Часть 1
22 апреля 2018 г. в 20:41
Еще будучи совсем маленьким, Слепой понял, что его не любят. Поэтому его ожидания относительно даров от внешнего мира были весьма скудны. Он мало чего желал и уж точно ни на что не надеялся. Собственно, еще совсем недавно он и знать не знал о том, что есть что-то, желаннее вкуса штукатурки Дома, прохлады Леса и голоса Сфинкса, рассказывающего ему про облака и ветер, но спланированный Рыжим визит Габи в четвертую перевернул его представление о мире.
Впервые полноценно задействовав непонятную доселе часть тела, лишь изредка терзавшую его неприятным напряжением, он окунулся в Океан непознанных ощущений. В тот момент в его сознание только закралась крамольная мысль: мир Леса, Изнанки, Наружности и даже Дома — лишь малая толика, окружающих его. Он вспомнил голос Лося, твердившего что-то про мир огромный и полный сюрпризов, но боль потери не позволила ему долго находиться в воспоминаниях и, вынырнув, оттуда Слепой остался с невыраженным вопросом на руках.
Некоторое время после встречи с Габи, он жил, не понимая, что произошло. Попытка поделиться странными ощущениями со Сфинксом удачи не принесла. Друг лишь фыркнул, остановив свое внимание на внешности девушки и, оценив ее как «некрасивую», отверг его предложение. «При чем тут она?» — подумал Слепой, но настаивать не стал.
Он и правда не понимал, что случилось в тот момент, когда его, забравшегося на самый верх, придавила к матрацу тяжесть тела не соперника и врага, закрытого от него защитным оберегом или позицией, а девушки, кажется, Габи, источавшей странный аромат скисшей сыворотки и цветов. Он чувствовал ее и раньше, в коридорах и на общих сборах, но никогда она не вела себя как хищница, готовая поглотить его и вытянуть силы.
В его жизни бывало разное: кулаки Спортсмена, отзывающиеся болью в разных частях тела, тепло маленького Кузнечика, который порой злил его настолько, что он сам не сдерживал своих эмоций и бил в его вытягивающие силы гляделки, близость взрослого Сфинкса, тянущегося к раскуренной сигарете губами, большие руки Лося — сжимающие его маленькие ладошки, грубые Ральфа — трясущие за шкирку и призывающие к порядку. Слепой знал, что такое быть рядом, но впервые в его жизнь пришло ощущение — быть внутри.
С его точки зрения, если вожак вообще мог рассуждать о зрении, внутри могла быть только жертва. Та, кого он, будучи шестилапым зверем, гнал в мрачную чащу леса, та, кого он выжидал, притаившись у болотных топей, чтобы, изловчившись, схватить и проглотить. Жертва. Не обязательно слабая тушка, порой даже сопротивляющаяся, но всегда проигрывающая и оказывающаяся сначала снизу, а после внутри его.
Но в ситуации с Габи Слепой терялся. Он выжил, и на теле его нет больных мест, синяков и ран, но в процессе он ощущал себя съеденным, сожранным, лишившимся самой важной части себя, а после — выплюнутым, лишенным сил и воли. Но как ни странно — опыт этот ему хотелось повторить. Вожак не понимал, что происходит, но точно знал, что никогда еще не чувствовал себя настолько же хорошо, насколько и ужасно в одно и тоже мгновение.
Спустя время Габи подошла к нему в коридоре и уверенно ухватив за то, что еще совсем недавно мочалила в своих жерновах, прошептала:
— Ну что, сладкий мой, повторим?
Слепой замер, переваривая услышанное — «сладкий». Он кусал свои губы, пытаясь почувствовать вкус, и не мог, настолько сильная тревога сковала его. Он чувствовал себя жертвой и не мог противиться этому, при всем желании. Спустя несколько минут, оказавшись с ней наедине в пустом классе, он отогнал тревогу и, доверившись звериным инстинктам, вновь позволил себе стать жертвой. Но в этот раз он с удивлением отметил возможность контролировать ситуацию. Быть сверху и одновременно сожранным — такое в его жизни было впервые.
После, оставшись в классе в одиночестве, Слепой размышлял о том, что мир описанный Лосем — яркий и невероятный — существует. И бился о стены удивления и недоумения — почему мудрый Лось смог лишь рассказать ему о том, что девчонка со странными, словно оплетенными паутиной ногами и отвратительно пахнущей маслянистой субстанцией на губах смогла так быстро показать и дать почувствовать.
Мир вожака в очередной раз покачнулся и расширился. К единственному по-настоящему желанному им доселе Лесу присоединился еще и Океан. Его глубина и воронка омута манили Слепого своим теплом и ароматом. И он не сопротивлялся.
Меланхоличный вожак, пребывающий преимущественно в состоянии дзен и лишь изредка выныривающий из него ради решения очередного пылающего огнем внутридомового конфликта, преобразился. Опираясь на лишь ему понятную чуйку, он выискивал настроенных на одну с ним волну существ в Доме, в Лесу, на Изнанке и полной грудью вдыхал их ароматы.
Ему было все равно, как выглядели эти существа и что они из себя представляли. Пользуясь неоспоримым преимуществом в этом деле — слепотой, он выискивал их опираясь не на зрение, а на сигналы, пойманные безошибочной антенной, настроенной на поиск подобных.
Вялая, мягкая и непонятная ему часть его тела — конечность, доселе редко тревожившая его своим напряжением, наконец оправдала свое существование. Теперь, окрепшая и натянутая, как стрела, она вела его вперед. Ориентируясь на ее чувствительность Слепой определял, насколько верно он выбрал направление. Если в Лесу, на Изнанке и в Доме его звериные инстинкты вели его безошибочно к цели или уводили от опасности, то в открывшемся ему новых мирах только ее чувствительность подсказывала ему путь и решение.
Он пытался привычно прощупывать каждый мир пальцами — длинные и настроенные на сохранение безопасности своего хозяина, они не раз выручали его, но не в этом случае. На ощупь каждое из существ, откликающееся на его призыв, было похоже на предыдущее и ничего особенного из себя не представляло. В Лесу они все были мохнатые и четвероногие, а в Доме и на Изнанке — о двух ногах и с уплотнениями в грудной зоне. Поэтому руки он достаточно быстро опустил и, опираясь на опыт зверя, подключил нос и язык. И довольно облизнулся — не прогадал. Вкус и запах встреченных существ настолько разнились, что у Слепого очень быстро начала кружиться голова. От успеха, в первую очередь, ну и от разнообразия, конечно. Неповторимость каждого манила и ворожила его, выворачивала наизнанку чувства и лишала сна.
Поэтому когда его антенна откликнулась на сигнал, исходящий от Сфинкса, Слепой удивился, даже не успев проснуться. Все доступные уставшему вожаку чувства подползли к сознанию и очнулся он уже во всеоружии. Хотя и представить себе не мог, какой новый мир может открыть ему друг, знакомый с детства, надежно защищающий его тылы и зорко наблюдающий за жизнью в мире. Но с некоторых пор Слепой начал верить в то, что миров значительно больше, чем он может себе представить.