***
Питер не помнит с чего и когда это началось. Просто в какой-то момент захотелось провести бритвой по своему бедру. Он лежал после очередного ночного патрулирования не в силах перестать думать о девушке, которую не спас. Просто не успел. И резко захотелось причинить себе боль, физическую боль, чтобы заглушить ноющую совесть. Да, все говорили, что это нормально — чувствовать вину за то, что не успел, не сделал, не помог. Серьёзно, все они. Мистер Старк в ответ на заданный вопрос («А что, если ты не успеешь всем помочь?») на несколько секунд застыл, а потом, когда Питер начал волноваться, ответил: «Это нормально, паучок. Иногда не удаётся сделать всё правильно. Но мы стараемся. Я стараюсь». Капитан даже провёл лекцию, сопровождавшуюся закатыванием глаз Тони, об ответственности, безответственности и несправедливости судьбы. Клинт, который молча проверял стрелы во время тирады кэпа, в её конце сказал, что это полная херня и стоит просто смириться. Или найти способ бороться с виной. Что ж, именно этим Питер и занялся. Встал с кровати, проверил закрыта ли дверь комнаты — вдруг кто-то из Мстителей захочет проверить, как он, — и зашёл в ванную, где лежали купленные лезвия. Заранее купленные. Питер разорвал бумажную упаковку и внимательно осмотрел каждое. Обычный стальной кусочек. Паркер сел на пол, прислонившись к ванне головой, и снял мешающие джинсы. Питер ещё раз посмотрел на лезвие, а потом провёл острым краем по бедру. Кровь, что тут же появилась из раны, потекла струйками по ноге, заворожив Паркера. Только через минуту до него дошло, что порез слишком длинный и глубокий и что надо бы что-то сделать, ведь даже с ускоренной регенерацией рана будет болеть долго. Ну, значит, так и надо. На следующее утро Питер ужаснулся сделанному порезу. Вскочил с кровати, где вчера смог заснуть без терзающего чувства вины, и бросился в ванную, чтобы увидеть лежащее на белом кафеле лезвие и редкие капли крови. Он опустил взгляд на бедро и провёл рукой по почти незаметному шраму. Сделанного не вернёшь, так всегда Мэй говорила, и это правда. К тому же Питер спал без кошмаров ночью, так что… возможно, эта хрень работала. С тех пор подобные порезы стали появляться на теле Паркера чаще. Сначала после неудачных миссий, один раз после ссоры с тётей, а потом это стало происходить на регулярной основе, просто потому что он уже не мог без этого заснуть. Ну и плевать. У него никого нет, так что вряд ли кто-то сможет заметить шрамы. И потом, они быстро пропадают и их можно свалить на давние заслуги. Всё в порядке. Это просто способ забыться, как и советовал Клинт.***
Следующий звоночек раздаётся на миссии. И это не звоночек, а чёртов колокол. Потому что, Баки, мать его, Барнс — это мечта Питера. Та самая, неосуществимая и далёкая. Солдат просто подходит сзади к Питеру, когда Капитан собирается объяснить их план. Паркер на секунду отвлекается. Отчего-то срабатывает паучье чутьё. Он пытается сообразить и получает хлопок чуть ниже спины. Вероятно, Баки хотел подтолкнуть его в нужном направлении, но рука из-за вертлявости Питера соскользнула. Вероятно, солдат хотел вывести его из ступора, сам не подозревая, что может загнать в ещё больший. Вероятно, Джеймс не имел в виду ничего такого. Но всё это меркнет в глазах Паркера, уводит его сознание далеко от миссии, от команды. Питер понимает, где он и что он тут делает, только через несколько секунд, наполненных переглядыванием команды и эпичными взрывами на фоне. — Всё хорошо, паучок? — спрашивает его Тони, и он кивает, слишком резко, но кивает. Они расходятся по своим местам, сражаются и одерживают победу, как и всегда. Сегодня никто не умер, им удалось. Так почему же Питеру хочется убежать в свою комнату, чтобы провести лезвием по бедру? Но он остаётся на небольшой вечеринке в честь удачного завершения миссии. Все смеются, удобно расположившись на диванах. Наташа болтает с Клинтом, пьющим пиво. Тони отчаянно флиртует со Стивом, на их фоне Вижн и Ванда выглядят особенно милыми: они сидят в обнимку и о чём-то тихо беседуют. Доктор Бэннер и Тор смотрят видео, которое им показывает Роудс с телефона. Т’Чалла и Сэм лениво переговариваются, периодически склоняясь друг к другу, чтобы так же лениво поцеловаться, Питер подозревает, что эти двое уйдут первыми. Король скоро уезжает в Ваканду, домой, а Уилсон вряд ли поедет за ним. Эти встречи — единственное, что у них есть. Сам Питер сидит между Баки и доктором Стрэнджем. Оба они словно не замечают Паркера и переговариваются. Стивену стало интересно практическое применение медицины на войне. По его словам, Стрэндж, конечно, читал про это, но рассказ очевидца лучше, нагляднее. Барнс, на удивление Питера, говорит об этом спокойно. Он ожидал, что Баки будет рефлексировать по поводу любых вопросов о войне. Питер чувствует себя предметом мебели, никому не нужной тумбочкой, и это заставляет наклониться за пивом, что любезно предоставил доктор Стрэндж. И тут же Паркер получает по бедру железной рукой. — Тебе ещё рано, — голосом Джеймса можно заморозить кого-нибудь. А ведь Питер думал, что эта фаза с Зимним солдатом давно прошла. — Мне уже двадцать. — Поговорим, когда тебе будет ровно на год больше, малыш, — не терпящим возражений тоном отвечает Баки. И Питер, обиженно надув губы, откидывается на диван, чтобы продолжать слушать занимательный рассказ о гноящихся ранах. Паркер не помнит, как засыпает, а остальные не видят ничего в этом такого. С кем не бывает. В какой-то момент столь увлекательного рассказа Джеймса Питер просто отрубается и соскальзывает головой на стальное плечо. Баки тут же прерывается, смотрит на мальчишку, который сопит у него на плече, и со вздохом извиняется перед Стивеном. Придётся тащить это недоразумение в его комнату. Джеймс притаскивает Паучка до его кровати и замирает, чтобы полюбоваться. Раскинувшийся на синих простынях Питер выглядит до жути порнографично. Не о том думаешь, Джеймс. Он здесь впервые, на самом-то деле. Паркер никого не пускает в святая святых, но Баки уверен, что, к примеру, Ванда здесь бывает довольно часто. Они здорово сдружились за последнее время. Комната обклеена вырезками из газет, плакатами и фотографиями Питера с друзьями — Неда и ЭмДжей, так их зовут, это Баки знает. Хоть что-то он о Паркере знает. Джеймс подходит ближе к книжной полке, чтобы рассмотреть книги по физике и, что более интересно, коллекционные фигурки каких-то персонажей. Барнсу кажется смутно знакомым тип в хоккейной маске. Джеймс решает расспросить Питера как-нибудь об этом. Они ведь могут подружиться, верно? Сходить в кино, наверстать всё то, что он, Баки, пропустил, пройтись по Бруклину и по Центральному парку. Они могут сделать много удивительных вещей. И, возможно, тогда Питер не будет вздрагивать и впадать в состояние, близкое к коматозному, от безобидного шлепка по заднице. Джеймс улыбается, в последний раз смотрит на Паучка, причмокивающего во сне, и выходит, подавив в себе желание остаться ещё хотя бы чуть-чуть. Питер просыпается отдохнувшим. Он здоровается с Пятницей, просит заказать себе пиццу на завтрак, получает нагоняй за неправильное питание от ИскИна и заваливается в ванную. Паркер не делал этого уже два дня. И вчера у него уже руки чесались от желания причинить себе боль просто так, потому что очень хочется. Питера останавливало лишь осознание того, что он ведёт себя неправильно. Пятница сообщает о прибытии доставки, и Питер бежит к лифту, чтобы получить у курьера четыре огромных пиццы (это явный перебор). Умный ИскИн извещает, что Клинт и Баки тоже захотели неправильной пищи и что они сейчас находятся во второй гостиной. Напоминание о Джеймсе тут же уносит Питера во вчерашний вечер. Кто Паркера вообще до комнаты дотащил? Этот вопрос он и задаёт мужчинам, которые смотрят новости по телевизору. — Я, — отвечает Джеймс. И сердце Пита на мгновение замирает. — Спасибо, — почти что шепчет Паркер и ставит на стол вкусно пахнущую пиццу. — Угощайтесь. Он садится рядом с Баки, тоже налетая на еду. Клинт уходит по своим делам, попрощавшись, а они всё сидят и смотрят какую-то тупую передачу. Но в какой-то момент положение меняется. — Что это? — голос Джеймса как-то странно леденеет. Питер опускает глаза туда, куда показывает Баки, и замирает. Он сегодня в шортах, и один из порезов… его видно. — Я спрашиваю, что это? — кажется, ещё чуть-чуть и мужчина зарычит. — Это шрам? Серьёзно, как будто у тебя их нет, — пытается отбрехаться Питер. Шрам свежий. Он не удержался сегодня утром и провёл лезвием по тонкой коже. Несколько раз. — О, правда? Надо же, какой ровный, — почти спокойно говорит мужчина, дёргая на себя Питера, который пытался отодвинуться от него подальше. Джеймс ловит обе ноги и скидывает вниз шорты. — Что это тут у нас? Надо же, какое совпадение, — Баки выплёвывает эти слова и дёргает Питера на себя так, что их лица находятся напротив друг друга. — Зачем, маленький? — Мне это нужно, — еле слышно выдыхает Паркер и видит, как понимание появляется в глазах мужчины. — Что ж, хорошо. Пятница, закрой двери, — говорит Джеймс и, уже не слушая положительный ответ ИскИна, переворачивает его на живот, укладывая на свои колени. — Будешь считать, лапочка? — и тут же бьёт, не дожидаясь ответа. Удар сильный, зад начинает болеть уже после первого шлепка то ли из-за стальной руки, то ли из-за злости Барнса. Ну, не всё так плохо. К концу "сессии" Питер уже не уверен, что всё не так уж и плохо. К десятому шлепку задница нестерпимо горела, но самое ужасное было в том, что у Паркера, чёрт возьми, стояло. К двадцатому нестерпимо хотелось самоустраниться надолго, если не навсегда. Слава богу, что Джеймс закончил, спихнув Питера с колен. Барнс молча встал и, не смотря на него, ушёл. Нет, Паркер так и не смог кончить, более того, возбуждение уже спало, но насколько же цельным он ощущал себя в этот момент… Питер заскочил в комнату и выбросил все лезвия, что у него были, новые и старые, в мусорное ведро, а потом встал под душ, чтобы хоть немного унять боль. Вот тут-то Паркера и накрыло. Он дрочил резко, жёстко даже, но вдруг замедлился. Ведь так бы, наверное, сделал Баки? Питер достиг разрядки всё равно слишком быстро и вышел из-под душа намного более довольным жизнью, чем раньше. Ведь если Паркер правильно понял, то теперь он всегда может приходить за «помощью» к Баки. Парень услышал стук в дверь и тут же подбежал к ней. За дверью находилась коробка, а в той —мазь и записка: «Ещё раз увижу шрамы — это будет ремень». Кажется, Питер зря всё выкинул.***
Следующий сигнал прозвучал, когда Питер смог кончить только из-за шлепков крепкой ладонью. Джеймс молча погладил его по обнажённой коже — стадию с трусами они давно прошли — перевернул на спину и, дотянувшись до лежащих на тумбочке салфеток, вытер. Питер всё ещё отходил от оргазма и смотрел в потолок, тяжело дыша. Очнулся лишь, когда Барнс уложил Паркера на кровать поудобней и обнял сзади. Их ночёвки перестали кого-то удивлять давно, Питеру уже было двадцать, он стал взрослым и самостоятельным, поэтому мог выбирать где и с кем ему спать. Конечно, Паркер подозревал, что Баки объяснил всем, что за отношения их связывают, и, если честно, сам хотел бы об этом узнать. Они не занимались сексом, просто Барнс иногда (слишком часто, на самом-то деле) давал Питеру то, в чём он нуждался. В остальное же время они играли в приставку, смотрели фильмы. Баки проявил нешуточный интерес к ужастикам (на особенно страшных моментах Питер прижимался к мужчине, от души смеющимся над фильмом). Ещё они читали друг другу вслух старые сказки, и это было самым странным времяпрепровождением вдвоём, о котором Паркер слышал. Но это было так интимно, даже лучше того, чем они занимались за закрытыми дверьми. В один из дней Баки откуда-то притащил граммофон и пластинки Синатры, и теперь каждую субботу Питер и Джеймс танцевали вместе. А в воскресенье, с утра, это тоже стало их маленькой традицией, они разговаривали. Баки рассказывал о своей жизни, всё, что помнил, а Питер внимательно слушал, не перебивая. Иногда они лениво целовались, развалившись на ковре, но это всё, что позволял Паркеру — себе — Джеймс. В среду они ходили в музыкальный магазин за новой пластинкой, а также в ларёк, где продавали комиксы, для Питера. В общем, всё было хорошо. Идеально, даже. Но желание получить тяжёлой железной ладонью по мягкому месту не проходило. Питер хотел этого не меньше поцелуев, которые временами дарил ему Баки. И как бы Джеймс не старался отвлечь, у мужчины ничего не получалось. Паркеру всё равно хотелось. Наступил август, а это значило, что в скором времени Питер вернётся в Нью-Йоркский университет, в котором учился весьма успешно четыре года, на политехническом, и в который, к слову, он поступил сам. Соответственно они с Джеймсом будут видеться меньше. С другой стороны, это последний год и… и скоро Питеру двадцать один. В сентябре. Верно. Значит ли это, что им можно будет перейти на более высокий уровень? Определённо.***
Предсказания Питера не сбываются. Капитан Америка и Белый Волк нужны в Ваканде. Они вместе с нервничающим Сэмом быстро собирают вещи под наблюдением остальных членов команды. Наташа порывается пойти с ними, но Капитан осаживает женщину. Питера и Тони вообще никто не слушает. Просто в какой-то момент Стив прерывает их крики веским: «Довольно», — и они тут же затихают, осаждённые. Тони хватает ровно на пять секунд, он снова начинает орать на Стива. Тот лишь молча смотрит в ответ, а затем подходит к Старку и целует его. Тони, поначалу отталкивающий Кэпа, притягивает его ещё ближе и углубляет поцелуй. Питер и Баки молча смотрят друг на друга. Наконец, старший мужчина отмирает и идёт к Паркеру, хватает за руку и тащит, будто на буксире, в их, давно уже общую, комнату. Питер остаётся на пороге, когда Джеймс проходит дальше, смотря на незаправленную постель. — Обещай мне, — говорит он, наконец поворачиваясь к Питеру, — обещай, что не сделаешь ничего с собой, пока меня не будет рядом. Пообещай мне, малыш, — Баки подходит к нему и заключает его лицо в ладони. — Я… — запинается Пит, сглатывая комок в горле. — Я не знаю, Баки, я… — Ты справишься, Паучок, — улыбается Барнс, целуя его в тонкие губы. — Я верю в тебя. Просто обещай мне. — Хорошо, — шепчет Питер и целует его ещё раз.***
Джеймса нет неделю, месяц, два. Его нет вечность. Он пропустил совершеннолетие Питера, грандиозную попойку Тони, который тоже сорвался, он пропустил несколько смертей, случившихся по вине Человека-Паука. Но он держался. Он чертовски старался, правда, просто в какой-то момент, смотря на в очередной раз напившегося Старка, подумал, что устал быть сильным. Они обязательно вернутся, мистер Старк, Тони, да, конечно, обязательно, ложитесь спать, прошу вас. На следующий день Питер бежит в магазин хозтоваров и покупает себе лезвие. После также быстро добирается до своей, не их, комнаты и режет собственное бедро. Наконец-то. Прости, Баки, что не сдержался. Когда в один из дней, наполненных ожиданием, появляется Т’Чалла, то Питер бежит к нему и трясёт за рукава куртки. Он и сам не замечает, как из глаз текут слёзы, и в какой момент король обнимает, шепча: — Я знаю, Пит, я знаю… Их горе общее. Его, Тони и Т’Чаллы. Это заставляет чувствовать себя, пусть немного, но лучше. Чувствовать себя не таким одиноким. Удаку объясняет им, объясняет лично, что их друзья пропали и что, скорее всего, их взяли в плен. Рассказывает, как он выслеживал их по джунглям, но те как сквозь землю провалились. После этих известий, которые не дают ровно ничего, ноги Паркера покрываются ещё большим количеством уже даже не аккуратных, а безобразных шрамов. Питер задыхается от боли, но продолжает это делать. А потом, во время задания, подставляется под удары, за что получает от Старка после. Всё это хреново, но ожидаемо, на самом-то деле.***
Они возвращаются с миссии, и единственное, о чём может думать Питер, — это лезвие, оставленное на тумбочке. Ну, ещё о Баки, но мысли о нём — это то, что въелось в подкорку уже очень давно, их не замечаешь. Пятница что-то говорит Тони, но Питер не слушает, поэтому так сильно удивляется, когда Старк хватает его за руку и бежит в гостиную. Предчувствие впервые за три месяца приятное. Это внушает надежду и заставляет бежать быстрее. Они врываются в комнату, только уже Питер тянет на буксире Тони. Они оба замирают перед мужчинами. Капитан и Волк смотрят на них с улыбкой, такой похожей, ласковой. Старк тут же замирает под взглядом зеленоватых глаз и расслабленно улыбается, а Паркер, не сбавляя скорости, бежит на руки к Джеймсу. Вся команда снова в сборе, нет только Сэма, который остался в Ваканде. Пит подозревал, что Т’Чалла просто не смог его отпустить. Стив же сказал, что Уилсон и сам не особенно хотел уезжать. Питер и Баки заваливаются в их комнату, срывая друг с друга одежду. Нет, Джеймс честно пытался этого не допустить, не так ему этого хотелось, ох, не так. Но Питер во время праздника в честь возвращения делал всё возможное, чтобы соблазнить: сел на колени, вертелся на них же, шептал, как скучал, как хочет снова получить по, тут Питер очаровательно краснел, попке. В конце концов, и железные нервы Джеймса сдали. Но на середине пути, когда дело доходит до штанов и мужчина тянет их на себя, Питер вдруг останавливается, впивается пальцами в шорты и замирает, в ужасе смотря на Баки. Барнс смотрит пристально на испуганного мальчишку и вздыхает, перехватывает запястья железной рукой и стягивает шорты. Порезы. Отвратительные, уродливые. Они раскиданы по молочным бёдрам Паучка. И от этого почти физически больно Джеймсу, как будто это он наносил это уродство на безупречную кожу парня. Баки тяжело вздыхает и вытаскивает ремень из штанов. — Пятница, заблокируй дверь. — Сделано, сэр, — отзывается ИскИн. — Я… — начинает Питер. — Заткнись. Я предупреждал, — голос мужчины наполняется злостью. Он разворачивает Паркера и приподнимает его бёдра. — На колени. Питер послушно выполняет и замирает в ожидании удара и осознании собственного идиотизма.***
Кожа после всего горит. Баки смазывает прохладным гелем ушибы и нежно целует ягодицы. Питер плачет, зарывшись лицом в подушку, периодически крупно вздрагивая. — Я знаю, что идиот, — шепчет он Баки. — Ты простишь меня? Питер всем телом поворачивается к мужчине, чей внимательный взгляд тут же ловит. Джеймс ничего не отвечает — лишь ложится на спину, укладывая на грудь к себе Пита, и целует в волосы. Они засыпают практически одновременно.***
Питеру страшно открывать глаза. Действительно страшно. Но Баки тянет к нему руку и обводит губы. Паучок послушно приоткрывает рот и облизывает пальцы, посасывая. — Жду не дождусь увидеть свой член в обрамлении этих губ, — говорит ему Баки, и Пит в шоке открывает глаза, на что мужчина смеётся и откидывается на спину. Паркер сглатывает ставшую вязкой слюну, думает немного, а затем выдаёт: — Знаешь, тоже не могу дождаться. Теперь его очередь смеяться.