The Devil in I

Громкий выстрел эхом звучал в ушах, пронзал тело тонкими проволоками, сотканными из кипящей крови и воплей адской агонии, и ранил прямо в сердце, напоминая о себе. Перед глазами лицо Фила, которого уже покидали последние силы, и жизнь в его глазах постепенно угасала, впрочем, последний год та самая жизнь измерялась лишь тусклым огоньком надежды. Крики толпы в этот раз не слышны. Он не слышал, как его проклинали фанаты, виня его за то, что он разрушил группу, и в конечном итоге являлся причиной смерти Фила. Но этого и не нужно. Те воспоминания и та боль никогда его не покинут, останутся в глубине сознания чем-то особенно тёплым, пусть и чёрным. – Ф...Фил... Руки фронтмена дрожали как от удара электрическим током, но он смог снять маску, бросить ее на пол, нарушая тишину комнаты, погружённой во тьму. По щекам покатились горячие слёзы. Яркое зарево на мгновение залило светом помещение. Расфокусированный взгляд бегло скользнул по пентаграмме, свечам и множеству разбросанных исписанных листов, кажется забрызганных кровью... собственной кровью. На улице начало громыхать. "Страшно... Тебе всегда страшно, жалкая ты тварь..." Голос внутри неизменно пугал, но мысли были заняты воспоминаниями и осознанием того, что даже после смерти, Фил снова осветил путь к спасению. "Думаешь это надолго? Я заполучу тело и исполню задуманное. А ты продолжай гнить, бесполезное мерзкое отродье". Клауд вздрогнул, отползая к стене, прижимая руки к груди. Слёзы застыли на щеках, медленно высыхая. И только пустые глазницы маски в какой-то мере начали успокаивать, достаточно было взгляду за них зацепиться.

***

Огромная сцена, огни прожекторов, слепящие вспышки молний, рёв толпы, которая жаждет услышать уже нашумевших Spree Killer. Стоило только выйти группе на сцену, как тут же крики стали громче, и грешники, восставшие из Ада ради этого момента, в один голос начала скандировать "SPREE KILLER! SPREE KILLER! SPREE KILLER!" Рядом полицейские со щитками, якобы сдерживающими бушующих фанатов. Глупые людишки с грязной душонкой переполненной грехами пришли из любопытства, скорее всего на сто процентов зная, что их ожидает. Первые звуки бас гитары наполняют тело вибрацией и привычным чувством эйфории. Страх исчезает, словно его никогда и не было, ему здесь не место. Ведь здесь они - Боги. Боги смерти, что несут за собой разруху и желание пролить крови. Музыка заглушает крики и возгласы. Всё те же люди в ужасе закрывают уши, а их глаза становятся настолько большими, словно вот-вот выйдут из орбит. Забавная картина, вызывающая ухмылку, скрытую неизменно холодной и жуткой для многих маской, хранящей широкую страшную улыбку. – I did my time, and I want out! Голос, так не похожий на обычный голос Клауда, грубый, рычащий и кричащий, раздаётся повсюду, вгоняя в ужас тех, кто впервые слышит его наяву. – So effusive — fade — it doesn't cut. This soul is not so vibrant. Коэн словно одно целое со всей этой смесью звуков, объединившихся в нечто сумасшедшее и одновременно прекрасное. Одна его нога стоит на клетке расположенной с краю сцены по центру. Он едва ли не складывается в три погибели, глядя вниз, на несколько мгновений прикрывая глаза. Всё тело будоражит от всего этого невообразимого хаоса, что творится кругом. – The reckoning, the sickening. В этих словах был скрытый смысл, о котором знают лишь он и его тёмная сторона, что так рвётся наружу, пытаясь взять снова контроль над телом, с целью мести, желая поквитаться с этим хрустящем пополам, катящимся в тартар прогнившем мире. – Packaging subversion. Pseudo-sacrosanct perversion. Лишь в такие моменты Клауд чувствует себя живым. – Go drill your deserts, go dig your graves. Тело наполняется бесчисленным количеством энергии, которая впоследствии выливается за пределы сцены, заряжая скопившихся внизу грешников, чьи лица были разукрашены или же скрыты масками. –Sinking in, getting smaller again. I'm done! It has begun! I'm not the only one! Они на одной волне. Одно на всех дыхание. – And the rain will kill us all. We throw ourselves against the wall. Лицо поднято к небу, словно крича ему, всё так же ненавидя как-то по-детски. Агрессивное хриплое рычание, и дикие крики сменились на чистый и красивый вокал, который не могли не оценить даже те, кто с ужасом наблюдал за всем издалека. Этот контраст поистине удивительный и тяжело поверить, что оба этих голоса принадлежат одному фронтмену. Чудо или совпадение, но именно в этот момент небо пролило свои первые слезы. – But no one else can see. The preservation of the martyr in me. Все, чьи ноги касались сцены, все как один хрипло кричали, гранича с рычанием "Psychosocial! Psychosocial! Psychosocial! Psychosocial! Psychosocial! Psychosocial!". Юный гитарист с длинными красными волосами, находящийся по правую руку от Коэна, никак не может оторвать от него восхищённого взгляда, пока тот отчаянно рвёт свои голосовые связки, получая при этом ни с чем несравнимое удовольствие. Один только вид вызывает в груди трепет. Как самый преданный фанат, он счастлив, когда видит Клауда таким. Самим собой. Он обрёл себя, но надолго ли? Сколько это продлиться? День или два? А может...уже в следующую минуту Веном поглотит Клауда Коэна...