были лишь сантиметры. Он всё глядел на меня, словно куда-то гораздо дальше и глубже моих зрачков. Казалось, что его взгляд что-то ковыряет где-то внутри моего естества, словно со старой гноившейся раны соскребают запёкшуюся кровь, грязь и гной. Это больно, но необходимо, чтобы она затянулась. Мы смотрели друг другу в глаза не отрываясь, словно это было жизненно необходимо. Бэкхён взял мою руку и поднёс её к своему лицу. Второй рукой он немного поднял рукам моего свободного свитера с высоким воротником. Теперь его взору открылось кровавое месиво из шрамов и свежих порезов. Мне стало невыносимо стыдно, что я отвела взгляд в сторону. Так страшно, особенно сейчас. Я боюсь, что он просто уйдёт. Вдруг я почувствовала, как Бэк целует моё запястье. Я посмотрела на него, а он всё целовал и целовал каждый мой шрам. И в этот момент стена, которую я пыталась выстроить, пала. Она разрушилась, и слёзы потекли из моих глаз. Я просто смотрела на него, а Бэкхён всё не прекращал. Он посмотрел на меня, а я попыталась закрыть своё лицо руками, но Бэк остановил меня. Он снова поцеловал меня в губы, и я ответила ему, но у этого поцелуя был привкус соли и глубокой печали. Я крепко сжала свои трясущиеся пальцы на его рубашке, лишь бы он только не исчез, только бы он не ушел. Моё сердце затрепетало от страха, мне казалось, что это всё лишь какой-то сон.