Я прощаю тебя

Прошла уже неделя после того как Ваас погиб. Он предал меня, предал Ракьят и ушел к Хойту, к наркотикам, а этого я не могу ему простить. Все же он был моим братом, не представляю, как буду теперь жить, мне кажется, что умерла та единственная часть меня, которая позволяла мне бороться с… даже глупо звучит.» Упираюсь руками о стол и, склонив голову, прикрываю глаза: -Ты единственный безумец, - усмехаюсь своим мыслям. Какой же бред посещает мою голову с тех пор как его не стало. Я давно решила покончить с ним, но не знала, что причиню себе такую боль. Я не могу вычеркнуть его из своей жизни, своей головы… не так быстро. Его тело не нашли, но я чувствую что он мертв… и это невозможно вернуть. Джейсон убил его тогда… а смогла бы я это сделать? Не знаю… Честно, не знаю. Я уже тысячу раз прокручивала в голове то, что мне самой придется вонзить ему в сердце нож, но ни разу не представляла себе то, что будет дальше… Отодвигаю стул от стола и медленно сажусь на него. Кладу локти на стол и массирую пальцами виски. «Но что тогда так разрывает внутри, ломает ребра, когда тебе делают больно? А говорят, душа нематериальна…» Слышу странные звуки: мой народ веселится, для них смерть моего брата это маленькая победа над Хойтом, но неделю назад им было не до смеха. После его «ухода» я решила отдать дань чести, как гласит кодекс воина, но народ был против. Знаешь, я впервые пошла против них… из-за тебя. Знаешь, ты был самым хорошим воином и никто не может сравниться с тобой… - Все. Хватит, - откидываюсь на спинку стула и провожу рукой по волосам. Замечаю на столе тарелку с фруктами. «Что она здесь делает?» - встаю со стула и беру её в руки. В ней лежат финики. «Ты не любил финики, - улыбаюсь я, и к горлу подкатывается ком, - с детства не любил. Даже на вид их не переносил. Все время просил родителей не покупать их. А ведь мама их любила… но из-за тебя она шла на уступки… » - краем уха улавливаю шорох. Резко поворачиваюсь и встречаюсь с взглядом, какой уже не думала больше увидеть. Тарелка выпадает из рук и рассыпается на части при столкновении с полом. - Я заебался ждать, - ты спокойно перевел взгляд на лежащие около моих ног фрукты и скривился. А я просто не могла поверить в это: ты стоял, облокотившись спиной о стену, скрепив руки в замок на груди и, согнув ногу в колене, придерживал стену, как будто она упадет. Смотрел на фрукты пустым взглядом, а я смотрела в твои глаза, пытаясь разглядеть в них, хоть что-нибудь, что могло меня успокоить. Я пыталась доказать себе что это не дурной сон. Ты мертв… Мои люди сами видели, как Джейсон убил тебя. Этого просто не может быть. - Я же… - не могу договорить, просто не могу. Неужели мои чувства меня подвели? Или ты и вправду мертв, а остров решил наказать меня за то, что я сделала. Пока я была в своих мыслях, ты перевел взгляд. Теперь на меня смотрела пара зеленых глаз. Глаза в глаза. Хмуришься. И я понимаю. Глаза – зеркало души. Не знаю, что ты увидел в моих глазах, но в твоих я ничего не могу увидеть. Они – пустые. Ничем не наполнены. Ни болью, ни печалью, ни счастьем, ни состраданием. Они словно стекло, которое долго и усердно мыли, полировали, оттирали от грязи. Они прозрачны и лишь иногда сквозь это стекло пробивается металлический блеск безумия. Зачем ты пришел? Ты же знаешь, что, даже узнав, что ты жив я не смогу окончить нашу маленькую войну, которая и так уже слишком затянулась. Если мой народ узнает что ты жив, они просто не дадут забыть все это. - Я ёбнулся, - не отрывая глаз от меня ты хрустнул шеей, - не, ну правда, просто ёбнулся, - усмехаешься. Я не понимаю о чем ты говоришь. Твой тон как всегда спокоен и рассудителен, но это только сперва так может показаться. Ход твоих мыслей невозможно предугадать. Они словно ветер, проносятся мимо тебя и стремительно улетают вдаль. - Я всегда считал, что семья это якорь, когда ты ебучий Титаник, - ты отлип от стены и начал расхаживать передо мной. Раны давали о себе знать, из-за чего слегка хромал на одну ногу, а походка была тяжелой. Ты изредка останавливал свой монолог и смотрел на меня, а потом опять начинал метаться из стороны в сторону. В эти моменты я пыталась понять цель твоего прихода сюда. Ты, как мне показалось, будучи уже не в себе, яростно размахивал руками, прижимал их к груди и кричал: - Ты мой якорь, а я, блять, я Титаник, о который разбили бутылку шампанского в надежде на то, что я завершу свой гребанный первый рейс! – он резко остановился и направился ко мне. Не в силах больше сдерживаться я закрыла глаза, дабы не дать поганым слезам скатиться с моих щёк. Ты подошел и взял мое лицо в свои руки: -Но я понял, что ты не якорь, ты – айсберг, мой последний айсберг на моем пути, - ты говорил чуть слышно, но я все равно тебя услышала, затем открыла глаза и посмотрела на тебя: - Я получил пробоину и благодаря тебе утонул, - продолжал шептать, сверля меня зеленым взглядом. Тук…Тук-тук… Мое сердце пропустило удар. Нет, этого просто не может быть. Я вижу в твоих глазах… боль? Нескончаемый поток боли…Он словно миллиарды тонких и безумно острых игл, каждая из которых впивается в тебя, протыкает насквозь твое сердце. Твое и так уже измученное сердце. Это я причинила тебе такую боль? Неужели ты думал, что все мои угрозы, все мои попытки уничтожить тебя всего лишь фальш? Нет, я и вправду хотела убить, но не тебя, того мерзкого человека, того демона, который сидит в тебе и пожирает твоё нутро. Но, не убив твое физическое тело, я не смогу избавиться от него. Я все сильнее ощущаю тепло твоих рук на моих скулах. Как же давно мы не стояли так близко друг к другу. Я соскучилась по тебе брат, очень соскучилась. Я бы отдала все, чтобы ты снова был со мной. В нашей жизни не будет счастливого конца, мы с тобой не такие люди, которым нужна монотонная работа, семья и дети, тебе и мне нужно видеть горе предательства, кровь и смерть людей. Наш смысл жизни заключается в том, чтобы вести бессмысленную войну друг с другом. Я медленно положила руки тебе на плечи, твое и так напряженное тело, напряглось еще сильнее. Выдохнув, я перевела их на затылок и соприкоснулась своим лбом с твоим, - почему чужие люди разрушили наше с тобой счастье?, - я вижу, как ты закрыл свои глаза. Я чувствую, что ты доверился мне, поэтому то огромное напряжение, которое не сходило с твоих плеч с самого начала, сошло практически на нет. - Я хочу вернуть все назад, - шепчу я тебе, - из-за Хойта… - Из-за тебя, - он перебил меня, или поправил? – из-за твоих ошибок, все так и произошло, - он винит меня?! Не могу поверить. - Твое счастье это Хойт, шайка разбойников и наркотики, но никак не я, - чувствую, что голос мой хрипит, - я всегда помогала тебе, пыталась удержать, когда ты встал на путь наркомана, даже когда Хойт забирал тебя, но что я получила? Моральный пинок под зад и «ты мне больше не нужна», - не сдерживаюсь и повышаю голос на тебя. Непроизвольно мои руки сильнее надавливают на твой затылок, сдавливая тем самым наши лбы сильнее. Слышу, как начинаешь глубже дышать. Нет, не от боли, скорее от злости, которая снова накрывает тебя. - Ты как всегда все портишь, - рыкнув, ты резко откидываешь мои руки и отстраняешься от меня. Ты стоишь боком ко мне, грудь часто вздымается, глаза смотрят в одну точку, а лицо выглядит чересчур сосредоточенным. Я боюсь даже представить то, о чем ты сейчас думаешь. Ты ушел в себя, видно пытаясь что-то найти, и даже не среагировал на то, что я произнесла твое имя. Спустя несколько минут слышу короткий смешок: - Ты не понимаешь, хотя нет, нет, ты должна понять, - поворачиваешься ко мне. Твои глаза вспыхивают с новой силой, – мы в большом, блять, тире! Нет-нет-нет, не надо слез. Это все хуйня. Мы с тобой играем в эту игру уже давно и нас обоих это уже заебало, понимаешь? – немного наклоняешься, упираешься руками в колени, и потом, отталкиваясь руками от них, выпрямляешься и снова начинаешь ходить. Иногда останавливаешься, что-то прикидываешь в своей голове, потом снова начинаешь ходить, почесывая затылок. Теперь я начинаю понимать зачем ты пришел сюда. Ты пришел за мной. Пришел за расплатой. Тебе к черту не сдались я, со своей любовью и попытками то ли убить тебя, то ли вернуть; Хойт, со своей наркотой, деньгами и таким приятным для тебя садизмом, ни этот чертов остров, который пропитал безумием все, что находится в радиусе его действия. Тебе просто надо знать что ты выиграл, потому что ты не умеешь проигрывать. Физически я тебя не убила, но вот морально растоптала словно тряпку, ты понял, что я выиграла войну. Но ты не можешь этого допустить, потому что тогда придется признать, что есть человек, родной тебе человек, который стал лучше тебя. Во всем. Что ж, я готова отдать эту чертову «пальму первенства» тебе, но ты её не примешь, не таким мирным способом. -Ваас… - по моей щеке скатывается слеза, но я небрежно смахиваю её, пока ты не заметил, - что тебе нужно? – я все еще надеюсь, что мои чувства подвели и на этот раз и, то зачем ты пришел всего лишь моя больная фантазия. Слышу щелчок. Вздрагиваю и смотрю на тебя. Ты снова стоишь напротив меня, и твое лицо не выражает ничего. Даже улыбка, которая занимает одно из лидирующих мест в твоем списке эмоций, пропадает с лица. Ты снял пистолет с предохранителя и навел его на меня. Взял на прицел мою грудь. Да, если уж убивать, то без надежды на возвращение. - Ты выстрелила, и ты промахнулась, теперь моя очередь. Смотришь в мои глаза, а я в твои. Тяжело, наверное, убивать человека, смотря ему прямо в глаза. Опять поражаюсь глубиной твоих зеленых глаз, я так и не скажу, что вспоминаю их каждый раз, когда выхожу в джунгли, этот цвет окружает меня везде, куда бы я не пошла, везде эти глаза преследуют меня, наблюдая из тени листвы, словно хищник, в агонии ждущий броска. Ты нажимаешь на курок, и мое тело пронзает боль, хочется сделать вдох, но свинцовая пуля не дает мне этого сделать. Кажется, что тело мое ревет от боли и каждая клеточка пытается взять ноту, ниже, чем может. Я пошатнулась, но сумела удержаться, и стала ждать, что будет дальше. А дальше теплая жидкость полилась на живот и стекала по ногам на бетонный пол. Я беспорядочно провела руками от живота к груди и посмотрела на свои руки. Это конец. По рукам, сливаясь из двух ручейков в один, медленно текла кровь, тихими каплями отмеривая секунды, которые мне остались. Испуганными глазами я вновь посмотрела на тебя. Твои глаза будто говорили мне «извини, что так вышло», но твои действия противоречили им. Я чувствую, что силы покидают меня. Мое тело больше меня не слушается, оно, словно отделяется от меня и не хочет больше быть пристанищем для моей души. Я вздохнула во всю грудь, и мне стало намного легче. Облегчилась вся тяжесть моей жизни. В эти последние секунды я просто хочу обнять тебя, почувствовать запах твоего тела и, напоследок сказать тебе, что ты мне нужен. Пытаюсь сделать шаг, но ноги подкосились, и я упала на холодный пол. Последнее что я видела это твои глаза, беспокойно смотрящие на мое уродливое, окровавленное тело. Время пришло. Делая последний в своем жизни вздох, я произношу три единственных слова, которые ты так хочешь услышать сейчас, и которые, надеюсь, не принесут тебе боль. Ваас опустил руку, в которой был зажат пистолет и все еще продолжал смотреть в мертвые мутно-серые глаза своей сестры. Тяжело вздохнув, он выпустил пистолет из рук и присел рядом с телом. Проведя указательным пальцем по щеке, он на секунду замер, а затем окончил свой короткий путь на окровавленных губах девушки. - Спи спокойно любимая…сестра, - он приложил ладонь к её глазам и неуверенно, будто боясь, закрыл ей глаза. Сжимая зубы то ли от боли, то ли бессилья, мужчина поднялся на ноги и подошел к входу в комнату. Упершись ладонью о косяк арки, он еще раз посмотрел на тело своей сестры и, махнув головой, быстро вышел. Так же бесшумно, как и вошел. Дыхание сбилось, голова кружилась, тело не слушалось, а ноги несли их владельца вглубь ночных джунглей, дальше от всего. Неизвестно сколько он прошел, да и ему было плевать на это. Он пытался понять, почему смотря в её глаза, он все-таки решил нажать на курок? Гребанные чувства не давали ему покоя. Целую неделю он, лежа в кровати и истекая кровью, думал о том, как убьет её и какую боль причинила ему она. Она была частью сущности его демона. На тех эмоциях, которые она заставляла его чувствовать в те моменты их встреч, когда его глаза встречались с осуждающим взглядом серых глаз, он чувствовал боль и ярость, которая подпитывала сущность демона, позволяя ему тем самым расти, развиваться и все больше завладевать разумом. Она всегда давала некий толчок для него, но не будет больше ее, да и его тоже нет. Он исчез тогда, когда решил спустить курок. Хрипя, мужчина облокотился плечом о дерево. Грудь начало резать, а дышать становилось все труднее. Приложив руку к месту раны, он почувствовал на своих плечах покалывания. Редкие темные тучи все быстрее надвигались друг на друга, сталкиваясь и злясь из-за этого, проливали свои слезы на остров. Убрав руку от груди, Ваас подставил её каплям дождя. Задрав голову, он смотрел на только зародившийся молодой месяц, то и дело пропадающий за тучами, и играющий с теперь уже полноправным хозяином безумного острова. Вода, смешиваясь с кровью из раны, образовала на ладони маленькую темную лужицу. Обратив свой взгляд на неё, мужчина ухмыльнулся и сжал ладонь в кулак. - Чертов ублюдок! – Закричал мужчина, - Почему?! Почему, мать твою, ты всегда подстраиваешься под мое настроение?! – он кричал так, что, казалось, его могли услышать даже в самых отдаленных уголках острова. – Отвечай! – но ему никто не ответил, напоминая, что теперь в этом мире нет больше людей, которые смогли бы ответить на его вопросы. Тогда он ударил по дереву сжатым кулаком. Боль прошла через все тело и нашла свое место в груди, превращаясь в саднящее чувство тоски. Он еще раз посмотрел на свою руку, по которой теперь уже стекали капли воды, и, опершись о дерево, сполз по нему за холодную землю. Смерть для Вааса всегда была чем-то прекрасным, но в тоже время сильным и страшным существом. - Я ведь тоже сдохну, - прохрипел он, ухмыльнувшись, - как бездомная дворняга… Он закрыл глаза и вспоминал, как в последний раз смотря на бездыханное тело своей любимой сестры, пытался сохранить в памяти все: её шелковую смуглую кожу, поистине любящие только его глаза, мягкость чуть розоватых губ и каждое движение, что возбуждало в нем ненависть к ней. Все это, скорее всего, сотрется из его памяти, и не будет заставлять его сердце изливаться кровью. Его личный демон уберет эти воспоминания в самый дальний угол его сердца и иногда, словно издеваясь надо своим хозяином, будет доставать их и напоминать о той ненависти к самому себе, которая теперь привязалась к нему до конца его дней. Но одно останется в его памяти навсегда: это последний неуверенный шаг, заботливый, нежный взгляд и последняя фраза, произнесенная ей перед самым концом: Я прощаю тебя…