Тепло

      Внезапно в конце апреля идет снег.       Не просто снег, а самая настоящая буря. Ливень, град, метель. Называйте, как хотите.       Ты на вечерней смене и я начинаю переживать.       В однокомнатной квартире, которую мы снимаем пополам, тепло.       Я наизусть набираю номер.       - Зай, ты закончила?       - Да, - раздается на другом конце трубки. - Я уже выхожу.       - Тебе вызвать такси?       - Нет, не стоит. Я пешком. Погода отличная. - боже, я прямо-таки слышу как ты усмехаешься! - Не скучай.       - Ага. - автоматически говорю я. - Береги себя.       Ты отключаешься.       Я жду тебя, чтобы поесть курицу. У нас такой негласный закон - ужинаем всегда вместе.       Обычно, это я припираюсь домой чуть ли не в час ночи.       Но сегодня, ты взяла вечернюю смену. Потому что нам очень нужны деньги.       Не то что на курицу, за жилье платить нечем.       и это не помешало мне предложить вызвать тебе такси. вот насколько я тебя люблю.       Был вариант, конечно, жить в общаге.       Но твой вердикт: "Боже, только в другой жизни!" был окончательным.       Я предлагала продать фортепиано, но ты прекрасно знаешь, как оно мне дорого.       Еще из бабушкиной квартиры, на нем занималась моя мама когда-то.       Сажусь, играю Моцарта, в ожидании тебя.       Пьеска легкая. Старая. Еще "галинониколаевнинская". У моей, самой лучшей за все время, учительницы. Никогда не встречала человека, более любившего музыку, и чувствующего ее, чем она. Она бы меня обругала за столь детские пьесы, в столь зрелом возрасте.       Вздыхаю.       Наконец ты появляешься на пороге. Волосы прилипают ко лбу и щекам. Выглядишь насквозь промокшей и усталой.       - Я же говорила, что погода шикарная. - улыбаешься, а я счастливо, как влюбленная дурочка, в ответ. Вижу, что у тебя слипаются глаза.       Руками холодными хватаешься за мою футболку и тянешь к себе, обнимая и специально холодной скулой прижимаясь к моему виску.       - Ты совсем, что ли? - хихикаю я. - Мы же обе заболеем! Иди переоденься, душ прими горячий. Пойдем, я курицу запекла.       - Что ты со мной сделала?       - Да не ту курицу. - смеюсь я. - Хотя ты тоже...       Целую тебя в мокрую от снега щеку. Ты улыбаешься так, будто у тебя сейчас лицо треснет от счастья.       Когда кеды все-таки оказываются на батарее, одежда благополучно в стирке и на сушилке, а ты сама все же уже переодетая, высушенная и сытая, я ложусь-таки к тебе под одеяло.       Зарываюсь носом в твои кудрявые мокрые волосы. Ты обнимаешь меня в ответ.       - Ань... - шепчешь ты. Голос твой спокойный и такой приятный слуху, что, будь я кошкой, обязательно бы замурчала.       - Поль. - отвечаю я, зачем-то. Могу доверить тебе абсолютно все. Себя отдать, без остатка.       - Завтра воскресенье. - нежно говоришь ты. Твоя рука где-то на моих ребрах. Согревшиеся пальцы осторожно обнимают меня. Ты как глоток воды, дающий жизнь в этом гнилом мире. - Надо сгонять в магазин.       - Зачем? - сонно отвечаю я.       - Я сюрприз приготовлю. - чувствую, что ты улыбаешься.       - Что-то вкусное?       - Не сравнится с твоей курицей, но да.       - Тогда обязательно схожу. - шепчу я.       Мы целуемся.       Ты - коктейль из счастья, моих мечт и огромной любви.       - Спой что-нибудь. - ты закрываешь глаза.       Я снимаю очки, перебираю твои волосы и пою. Пою я ту самую недо-колыбельную у Битлз, название которой переводится как "золотая дремота". Потом "летнюю грусть" у Ланы дель Рей.       Чувствую, что ты уже заснула. Сопишь, как маленький котенок.       Засыпаю следом.       Безумно тебя люблю, Поль.       Никому не отдам.       Обещаю.