Слёзная необходимость

      — Натаниэль Куртцберг, ты вообще понимаешь, кому это предложил? — полыхала Хлоя праведным гневом. — Да чтоб ты знал, мой отец…       — Мэр Парижа, — абсолютно ровным тоном перебил Нат. — Прекрасно помню, ты еще с коллежа об этом без конца повторяешь.       — Мой отец не для того меня замуж за тебя выдавал, чтобы ты ко мне с такими просьбами обращался!       — Смею заметить, что это никак не связано с твоим замужеством.       — Наглец! — притопнула ногой разъяренная Хлоя. — То есть ты с такими вопросами к каждой встречной подкатываешь?       — Господи, Сладкая, что за чушь ты несешь? — закатил глаза Натаниэль. — Ты сама попросила меня проверить нового поставщика. И прекрасно знаешь, что я не могу послать к нему бабочку, пока Нууру без сил. И что Нууру питается слезами, тебе тоже прекрасно известно.       — Но не моими же! — Хлоя возмущенно скрестила руки на груди. — Твой квами, ты и плачь!       — Я… не могу, — отвел взгляд в сторону Натаниэль. Еще в коллеже после того, как Хлоя в очередной раз чуть не довела его своими колкостями до акуманизации, он пообещал сам себе, что никогда не заплачет. Мужчина все-таки. Сейчас же он сам мог акуманизировать кого угодно, но, увы, только тогда, когда его квами был полон сил.       А для этого кому-то необходимо заплакать.       — И почему же не можешь? — фыркнула Хлоя, по всей видимости вспомнив один из школьных дней, о которых ее супруг отчаянно пытался забыть. Ладно хоть фразу «Раньше это у тебя отлично получалось» не произнесла.       — Потому что я — его хозяин, — нашелся он. — Ты же не думаешь, что Габриель Агрест сам плакал, чтобы накормить Нууру?       Нахмурив лоб, Хлоя попыталась представить плачущего Габриеля. Не вышло. Черт возьми, даже Маринетт Дюпен-Чен в облике Ледибаг намного легче было представить! Ну… до того момента, как она узнала, что так и было на самом деле.       — Ну, так что, Сладкая? — Натаниэль обнял супругу со спины и положил голову ей на плечо. — Прольешь для меня пару слезинок?       — Сам плачь, — отрезала Хлоя. — Или вон, иди конфетку у ребенка отними.       — Я все-таки герой, а герои такими вещами не занимаются, — прямо на ухо прошептал ей Натаниэль.       — Герои своих жен до слез не доводят, — пробурчала Хлоя, старательно делая вид, что у нее не подкашиваются коленки от шепота мужа. Они уже три года женаты, должна же она, наконец, привыкнуть!       — А до чего доводят? — с невинно-ангельской интонацией произнес Натаниэль и легонько куснул ее за мочку уха.       Хлое пришлось закусить щеку изнутри, чтобы не ляпнуть что-нибудь в стиле «Доведи меня полностью». Впрочем, судя по всему, он и так понял, что у нее на уме, поэтому, оставив легкий поцелуй на ее шее, сказал:       — Если поплачешь, продолжим.       — Еще я демо-версию поцелуйчиков слезами не продлевала, — процедила она, выскользнув из объятий. Он, конечно, сейчас был не в облике Бражника и мысли прочесть не мог, но все ее слабые места и так знал. Поэтому лучше было держаться подальше от этого манипулятора, а то так ведь и сдаться случайно можно!       Какого, спрашивается, черта, этот тихоня, заполучив брошь Мотылька, превратился в Моля-Искусителя? Нет, конечно, именно этим в свое время он Хлою и очаровал, но… но сейчас она просто не имела права ему поддаться! Она ведь дочь Андре Буржуа, у нее есть гордость, принципы, а главное (очень не вовремя) — неводостойкая тушь.       Не может же она себе позволить, чтобы кто-нибудь, пусть даже и законный супруг, увидел ее с черными разводами под глазами?       — Я готов подождать, пока ты умоешься, — словно прочитав ее мысли, предложил Натаниэль. — И даже не буду подглядывать, пока ты вновь не накрасишься. Только Нууру с собой возьми.       — Давай лучше я позвоню Сабрине, — насупилась Хлоя.       — И тогда проиграешь спор с Альей, — напомнил он. Хлоя скривилась, вспомнив о дурацком пари, которое они с Сезер заключили на свадьбе Адриана и Маринетт, когда на слова захмелевшей Альи «И все-таки ты можешь быть хорошей, если захочешь» она сдуру ляпнула «Да если захочу, я могу пять лет никого из себя не выводить». Натаниэль был абсолютно уверен, что сама Алья об этом споре забыла уже после следующего бокала.       — Я и не буду ее до слез доводить, — пожала плечами Хлоя. Спор с Альей она проигрывать не собиралась, а продержаться ей, слава пчелам, оставалось всего лишь два года. — Это сделаешь ты.       — Ты предлагаешь мне довести до слез твою лучшую подругу?       — Ну ты же пытаешься довести до слез меня. К тому же, если мы объясним Сабрине, зачем нам это нужно, то, я уверена, ей будет приятно поплакать для нас.       Натаниэль на секунду задумался, а затем покачал головой.       — В том-то и проблема, что ей будет приятно. Нууру такие слезы не любит.       — У тебя не квами, а садист какой-то, — Хлоя раздраженно цокнула языком.       — Сама знаешь, кем был его предыдущий хозяин. Поплачь лучше ты. Представь, что все твои карты вдруг заблокировали.       — Мой отец — мэр Парижа, — возразила она. — Их разблокируют прежде, чем я позвоню в банк.       — Кто-то купил единственный экземпляр сумочки, которую очень хотелось тебе.       — Позвоню Маринетт, и у меня будет сумочка еще лучше.       — Ноготь сломался.       — Не собираюсь я реветь по таким пустякам! — Хлоя обиженно надула губы. — Или ты забыл, сколько раз я ломала ногти в наш медовый месяц?       — Можем повторить, если поплачешь совсем чуть-чуть, — улыбнулся Натаниэль, посмотрев на нее из-под челки.       — Да ты меня шантажируешь! — ахнула Хлоя. — Оставь свои Бражниковы замашки! Это уже совсем не похоже на честную сделку.       — Между прочим, превратиться в Бражника мне нужно как раз для того, чтобы убедиться, что поставщики новой мебели для твоего ресторана будут честными. Ты же сама об этом и просила. Или уже отказываешься?       — Не отказываюсь, но плакать не буду, — категорично заявила она. — У меня тушь потечет.       — Сладкая, я видел тебя без косметики даже больше раз, чем ты можешь себе представить. Ничего страшного не случится, если ты на пять минут ее смоешь.       — А потом еще полчаса вновь накладывать макияж! Не буду я плакать и точка.       — Жаль, — развел руками Натаниэль и сел в кресло. — Значит, я не смогу проверить поставщиков. И отправить бабочку к Адриану и Маринетт, чтобы посмотреть, как там они.       Хлоя, которая уже собиралась ликовать, что ей наконец-то удалось не поддаться на провокации мужа и настоять на своем, взволнованно переступила с ноги на ногу.       — А что там они?       — Ну, тебе разве не интересно, чем они там занимаются? — переспросил Натаниэль, почесав переносицу. — Помнится, раньше ты постоянно просила за ними приглядывать.       — Это естественно, после всего того, через что им пришлось пройти. Я ведь не могу допустить, чтобы они снова друг от друга начали бегать, как ужаленные.       — Ну, вот, — вздохнул Натаниэль. — Жаль, что сейчас проверить, все ли у них хорошо, не получится. А ведь я мог бы наслать бабочку на тебя, чтобы как в прошлый раз…       — Согласна.       Натаниэль улыбнулся, глядя на то, как Хлоя, словно позабыв, что не собиралась сдаваться, откручивала крышку со средства для снятия макияжа. В день, когда он стал новым владельцем броши Мотылька, Натаниэль считал, что больше, чем возможность стать героем в реальности, а не на страницах нарисованного им комикса, Камень Чудес не сможет ему ничего подарить. Сейчас он был уверен, что возможность быть героем сделала самый главный подарок в его жизни — шанс узнать Хлою Буржуа с другой стороны.       И он узнал. Изучил ее с жадностью первооткрывателя и теперь мог, даже не прибегая к волшебной силе, угадывать ее мысли.       — Что будем смотреть? — спросил он, даже не сомневаясь в том, каким именно образом Хлоя Куртцберг будет вызывать у себя слезы.       — Хатико! — из ванной выкрикнула она. — Или нет, давай лучше Гуррен-Лаганн!