Красками по телу

Тэён пачкает толстую плоскую кисть в густой краске и оценивающе склоняет голову набок. Идеальные изгибы мягкого юного тела. Сведённые ну уж совсем по-девчачьи хрупкие коленочки и поджатые пальчики ног. От неловких соприкосновений с холодной поверхностью кожа Ченлэ пропускает мурашки. Чистая, светлая кожа, оттенённая золотисто-розовым светом закатного солнца. Он волнуется и очень, очень сильно стесняется того, что обнажён, что Тэён внимательно смотрит и подходит ближе, оглядывая с ног до головы. –Подними ножки,- с лёгкой улыбкой говорит Тэён и проводит чистым концом кисти под его коленом. Ченлэ повинуется сразу же, укладывается удобнее и замирает. Сегодня он - сама покорность. Тэён убирает ему волосы с лица и ведёт деревянным концом кисти по брови, щеке и подбородку, надавливает на губы, чтобы Ченлэ открыл рот, и размазывает слюну по нижней. Тянет время самую малость, как бы примеряясь к полотну, и, наигравшись, приступает к делу. Кисть ложится чуть выше груди и ведёт вдоль ключицы. Масляная краска холодит кожу; Ченлэ вздыхает, прикрывает глаза, и перья ключиц растекаются по плечам. Ему очень идёт насыщенный янтарный. Тэён мешает цвет с красным, примеряется к его телу и растушёвывает краску по его шее, проезжаясь за ушком. Он рисует по его телу, мягкой кистью надавливая на молочную кожу, и, то и дело мешая краски, увлекается разрисовкой его груди так, что не замечает, как старательно Ченлэ кусает нижнюю губу. Они затеяли это чисто из творческих рвений Тэёна. Он без умолку говорил о том, какая у Ченлэ замечательная чистая кожа, полупрозрачная и гладкая, и идея возникла сама по себе. Конечно, младший хоть уже и не ребёнок, но уговаривать его пришлось долго, потому что «я же буду голым, хён!» Тэён тогда подумал, что Ченлэ прикалывается. Он не то что видел его голым, но более того, он его трогал голым, и не один раз и не в одной позе. Просто с выключенным светом легче, ну согласитесь. По его телу расплываются цветы. Тэён рисует их нежно-розовыми, ванильными и лиловыми, но устаёт от романтики и широким мазком тёмно-синего перечёркивает между рёбер. Краска втекает в краску, мешаются цвета. Тэён кладёт свободную руку на сцепленные в замочек над головой руки Ченлэ и вьёт узоры от его узеньких запястий до локтей, где кожа всё ещё тонкая и прозрачная, и выше, до самых подмышек, пока на животе Ченлэ течёт причудливый узор. Краски впиваются в него, застывая на каждом плавном изгибе, но не портят. Изначально всё планировалось именно как эксперимент с творчеством, и Тэён, стихийная воодушевлённая натура, даже не замечал, как дёргается Ченлэ каждый раз, стоит холодной краске задеть сосок. Но потом, в порыве спускаясь по бокам фиолетовым и бежевым, он вдруг останавливается, и Ченлэ понимает, что именно сейчас можно позволить себе выпустить крохотный стон. Когда на тебе совсем нет одежды, как же трудно становится скрыть тот факт, что ты заведён не на шутку. –Ченлэ?- Тэён тянет заинтересованную улыбку, не отрывая взгляда от его аккуратного, по стойке смирно стоящего члена.- Малыш, так нравится? Ченлэ отчаянно краснеет, будто весь из себя девственник. «Малышом» Тэён его называет далеко не из-за большой разницы в возрасте. Он его так часто дразнит: «Может быть, он ещё вырастет..?» Издевательским тоном на ушко, чтобы разозлить, а потом задобрить капризного младшего какой-нибудь крепкой фразочкой, от которой у Ченлэ сто из ста покраснеют уши и вспотеют ладони. –Помнится, кто-то называл меня извращенцем,- Тэён смотрит ему в глаза, прищурившись, и водит сине-фиолетовой кистью по нижней части живота.- Не хочешь забрать слова назад? Самое щекотное место - именно там, где Тэён хаотично мажет кончиком кисточки. Ченлэ возится, втягивая и без того худой живот, и пытается поджать к нему колени, но Тэён на правах хозяина положения касается его ног, легко оглаживая, и Ченлэ тут же успокаивается. Он затихает, глубоко дышит, из-под опущенных ресниц наблюдая за тем, как Тэён неспешно делает пару шагов, медлит и, проведя подушечками тёплых пальцев от бедра до самой пяточки, вытягивает его ногу вверх. Он захватывает щиколотку, и краски текут по голени до самой коленки. Бог знает, что Тэён надумал там рисовать. Ченлэ не решается двинуться, постыдно пряча лицо в ладонях, пока Тэён спускается к нижней части бедра широкими, мокрыми мазками. Это Тэён, долбаный художник, мать его, визуал, виноват в том, что краски текут. Он видит в них переливы и сюжет картин, не жалеет и спускает литрами, а Ченлэ на выдохе судорожно стонет, потому что по ногам капли стекают ниже и пропадают в плавных изгибах сочных ягодиц. Ченлэ чувствует себя конченым похотливым подростком, ведь пока Тэён по уши зарывается в процесс, он лежит, широко разведя ноги по чужой указке, и изнывает от желания. Ченлэ думает, что это он один такой конченый извращуга. И он не знает, что Тэён это нарочно, что он так и тянет свою улыбочку, забыв о всякой композиции, и только выжидает удобного момента. –Никогда бы не подумал, что такое невинное дитя будет заводить простая кисточка. Тэён фиксирует ослабевшие руки снова над головой, под мокрым пристальным взглядом быстро рисует на кругленькой щёчке Ченлэ тёплыми тонами пышный цветок, хаотично вьёт лианы зелёного по виску до сломанной в мольбе брови и, довольный результатом, прикладывает кисть к его пухлым губам, пачкая в жёлтом. На его лице теперь - пышное цветение нежных, как он сам, пёстрых цветов. –Смотри внимательно,- говорит Тэён, покручивая между пальцами кисть. Он двигает к себе ближе три баночки с густой краской. Ченлэ знает, что коснись он хоть пальцем своего лица - Тэён его убьёт любым из самых неприятнейших способов. Творческие личности, знаете ли, ранимы, когда дело касается их работ. Тэён опирается на руку за головой Ченлэ, смотрит внимательно сверху вниз, и младший следит за тем, как кисточка в голубой краске нависает над ним, скользит по воздуху и спускается... –Хён, не надо... Тэён воодушевлённо закусывает губу. Растерянный взгляд Ченлэ так кроет, что его хочется не только разукрасить, но и хорошенько погонять в постели в качестве санкции на неприемлемое поведение. У Тэёна встаёт всякий раз, когда Ченлэ строит из себя маленькую детку, которая даже не знает слова «секс». Полная сосредоточенность. Они оба смотрят вниз. Тэён осторожно проводит кистью от основания по всей длинне. Вздох. Стон. Густая краска стекает между бёдер. Вот, что зовётся искусством. Ченлэ выгибает спину почти до хруста, мелко дрожит, что-то невнятно бормочет между хныканьем, а Тэён водит кисточкой вверх-вниз. Мягкой, холодной и мокрой от краски кисточкой прямо там, где кожа самая нежная и чувствительная. Издевательскими, медленными движениями, проезжаясь мягким ворсом по головке, Тэён разукрашивает его, как маленькую фигурку, а Ченлэ почти плачет от этого творческого непотребства, от того, что внутри всё стекает густой лавой к самому низу живота. –Ты только не кричи сильно, хорошо?- басит Тэён ему на ухо, припоминая, каким эмоциональным иногда бывает младший в похожих ситуациях. Ченлэ думает, что всё дошло до крайности. Потому что Тэён, вылив на него полбаночки нежно-розового, задумывает поиметь его той самой кисточкой. Разукрасить изнутри? Любые жертвы ради искусства. Вдохновение, чтоб его. Ложась на этот стол, Ченлэ уже негласно завещал себя Тэёну. У него нет выбора и шанса на побег, а правила своего рода игры принять так и тянет... У Ченлэ зрачки ненормально расширены, он в мольбе поднимает к потолку глаза, пока Тэён щекото и очень круто водит кистью по плотно сжатому колечку мышц. Ченлэ этого абсолютно точно не выдержит. Он либо сгорит со стыда от того, что ему неприлично хорошо, либо кончит постыдно быстро, как маленький неопытный мальчик. Вариант, когда он вслух попросит ему нормально заправить, - не учитывается. Ченлэ закипает. Стонет плаксиво и часто, вертится, скользя пятками по столу, а Тэён с особым удовольствием дразнит его мягкими ворсинками, в какой-то момент давит чуть сильнее, по краске проталкивая в него мягкую щетину до конца холодной металлической обоймы, и Ченлэ берёт особо высокую ноту. Взбесившаяся в венах кровь нагревает тело так, что поверх цветов течёт пот. Ченлэ в сотый раз съедает с губ дурацкую краску и, задыхаясь, изнывая от ощущений и почти умоляя, игнорируя предостерегающий взгляд, крупно кончает себе на живот. Добавляет в композицию своих красок. Вымотанный, горячий и блестящий цветами, он оседает на нагретую поверхность стола, дышит ртом и прикрывает слезящиеся веки. Тэён бросает кисточку в стакан с водой, проводит пальцами по подсохшей на боках краске, приятно улыбаясь. До чего же чувствительный его мальчик. В прочем, как раз из-за этого у Ченлэ нет никакой выдержки. –Садись,- ласково приказывает Тэён, поцеловав дрожащий подбородок. Он, в общем-то, старше, но ничерта не умнее. Мог бы и остановить всё это на правах взрослого, разумного мужчины, пока не дойдёт до крайности. Дело в том, что Тэён не будет Тэёном, если не втянется в какую-нибудь из ряда вон идейку. Ченлэ, опираясь на ослабевшие руки, пытается привстать и повернуться на живот, но скользит коленом по краю стола и чуть не сваливается. Тэён вовремя придерживает его, помогает сесть на колени и между делом доверительно гладит ему затылок. Ченлэ вроде как только что кончил, но дрожит до сих пор так, будто бы его только готовятся поиметь. Он сидит, как незаконченая мастером мраморная статуэтка, один среди хаоса карандашей, палитр и бумаги. Единственное чистое место на его теле - спина. Узкие плечики, острые лопатки, прямой позвоночник... И крепкий подтянутый зад со свежими, ярко-розовыми отпечатками твёрдой поверхности. Ченлэ смотрит через плечо за Тэёном, пока тот набирает цветов в палитру, на его острый, почти божественный профиль, и как-то само собой получается, что пальчики тянутся к низу живота. Загустевшая тёплая краска мешается в непонятную ляпанину, когда Ченлэ, поджав друг к другу ноги, осторожно себя трогает. Не сказать, что Тэёну это льстит. Вот такие вот они, миленькие скромные мальчики - ведут себя спокойно, пока за ними смотришь, а стоит отвернуться, и они уже тянут ручки под пряжку ремня. Тэён смеряет его взглядом, встав напротив. Недоволен. –Ручки?- строго говорит Тэён, и младший вздрагивает, уставившись на него. –На коленочки,- лепечет Ченлэ и сразу же выполняет сказанное. –Ротик?- снова хмурится он, и младший закрывает ротик, больше не возникая никак и ничем. Довольный, Тэён проводит ему двумя пальцами бордовую линию поперёк надутых, искусанных губ. Дальше - лучше. Тэён в чём-то большой фанат Ван-Гога, но его плавные линии не собирают картин, а мешаются в узоры. Между лопаток, на затылке, вдоль выгнутого позвоночника. Он рисует руками так, будто делает приятный массаж. Всё ниже и ниже. Ченлэ почти не может спокойно сидеть. Он не выдерживает и опирается на вытянутые руки, приподнявшись и тихо застонав, когда Тэён водит линии по самому мягкому месту. Его нетерпение где-то даже забавляет. Желание получить всё и сразу для шестнадцатилетнего парня простительно и даже уместно. Юность не терпит ограничений. –Хён, не могу больше...- хнычет он, поджимая пальцы на ногах, а Тэён молчит, продолжая свою работу, будто ему это всё не нравится ровно так же. Он дожидается, пока Ченлэ не скажет что-нибудь ещё, и после мурлычет ему на ухо: –Ты такой очаровательный, когда просишь, котёнок. Сорвало - это когда стояк вдаривает тебе в мозг. Наплевав на всякие там художества, Ченлэ вешается на шею Тэёна и целует его, соскальзывая ножкой вниз. Тэён подсаживает его на стол, прихватив под шершавые от краски бёдра. Ченлэ жмётся ближе, слюна на языках мешается с масляной краской с его губ. Благо, в ней нет токсинов, иначе Ченлэ бы поехал окончательно. Тэён с трудом отлепляет его от себя и садится в кресло прямо напротив. Хитро улыбается. Он манит его к себе пальцем и щёлкает пряжкой ремня. Шов на брюках очевидно топорщится. Ченлэ послушно слезает и, чуть помедлив, идёт к нему. Свет падает со спины, его тонкая фигура, вся исписанная и цветная, кажется неземной. Ченлэ падает на колени перед Тэёном, чувствует, как краска стягивает кожу. Тэён гладит его по щеке поверх рисунка, расслабленно откинув голову на спинку, и гортанно говорит: –Малыш, сделай папочке приятно? Не может не умилять то, как дрожат испачканные в разноцветных пятнах пальчики Ченлэ, пока он расстёгивает ширинку. Тэён одобряюще массирует ему затылок, приподнимается, чтобы спустить бельё, и шумно выдыхает. Ченлэ трётся носом об его живот, сопит так мило, что уже только от этого можно завестись на полную. Вот что-что, а минет Ченлэ делает отлично. Покрывается румянцем до самых ушей, будто бы в первый раз сидит между разведённых тэёновых коленей, и сразу же берёт на половину, плотно смыкая губы. Он туго втягивает щёки, прекрасно зная, как Тэёну нравится больше, и для начала набирает плавный темп. Только представить и можно, что ещё кроется за его невинно-нежной, но вовсе не напускной, натурой. Ченлэ специально не глотает - позволяет слюне течь по подбородку и - ох, вы бы только видели! - смотрит снизу вверх огромными мокрыми глазищами так, что у Тэёна возникает настойчивое желание наплевать на мораль и порвать ему горло к чёртовой матери. Пришло время, когда Ченлэ стоит сыграть жертву. Ему давят на макушку, и приходится закрыть глаза, когда головка упирается в заднюю стенку горла. Делать горловой - тут он тоже мастер. Не обходится без слёз и крышесносных, глухих стонов. Каждый раз бы его так затыкать, ей-богу. Звуки качественного минета - нет лучше музыки для ушей. Ченлэ умело расслабляет глотку, берёт так, что кончиком носа касается тэёнова живота, и хрипит, покорно сложив руки на его коленях. Старший утробно рычит, толкается в мягкую глубину, больно захватив Ченлэ волосы на затылке, и спускает в него, засадив до конца. Почувствовав, как тёплое течёт прямо в желудок, Ченлэ крупно вздрагивает и кончает сразу же, к себе даже не прикоснувшись. Тэён тянет на себя, и Ченлэ, загнанно, громко дыша через рот, падает к нему на колени, прицепляется, как маленькая коала. Оба дыхания тяжело смешиваются. Тэён засасывает ему припухшую губу, слизывает слюну с подбородка и долго целует, прогибая под пальцами взмокшую спину. Краска легла идеально. Ни единого пустого места на коже. Ченлэ переводит дыхание, прислонвшись к плечу Тэёна, и беспокойно начинает ёрзать. –Хён,- хрипло шепчет он, уцепившись ему за рубашку,- краска высохла... там. Тэён вопросительно изгибает бровь. –Мне неудобно... –Пойдём смывать это безобразие,- Тэён улыбается, чмокает Ченлэ в висок и поднимает на руках.- Я наберу тебе ванну. –А ты ещё будешь? Рисовать на мне? –Только если ты не перестанешь ловить от этого кайф,- ухмыляется он и спускает его на пол в душевую кабинку. Ченлэ не отпускает от себя ни на минуту, виснет на Тэёне, и они стоят под тёплым душем, целуют друг друга, и вода собирает с тела цвета, вымывает поры. Ченлэ еле держат ноги, зато надёжно придерживает за талию Тэён. Они оба любят эксперименты. Для Тэёна это - маленький смысл жизни, который он осуществляет при любом удачно подвернувшемся случае. Случай часто носит имя Ченлэ. Пусть он ещё совсем юный, и в этом возрасте его натура известно требует к себе особого внимания, Тэёну это не мешает разглядывать в нём, в его стройной угловатой фигуре и круглом личике то, что он обозначает для себя, как для творца, самым важным. В конце концов, не каждый поймёт, что искусство нельзя ограничивать возрастными рамками.