***
Гастону слегка за тридцать, и он по-прежнему самый завидный холостяк в деревне. Он переехал из центра на окраину селения, а на плечах у него вместо алого камзола теперь тяжелая накидка из волчьих шкур - ни у кого такой больше нет. Коня Гастон пристрелил, когда тот сломал ногу по пути с ярмарки в том самом, будь он проклят, лесу! Иногда мужчине кажется, что не смотря ни на какие обещания, Чудовище из старого замка продолжает ему мстить за тот подлый удар в спину. Порой он даже мечтает снова встретиться с заколдованным принцем лицом к лицу и на этот раз уже не выжить.***
Гастону сорок и все девушки городка давно обходят хромого охотника по большой дуге, потому что ни слова ласкового, ни взгляда страстного от начавшего седеть мужчины им не дождаться - только едкие шутки, да колкие фразы мог он бросить вслед весело хихикающим девам. Осень - самая пора ярмарок, и на одной из них Гастон решается и покупает себе взрослого широкогрудого, крепконогого скакуна черной масти. Хозяин отдал коня охотнику за гроши, потому как одного глаза у животины не было, а на задних ногах четко виднелись шрамы - следы волчьего нападения. Но ЛеГюм покупал его не для парадных шествий, а для работы и ему наплевать на такую мелочь как шрам. Подумаешь, он сам покрыт ими с головы до пят - и ничего, жив. Всю обратную дорогу скотина под ним нервно фыркает и всё время дергает головой в сторону скрытого на веки туманом замка, в котором проклятье спрятало красавицу Белль и мерзкое животное, некогда по ошибке рожденное человеком. Но как только они переступают черту города, тяжеловоз успокаивается и размеренно топает под седоком на другой конец селения - в теплый хлев, к новой жизни.***
Гастону сорок четыре, и он ненавидит позднюю весну за буйство красок и желание ощутить себя нужным и любимым. В груди у него бьется и рвется на части огромное сердце, взывающее к той далекой и безразличной кареглазой красавице. Красавицей, бросившей Гастона умирать в темной лощине. Иногда ЛеГюм пытается понять зачем он вообще выжил? Как смог наложить себе шину, остановить кровь и, пробравшись мимо безумной стаи голодных волков, выбраться к родному городу? Как не умер от голода, как не замерз насмерть, не стал добычей диких тварей? Все это не давало покоя охотнику много лет, но достойного ответа на свои вопросы он так и не смог найти. Сегодня он идет в лес за рогами молодых оленей и еще не успевшими потемнеть шкурами лис - самый ходовой товар в последние два года. Так и оставшийся безымянным конь идет под ним бодрой рысью, изредко фыркая и заставляя хозяина выныривать из своих дум. Гастон слезает с Безымянного на развилке, которую не видел уже добрые двадцать лет и задумчиво щупает дорожную пыль, трет её между пальцами и хочет понять - он бредит или это правда, потому что на чуть подсохшей после дождя тропке отчетливо виден крупный след. И единственный, кому он может принадлежать - зачарованный засранец из поросшего мхами замка. Гастон продирается через чащу уже более полутора часов, но ничего кроме клочков длинной бурой шерсти не нашел. Нет, был еще изодранный в клочья олень, но этим его не удивить - сам точно так же разделал отбившегося от стада олененка, пока полз из леса к дому с перебитой ногой. Он до сих пор вспоминает металлический привкус животной крови на губах и тот чарующий тяжелый запах смерти и страха, из-за которого животные шарахались от него еще два дня. Впереди захрустели ветки и Гастон превратился в хищника, в натянутую струну тетивы, и попытался разглядеть нарушителя тишины. От испуга он сначала замахивается ножом, но потом берет себя в руки и просто молча смотрит за теми, кого здесь быть не должно. Сухопарая, но обладающая приятными формами женщина сидит на спине у Чудовища, которое смирно стоит и только широко раздувающиеся ноздри и открытые в оскале клыки показывают Гастону, что зверь не особо рад их встрече. Чуть поодаль охотник замечает еще движение и ужас сковывает его, потому что существо, выскочившее из леса не похоже ни на зверя, ни на человека: высокое, но в холке ниже Адама (о да, он даже имя запомнил, надо же), с рыжевато-бурой шерстью и широкой черной полосой вдоль всей спины, с короткой, как у дворняги мордой и выразительными человеческими глазами и почти такими же человеческими руками,тне будь на них когтей. - Калеб.- Зовет существо женщина; только сейчас Гастон смотрит на ей в лицо и осознание бьёт его наотмашь - это же Белль! Это воплощение Вавилонской блудницы* - это и есть его маленькая хрупкая Белль. По щекам Гастона текут слезы. Зверь под повзрослевшей, но не утратившей свою красоту Белль прядает ушами, вымученно воет и оскаливается на ЛеГюма, клацая пожелтевшими от времени зубами в опасной близости от его плеча. Гастон даже не заметил, что стоит так близко - он был сражен красотой восседающей на мохнатой спине женщины, подарившей этому миру жуткое дитя Чудовища и красавицы и укравшей его сердце многие годы назад. - Уходи.- Шелестит Белль и Гастон вдруг видит, как заострились её некогда мягкие черты лица, сделавшись хищными, а шоколадные глаза высветлились, приобретя волчьи краски. - Зверь не тронет зверя. Уходи, пока он спокоен. - Хищник под ней переступает с лапы на лапу и только сейчас до ЛеГюма доходит, что в ярко-голубых глазах напротив нет ничего человеческого - только терпение и желание убивать, как у голодных гончих перед травлей. Мужчина отшатывается от нагой всадницы и её полукровный сын нервно взвизгивает, уносясь в лес, а Гастон вслепую бредет назад к своей лошади.***
Гастону сорок четыре года и семь месяцев. Гастона не видели уже неделю - ни в таверне, ни на местном рынке - даже у поросшего камышами озера не видели, а он любитель понежится в теньке. Окна его дома покрыты пылью, а дверь закрыта. Гастону сорок четыре и он самый старый холостяк в городе. Гастон вот уже две недели как болтается на перекладине в кухне.