Will You Still Love Me?

Стайлз Стилински. Стайлз? Что за странное имя? Разве оно вообще существует? Хотя... оно ему подходит. Такое же странное как и он сам. Уже полчаса Лидия лежала на своей кровати и пыталась сделать списки по литературе, но всё, что было в её голове — Стайлз Стилински. — Чёрт возьми! Лидия со злостью перечеркнула весь текст и смяла лист бумаги. Восьмой. Это был восьмой испорченный список, который она выбрасывает из-за того, что вместо слова «стиль» пишет «Стайлз». Мартин устало выдохнула и потёрла виски. Ей следует сосредоточиться получше. Она приехала сюда, чтобы учиться. Какая-то симпатичная мордашка, окружённая кучей идиотских сплетен не должна отвлекать её от домашнего задания. Разложив все сумбурные мысли в своей голове по полочкам и расставив приоритеты, Лидия завязала волосы в тугой хвост (это всегда помогало ей сконцентрироваться), и с новыми силами принялась за задание. Стрелки на часах тикали, а солнце уже давно скрылось за горизонтом. За окном то и дело звучал громкий пьяный смех студентов, что праздновали начало нового учебного года. Каждый такой смех вызывал в Лидии желание закатить глаза и покачать головой: она считала их поступок абсолютно глупым. Нет, она и сама бы с радостью посетила какую-нибудь вечеринку, ведь дома она была королевой таких мероприятий, да и выпить она никогда не отказывается. Но завтра чёртов будний день, завтра лекции и первый урок зарубежной литературы, преподаватель которого известен своей дотошностью и отвратительным характером. Так что Лидия считала абсолютно тупым тратить на алкоголь и пьяные танцы важный вечер, который можно провести готовясь к ужасно трудному учебному дню, ведь напиться и потусить успеешь всегда. Лидия ознакомлялась с учебником психологии, когда услышала звук открывающейся двери и тихие шаги. С минуту в квартире стояла тишина, а потом раздался чуть дрожащий голос, принадлежащий Эллисон: — Эй, Лидия Мартин, ты здесь? Лидия оторвалась от учебника и повернула голову в сторону двери, удивлённо приподнимая брови. Она не ослышалась? Голос был очень тихий и слабый. Но Мартин всё равно узнала свою соседку. — Чёрт, ладно, — в конце фразы голос Арджент сорвался. Лидия хотела ответить, что она в своей комнате, как услышала глухой стук, словно что-то упало. И снова тишина. Мартин нахмурилась и встала из-за стола. — Эллисон? Я в комнате, ты что-то хотела? Всё ещё ни слова в ответ. Лидия почувствовала, как мурашки прошлись по её спине и рукам. Что, чёрт возьми, происходит? Она быстрым шагом направилась в кухню, а придя туда замерла: на полу без сознания лежала до ужаса бледная Эллисон, которая выглядела ещё хуже, чем раньше. Её кожа осунулась и словно натянулась вокруг костей, а под глазами залегли глубокие тёмные тени. — Боже мой, Эллисон, что за херня! Лидия тут же бросилась к девушке и начала тормошить её, а когда это не дало результата, попыталась побить её по щекам, но это не помогло. Тогда она, ужасно злясь и матерясь на соседку, подхватила её так, что одна её рука держала Арджент за талию, а другая — за предплечье, которое Мартин закинула на свою шею. Сдув непослушную прядь с лица, она направилась в свою комнату, таща Эллисон на себе. Когда они добрались до спальни, Лидия аккуратно сбросила Арджент на свою кровать. Та всё ещё не подавала никаких признаков жизни, не считая слабого дыхания. Мартин понемногу начинала паниковать. — Что же делать, что же делать, что же делать, — бормотала она, нарезая круги по комнате, пока не вспомнила о том, что в доме есть холодная вода. Эврика! Лидия со всей своей скоростью помчалась снова на кухню, где схватила первый попавшийся стеклянный стакан и сунула под кран с ледяной водой. Так же быстро она вернулась обратно в спальню, чуть не упав на пороге, и без раздумий выплеснула воду на лицо Эллисон, от всей души надеясь, что та очнётся и наорёт на неё. Однако сил на это у Арджент явно не было, и она, закашлявшись, медленно открыла глаза, как будто её веки были тяжёлыми и свинцовыми. — Хо-хо-холодно, — трясущимся голосом сказала Эллисон, заставив Лидия облегчённо выдохнуть и осесть на пол. Это привлекло внимание Арджент. — Лидия? Что за... Я не понимаю. Мартин молчала, а из её груди вырывались судорожные выдохи. Она была напугана, была в замешательстве. Что произошло с Эллисон? На сколько это серьёзно? — Лидия, мне плохо, и я замёрзла. Не имея сил подняться на дрожащих от испуга ногах, Мартин подползла к девушке и вытерла рукавом её мокрое и холодное лицо. — Ты упала в обморок, Эллисон. Ты должна сказать мне причину, или мне придётся вызвать скорую, так как я не могу допустить, чтобы это произошло снова. Эллисон натужно выдохнула и отвернулась от Лидии, закрыв глаза. На комнату опустилась тишина, нарушаемая только тиканьем винтажных часов на стене. — Я не могу. Мартин поднялась и ушла в ванную, провожаемая беспокойным и испуганным взглядом Арджент. Рыжеволосая вернулась меньше чем через минуту с махровым полотенцем в руках, молча подошла к брюнетке, вытерла её лицо, шею и корни волос, а после накрыла её тощее тело своим тёплым одеялом. — Я не собираюсь рисковать, Эллисон Арджент. Не хочешь говорить — не надо. Я звоню в скорую, — серьёзно сказала она, глядя прямо в глаза брюнетке. Та снова шумно выдохнула и протянула руку в сторону уже отвернувшейся Мартин. Лидия почувствовала, как вокруг её запястья обвились ледяные тонкие пальцы, и обернулась, чтобы посмотреть на Арджент. Её глаза были закрыты, а брови — нахмурены, словно она что-то серьёзно обдумывала. В конце концов, она громко выпустила воздух из своих посиневших губ и подняла глаза, впиваясь твёрдым взглядом в лицо Мартин. — Я... Ты должна поклясться, что никому никогда не расскажешь. Я не шучу. Лидия закатила глаза. — Ты не в том положении, чтобы ставить условия. Я не твоя нянька, Эллисон. Я не собираюсь больше бегать по дому как бешеная собака, волнуясь о том, чтобы ты не отбросила свои тощие конечности! Эллисон никак не отреагировала на эти слова, а только крепче сжала запястье рыжеволосой. — Лидия. — Арджент замешкалась, а её глаза бегали из стороны в сторону. — Пожалуйста. Мартин удивлённо посмотрела на Эллисон. Ого, целое «пожалуйста»! Не желая больше мучать уставшую девушку, Лидия сдалась. — Ладно, хорошо. Я клянусь: не скажу ни одной живой душе. Эллисон снова натужно выдохнула сквозь зубы. Она подняла глаза; её веки мелко дрожали. — На самом деле, всё довольно просто, — её голос был очень тихим и хриплым, она зажмурилась прежде чем продолжить. — У меня анорексия, — Лидия молчала и слушала, хотя у неё в голове на секунду промелькнуло мерзкое «Оно и видно сразу», — и булимия. Это продолжается почти год. Всё ради того, чтобы я продолжала учавствовать в показах тёти. — Лицо Эллисон исказилось, словно она пыталась не заплакать, но у неё не получалось. — Все её модели выглядят безупречно. Они очень стройные. Сначала... — Она всхлипнула. — Сначала я хотела всего лишь сбросить пару кило, чтобы мой живот стал плоским, а запястья стали тоньше. Но... н-но... Лидия сжала руку Эллисон. Ей было больно и неприятно смотреть на соседку. Возникла острая потребность отвернуться, а лучше — выйти из комнаты, но она сдержалась, понимая, что сейчас не время идти на поводу своих прихотей. Она думала о том, что Арджент сделала со своим телом и здоровьем из-за каких-то показов и хождений по подиуму. Мартин начало тошнить. — Я не смогла остановиться, Лидия. Я бросала и начинала снова и снова. Я уже месяц нормально не ем. Вообще ничего, даже йогурты. Я просто не могу. Оно выходит из меня. — Лидия почувствовала, как слёзы покатились по её щекам. — Я так устала, Лидия, так устала. Я делаю себе завтрак: варёную гречку, без соли или перца. Я надеюсь, что оно усвоится, ведь это не тяжёлая пища, низкокалорийная. Но я заканчиваю это утро наклонившись над крышкой унитаза, выплёвывая мягкие куски крупы. Это отвратительно. Лидия тихо плакала, гладя Эллисон по руке, ругая себя за эмоциональность, ведь её слёзы не помогут Арджент, а могут только усугубить состояние ослабевшей девчонки. — Каждый день я чувствую себя уставшей и истощённой. Я бросила курить, потому что у меня нет сил на затяжку, а трясущимися руками сложно зажечь сигарету. Мои ногти в отвратительном состоянии, а количество волос уменьшилось в половину, они сухие и ломкие. Я выгляжу как смерть. Ужасно. — Эллисон вдруг резко подняла голову и приблизилась к Мартин почти в плотную. Она прошептала: — Я не хочу больше жить, Лидия, я устала. Устала жить, устала бороться, устала терпеть. Я так больше не могу. Лидия покачала головой. Она смотрела на лицо Эллисон в свете тёплой жёлтой лампы и пыталась представить, как она выглядела, когда была здоровой. Она пыталась представить её улыбку или румянец на щеках. Она смотрела на Эллисон и с каждой секундой ей становилось страшнее. Что если её уже не спасти? Но нет. Мартин встряхнула волосами, отогнав пугающие мысли, и не затрагивая историю Эллисон, спросила: — Как думаешь, ты смогла бы сейчас выпить чашку очень сладкого чая? — Лидия не знала, почему спросила это. Возможно, она больше не могла слушать историю Арджент, не могла противиться желанию покинуть собственную спальню. Ей нужно было получить хотя бы пару минут передышки. Эллисон недоумённо уставилась на Мартин. — Не думаю, разве что просто сладкого, но не до тошноты. Лидия кивнула. Она поправила одеяло на груди и плечах Эллисон и провела рукой по её волосам, большим пальцем касаясь лба. — Постарайся пока не спать, ладно? Я хочу, чтобы ты получила хоть немного глюкозы перед сном. Я вернусь минут через семь с твоим чаем, Эллисон. Арджент кивнула и перевела снова опустевший взгляд в потолок, не обращая внимания на звук шагов Лидии, что выходила из комнаты. Мартин опёрлась бёдрами о тумбу и ждала, пока закипит вода в чайнике. На самой же тумбе уже стояла чашка, с добавленным в неё сахаром, — старая привычка подготавливать кружку заранее. Чайник издал короткий свист, а после стих. Мартин залила кипяток в чашку и стала размешивать сахар, наблюдая, как кружится вода вокруг ложечки. Её же собственные мысли кружились исключительно вокруг Эллисон. В её голове вдруг произошёл сброс всех настроек, а самой себе Лидия вдруг показалось ужасно глупой, из-за того, какое мнение у неё сложилось об Арджент изначально. Да, она не могла знать наверняка о проблеме Эллисон с питанием. Но ведь она и подумать не могла о наличии вообще каких-либо трудностей у богатенькой девочки. Этот случай стал одним из самых показательных для Лидии. Он открыл ей глаза на то, что никакое наличие денег или состоятельных родителей не защитит и не скроет тебя от проблем. И собственной глупости. Когда тень Лидии показалась в дверном проёме, Эллисон почему-то с облегчением выдохнула. Может, потому что устала быть одной. Теперь, когда она поделилась этим дерьмом хоть с кем-то, с её плеч будто свалилась огромная гора, тянувшая всё это время вниз. Эллисон всё ещё чувствовала себя отвратительно, и её мутило от жалостливого взгляда Лидии, но она была не одна. Задавив в себе последние крупицы гордости, Арджент прошептала: — Останешься со мной, пока я не усну? Мартин удивлённо смотрела на неё секунды три, а потом, удивив себя и Эллисон, кивнула. — Конечно. Они сидела в тишине, по Арджент пила чай; чашка в её руках мелко дрожала. Лилия погрузилась в свои размышления, она скользила взглядом по стенам и мебели комнаты, стараясь не смотреть на изнеможённую Эллисон, но её глаза то и дело останавливались на ужасно худой фигуре. Эллисон поставила уже пустую кружку на прикроватный столик и зарылась носом в мягкое одеяло. Она взглянула на Лидию, та смотрела на неё, а во взгляде была почти материнская забота, возникшая непонятно откуда и когда, и это смутило её. Мартин протянула руку к лицу Эллисон и мягко провела тыльной стороной ладони по её лбу, убирая мешающие пряди. — Спи, — мягко, на выдохе. Лишь три буквы, а внутри Арджент мягкой патокой разлились покой и расслабленность. Она прикрыла глаза, впервые за последнее время погружаясь в глубокий крепкий сон.