Часть 1
26 апреля 2018 г., 00:00
Луи украдкой посмотрел на Лиама и сделал несколько штрихов в скетчбуке. Красивый. С тонкими пальцами, худыми ногами, пышными волосами, ровными линиями лица... Если бы рисунок мог передать запах, Луи обозначил бы на нем легкий аромат кофе. Если бы картинка могла передать мягкость и тепло, Луи изобразил бы нежный шелк его горячей кожи.
Сидеть одному было хорошо. Сбоку можно было легко рассмотреть Лиама. Зарисовать его фигуру или лицо, если получалось сесть на ряд поближе. Правда, в классах, где парты стояли по двое, Гарри пытался подсесть, чтобы пообщаться, и тогда Луи приходилось закрывать картинку рукой или просто рисовать цветочки.
Однако в последнее время ему везло. Он нашел удобное место напротив Лиама. Свет выгодно падал из окошка, и Луи сделал больше дюжины набросков Пейна, а также сгрыз карандаш до половины. А уж как стало тепло, Лиам снял водолазку и стал ходить в футболке без рукавов, что было Луи весьма на руку — это приятно разнообразило скетчи.
– Скоро каникулы, – щебетали одноклассницы позади. – Но мы обязательно увидимся!
– Ты же пойдешь на парад в честь дня рождения Елизаветы?
– Конечно, все ведь идут! Потом можно собраться и по бутылочке выпить... – понижая голос, продолжали они.
– Луи, а ты с кем пойдешь? – спросил Гарри, тронув Луи за плечо.
Томлинсон машинально захлопнул тетрадь с рисунками и замер с бьющимся сердцем. По спине пробежал холодный пот. Проклятый Стайлс! Что за глупая привычка так подкрадываться? И ведь не в первый раз...
– Я не иду, – ответил Луи, нервно постукивая карандашом по столу. Он знал, что так делать нельзя, ведь это ломает грифель, но все равно не смог сдержать себя. – Хочу побыть дома.
– Еще бы он пошел, – громко сказал Найл Хоран, плюхнувшись на парту сзади. От него слишком ярко пахло гелем для волос и самодовольством. – Лиам же не идет.
Зря Луи подумал, что подкрадывания Гарри — самая страшная вещь на свете. Оказалось, что бывают проблемы и посерьезнее. Например, Хоран, который решил всем показать, что у него язык не имеет ни одной косточки или хотя бы хрящика. Стараясь выглядеть как можно более невозмутимо, Луи повернулся к Найлу и небрежно взглянул на его довольное лицо.
– Ты чего орешь? – спросил Томлинсон относительно спокойно, хотя по его дрожащим рукам было видно, что он всполошился. – При чем тут...
– Ты бы хоть пялился не так открыто, – перебил Николас Гримшоу, плюхнувшись рядом с Хораном, и они весело рассмеялась, поглядывая друг на друга точно сиамские близнецы. – Если мы сейчас сдернем твою тетрадку, не найдем ли мы там рисунки с Лиамом? – уточнил он, кажется, даже громче, чем Хоран.
От ужаса Луи даже не сразу смог заговорить. Он бросил быстрый взгляд на Лиама, но Пейн даже не смотрел в его сторону, хотя наверняка слышал все, потому что Хоран и Гримшоу орали на весь класс. Зейн, с которым он разговаривал, уже поглядывал на них, да и другие ребята были больше увлечены их беседой, чем собственной.
– Я Вас обоих предупреждаю, что...
– Ладно, ладно, – Найл поднял руки и насмешливо переглянулся с Ником. – Не обязательно так на все реагировать. Тем более, он уже с кем-то встречается, – добавил Хоран довольным голосом.
Луи бы швырнул в него тетрадью, если бы в ней не было так много Лиама. Он снова посмотрел на Пейна — Лиам непринужденно общался с Зейном и только на одну секунду ему показалось, что он взглянул в сторону Томлинсона краешком глаза. Луи понадеялся, что у Лиама очень плохой слух.
До каникул Луи старался не высовываться и не говорить ни с кем даже на отвлеченные темы, но одноклассники подняли страшную шумиху. Всем не терпелось встретиться вместе на празднике и хорошенько выпить после него. Зейн сказал, что его дом будет свободен, и он приглашает всех, но с условием, что еда будет с собой.
Помучившись с неделю, Луи все-таки решил заглянуть вечеринку. На парад пришлось сходить с матерью и сестрами, но сразу после официального праздника Томмо вполне успешно отпросился. С собой у него был скетчбук. Луи подумал, даже если не получится пообщаться, всегда можно зарисовать происходящее и немного выпить.
На пороге его встретил сам хозяин дома. Оглядел с ног до головы и протянул руки. Луи всунул ему бутылку джина, заранее украденную из домашних запасов, и был великодушно пущен на вечеринку. Музыка уже гремела, и Луи заподозрил, что с рисованием не сложится. Ему даже было стыдно, что он думал о рисовании, когда у него была возможность выпить в компании.
Протиснувшись сквозь толпу, Луи сумел найти укромный, темный уголок. Он держал очки в кармане джинсов, поэтому никого не мог узнать. Кто-то всунул ему в руки пиво, и Томлинсон потихоньку расслабился. В какой-то момент Луи даже решил подвигаться под музыку, после чего глотнул немного виски и совсем раздухарился. Захотелось курить.
Выбравшись на задний двор, Луи столкнулся с каким-то парнем, дымящим на крыльце, и почти нагло попросил у него сигарету.
– Не знал, что ты куришь, – с легким удивлением проговорил Лиам, вкладывая сигарету прямо в его пальцы. – Зажечь?
– Н-нет, – ответил Луи, не услышав вопроса. – То есть, да. В смысле, зажечь.
Лиам дружелюбно щелкнул зажигалкой у него под носом и откинулся назад, выпуская ароматное облако. Луи чуть не закашлялся, но не от дыма, а потому что вдруг понял, что стоит с Лиамом на крыльце и курит.
– Надень очки, взгляд не сфокусирован, – сказал Лиам.
Луи послушно напялил очки и, наконец, смог рассмотреть Пейна, как следует. Он выглядел дружелюбно и, разумеется, очень красиво. Рука машинально потянулась к сумке, чтобы сделать пару быстрых штрихов, но неловко замерла рядом и сжалась в кулак. Не сейчас. По памяти тоже можно.
– Он там? – спросил Лиам, стряхивая пепел прямо на землю. Луи непонимающе повел головой. – Блокнот с рисунками, – уточнил Пейн.
По красному лицу Луи сразу стало понятно, что его скетчбук с собой. И еще — что он проклинает тот день, когда познакомился с Хораном и Гримшоу, у которых языки всегда были, как пара метелок. И еще тот день, когда он позволил наблюдательному Гарри сесть рядом. И еще тот день, когда он решил, что никто не заметит, как Луи рисует своего супер-мега-гипер-горячего одноклассника на уроках.
– Ну, – Луи замялся. По лицу начали градом скатываться бисеринки прохладного, липкого пота. – Вроде да.
– Всегда хотел посмотреть, – непринужденно заметил Лиам.
У Луи учащенно забилось сердце. Вот если бы он рисовал что-то другое, что угодно, тогда можно было бы показать блокнот Лиаму и, возможно, даже впечатлить его, но показать себя чокнутым сталкером... каким он и являлся. Позорище!
– Там ничего интересного, – промямлил Луи.
Они говорили о его рисунках на вечеринке с алкоголем и таблетками. Вот уж нарочно не придумаешь. Кому расскажи — не поверят! Хотя, если рассказать Гарри, Найлу или Нику, вся школа будет знать.
– Правда? – Лиам отправил сигарету на землю и ловко примял подошвой. Луи машинально последовал его примеру, хотя не выкурил и половины. – Ты много рисуешь.
Луи понял, что его весьма ловко загнали в ловушку. Капкан захлопнулся. Сейчас он либо отвратит Лиама от себя своим отказом. Либо отвратит его от себя ужасной правдой. Третьего не дано. Конечно, если наружу волшебным спасением не вырвется кто-то из одноклассников, но все они были в доме — пили и танцевали.
– Ну, я могу показать, – сдался Луи и, вытащив скетчбук из сумки-почтальонки, робко протянул его Лиаму, сильно покраснев.
Права была мама, когда говорила, что художники не заканчивают ничем хорошим. Прав был отчим, когда говорил, что надо записаться в футбольную команду. Права была Шарлотта, когда говорила, что нужно тщательно скрывать свои тайны. И прав был Гарри, когда говорил, что не стоит всюду таскать за собой этот проклятый скетчбук.
Луи думал об этом, а Лиам все листал проклятый блокнот с рисунками, переворачивая одну страницу за другой, и с каждого листа на него смотрел он сам — веселый, хмурый, радостный, недовольный, грустный и счастливый.
– Похож, – сказал Лиам, наконец, и аккуратно закрыл скетчбук, вкладывая его обратно в дрожащие руки Томлинсона. – Никогда не думал рисовать в цвете?
– Э-э, – опешил Луи, не понимая, почему Лиам не кричит на него за то, что он следил за ним и рисовал в своем глупом блокноте. – Думал, но... не в школе же, – осторожно добавил Томлинсон, чувствуя себя каким-то психом.
Не мог же Лиам всерьез беспокоиться лишь о том, что Луи никогда не рисовал акварелью или маслом, когда скетчбук был изрисован его изображением вдоль и поперек. Там была даже картинка с урока физкультуры, где Лиам стянул с себя спортивную майку и занимался с голым торсом, и Луи считал это эротическим рисунком.
– Не хочешь зайти на днях, попробовать? – спросил Лиам. Когда он улыбался, Луи мог детально рассмотреть жемчужно-белые зубы. – У меня никого не будет.
– А, да. Да. Конечно, да. Да. Разумеется, – запинаясь, пробормотал Луи. У него вспотели ладони. Он прекрасно понимал, что можно было сказать: «да» всего один раз, но язык выстреливал согласия друг за другом. – Я приду. Да. Спасибо.
Лиам засмеялся.
– Номер телефона возьмешь? Или уже знаешь, где я живу? – спросил он. Луи густо покраснел. – Просто шучу. Записывай.
Неуклюже завозившись в сумке, Луи вытащил огрызок карандаша и записал номер Лиама на последней странице скетчбука. На всякий случай, он даже попросил Лиама повторить, хотя был уверен, что записал всё без ошибок с первого раза.
Лиам улыбнулся ему напоследок, шутливо толкнул в бок, слегка задерживаясь на нем пальцами, шепнул: «Звони в любое время» и вернулся в дом, притворив за собой дверь, а Луи остался снаружи, пытаясь переварить полученное приглашение на свидание.