Змея

-Я могу пойти на подработку. Школа не важна сейчас, - старший брат разговаривал с родителями, а я сидел под дверью и внимательно вслушивался в разговор своих родных. -Не надо. Я найду работу на выходные, - раздался уставший голос отца. - Это не страшно. Тебе лучше помочь Грегу. У него проблемы с математикой, - даже сейчас он продолжал думать лишь обо мне, из-за чего в груди появилась тянущая боль, не только сковывающая движения, но и не позволяющая сделать вдох полной грудью. Они говорили ещё какое-то время, а я продолжал сидеть, поджав под себя ноги, и слушал их голоса. Почти год назад я узнал, что у меня болезнь под названием "Белая змея". Это одна из самых страшных болезней в нашем мире, она развивается медленно, но в то же время очень болезненно. Словно змея, она сначала окутывает тебя, парализуя мышцы, а потом вонзает свои "клыки", впуская свой яд, который тут же перекрывает тебе кислород, сдавливает легкие, заставляя выхаркивать их вперемешку с кровью. Отец начал винить себя, так как он имел хоть какое, но медицинское образование и мог заметить симптомы на ранней стадии, вот только постоянное пребывание на двух работах явно не поспособствовало этому. В итоге сейчас он пытается любыми способами помочь мне, хотя все родные понимали, что в моем заболевании вины его нет. Когда они вышли, я продолжал сидеть и прижимать ноги к груди. Папа спешил на работу, так что поцеловал меня в макушку и сказал, что будет к ужину. Брат сочувственно посмотрел на меня и предложил заняться уроками. Они все любят меня, но я вижу, что они устали. Устали заботиться обо мне. На кухне на детском стульчике сидел Норман. Ему всего два года и он не понимает семейных проблем, но если бы он был старше, то тоже старался бы помочь мне, но… мне уже не помочь. Не понимаю зачем все стараются, если мне осталось не так уж и много? Я не вижу в этом смысла. Это всё равно, что кинуть спасательный жилет утонувшему. -Смотри, это несложно, - брат начал показывать как решать задачи. Я делал вид, что слушаю, но от меня не скрылось, что Сэм всё смотрит на часы, видимо, у него тоже есть свои планы. -Да, я могу сам разобраться. Можешь пойти погулять. Погода хорошая, - улыбнулся я, от чего брат удивленно на меня посмотрел. В детстве я всегда просил его поиграть со мной, а сейчас… я видел, что он заставляет себя, хотя против ничего не говорит. Сэм долго о чем-то говорил с мамой, а потом у нас был обед. Брат не пошёл гулять, оставшись со мной, когда мама вместе с младшим сыном ушла на работу. Я сидел перед телевизором, поджав ноги под себя, а на коленях держал дневник, куда врач просил записывать как проходит мой день. Жалость. Забота. Моя семья душит меня своей заботой, так как им жаль меня. И так изо дня в день. Отец уходит и дома появляется, чтобы поспать пару часов, принять душ и идти на другую работу, мама берёт Нормана, так как садик дорого стоит, а Сэм сидит со мной, хотя хочет гулять. Иногда приходят учителя, так как уже пару месяцев мы перешли на домашнее обучение, но это лишь больше указывает на то, что я ни на что не способен. Если вокруг вас всегда любящие люди - это хорошо, но спустя какое-то время вас это будет бесить. Есть выражение "дома стены давят". Так вот, это про меня. Видеть изможденные и уставшие лица родных… больно. А это всё из-за меня. *** Бегу. А куда бегу? Не знаю. Дома мелькают, а в груди понемногу начинает жечь. Надо было взять ингалятор, а не этот дурацкий синий дневник с ручкой на ниточке. У меня было мало времени. Сэм пошёл в душ, а до прихода матери был час. Ноги в кроссовки и за дверь. Дыхание сбивается, и я уже чуть не падаю, но беру силы в кулак, продолжая бежать без оглядки. Не хочу больше видеть этих сочувственных взглядов, давящей заботы. Больше ничего не хочу видеть. Так им будет легче. Если меня не будет, то им точно станет легче. ХХ.ХХ.ХХХХ «Я думаю, что сделал все правильно. Да, именно, по-другому нельзя было», - такими словами я успокаивал себя всю дорогу и буду успокаивать до последнего вздоха, потому что знаю как сильно мне захочется просто вернуться туда, где меня любят и ждут. Вы спросите, почему же я ушел от туда, где мне было хорошо, где я был счастлив, где мне дарили настоящую любовь…Я отвечу, что ушел, потому что слишком благодарен своим родным, и моя любовь вперемешку с безграничной благодарностью может проявить себя именно так. Да, я вас уверяю, только так я могу показать, насколько они для меня важны. Куда же я иду? Собственно определенного места, куда бы я держал путь, нет, как нет даже планов на будущее, ибо это бессмысленно. От этого становится грустно. Мне просто незачем думать кем стать, куда пойти учиться, у меня даже нет смысла продолжать домашнее обучение. Думаю, мои пространственные рассуждения натолкнули вас на мысль, что со мной что-то не так. Вы на верном пути, я и вправду отличаюсь от своих сверстников тяжелым состоянием здоровья. Хотя было время, когда я был таким же как все, и это чудное время - мгновения сладкого незнания происходящего. Но все тайное становится явным. Не знаю зачем я взял с собой дневник, это произошло машинально, может мне хочется хоть как-то скрасить свое предстоящее одиночество, а может я в тайне желаю, чтобы мои записи были найдены и потом по ним будет снят художественный фильм, кто знает? Сейчас я просто пишу сюда, дабы закрепить то, зачем я все начал. Если наступит момент, когда болезнь полностью сломит меня, заставит тихо скулить от боли, харкая кровью, именно в этот момент мне нельзя будет давать слабину, я должен буду держаться до конца, который так близок. Но вместе с тем, понимание того, что родные не находят себе места, угнетает меня. Очень надеюсь, что брат не будет винить себя, хочу верить, что все члены моей семьи не будут винить себя в моем побеге. Но это невозможно…Господи, какой же я эгоист. Возвращаться нельзя. Я буду продолжать идти, прости идти, куда глаза глядят, пока силы не покинут мое тело, пока легкие совсем не откажут качать кислород, пока я просто не упаду замертво. *** Мальчик шёл дальше. В его руках горел ярко-синий дневник, а ручка смешно прыгала на ниточке, прикрепленной к корешку. Ему стало легче, он почувствовал себя свободным. Долгожданная свобода.