Тёмные слёзы

Эш сам огородил себя от страха неизвестного. Забился в своей комнате, перечитывая старые книги, которые он своровал из руин. А в зеркале на него смотрит парень с абсолютно белой кожей, чёрными, как смоль, волосами, и алыми светящимися глазами, которые стали такими точно не из-за недосыпа. Пять лет назад парень бы рассмеялся тому человеку в лицо, который бы сказал, что он будет месяцами безвылазно сидеть у себя в комнате и желать убить всех, кто попадётся под руку. Да и все его знакомые бы рассмеялись. Только его мама бы грустно улыбнулась, зная об — пока не опасном, — увлечении её сына. Вроде бы, что плохого в старинных рукописях, особенно если их коллекционировать. А вот что: вроде обычная запись, вот только смысл слов, которые были там записаны, Эш понял уже после того, как мир перевернулся. Перед глазами маячили незнакомые картины, а в голове взрывались фейерверки. Дыхание перехватило, кричать было нечем, живот скручивало в тугую петлю, но тут в мозгу что-то переключилось. Кетчум сам не знал, что случилось, но после этого реальность стала менее интересной. Все древние языки стали понятны, ответы на вопросы сами всплывали в голове, а внешность начала пугать его самого. Карие глаза постепенно наливались кровью, а кожа становилась похожа на фарфор, настолько белой и хрупкой она казалась. Волосы из тёмно-синих медленно, но верно становились темнее чёрного. На щеках появлялись и изчезали символы. А презрительный взгляд и новый плохой характер отталкивали даже старых знакомых. Вот только желания оттолкнуть близких людей у него не было; когда он открывал рот, то гадости сами выскакивали, а рот сам кривился в противной ухмылке. Уже потом он понял, перечитав тот гримуар, что попал под воздействие одного Божества-покемона. На древних фресках Эш увидел не четыре Божественных покемона, а шесть. Всё-таки не зря он увидел в своей жизни всех легендарных покемонов. В принципе, то, что ему показалось Божество — ну, или птица, — уже должно было заставить напрячься. Так что да, теперь он сидел и думал над тем, как снять это проклятие. Вдруг в дверь постучали. Эш с неохотой поднялся из-за стола, прильнул к двери, посмотрев в глазок. За стеной стоял Гэрри, обеспокоенно разглядывая стены и переплетая свои пальцы. Он приходил сюда каждый день в это время, но Кетчум ясно давал понять, что не хочет его видеть. Он уже было хотел уйти, но услышал оклик. — Эш, выйди, пожалуйста... давай поговорим. — Эш натянул капюшон, ставший обязательной одеждой, поглубже и постарался отвлечься, выписывая легенды из новых книг. Но его снова окликнули: — Я знаю, что ты там. Эш, умоляю, открой дверь. Что с тобой происходит на протяжении этих двух лет? Парень закрыл глаза, схватившись руками за голову. Ну что этот парень всё никак не плюнет на него, как все остальные? Честно, Эш, правда, хочет, чтобы он не уходил, но не желает того, что произошло год назад, когда он открыл дверь своей матери. Тогда, как только она дотронулась до него, она впала в стазисное состояние. Очнулась спустя месяц. Эш очень любит своих друзей, поэтому не хочет делать им больно. Но этот дурак прямо настаивает! Но парень тут же тряхнул головый, вытрясая ненужные мысле. Нет, не стоит. Но тут дверь прогнулась под ударами кулака. Заржавевшие петли уже практически её не держали. Взгляд Эша испуганно заметался по комнате в поисках укрытия. Но в комнате такогого из-за книг не наблюдалось, а за окном был день. Парень просто отошёл к стене, прижавшись к ней всем телом. — Эш! Открой, или я просто вышибу эту дверь! — Кетчум, не узнав свой голос, пробормотал: — Не надо, Гэрри. Поверь, если ты коснёшься меня... — голос за дверью продолжил за него: — То впаду в тазис. Да, я знаю. Поэтому открой мне! — Эш активно протистуеще замычал. Заметно отросшие чёрные волосы взметнулись. Толчки усилились. ...спустя пару минут, дверь разбилась в щепки. В комнату попал здоровый свет, слои пыли сдулись порывом ветра, а Гэрри в проходе напоминал силуэт того героя из сказок. Правда, сам Эш мало походил на принцессу, только на чудовище. Кетчум широко распахнул глаза и отшатнулся. Свет резанул взгляд своей яркостью, зрачки сузились, а красный свет усилился. На него уже было невозможно смотреть, но Гэрри пошагово приближался к Эшу, смотря прямо в его глаза. Потом Кетчум понял, что уходить уже некуда, а Оук сделал шаг, сокращая расстояние, и обнял. Эш замер, почувствовав тепло — он уже два года его не чувствовал. Затем он отряхнулся, чего-то испугавшись, а из его рта начали велетать оскорбления напополам с каким-то древним языком. Гэрри удивлённо взглянул на парня, но продолжил обнимать вырывающегося Эша. Через пару минут последовал самый сильный рывок. Гэрри, не ожидав этого, его не удержал. Кетчум смотрел на него взглядом загнанного зверя. Потом он выставил руки перед собой, повторяя, иногда срываясь на другие языки: «Не подходи». Оук взял его руки и остановил. Эш замер; казалось даже, что он не дышит. Потом Гэрри снова притянул Кетчума к себе, обнимая. Эш закрыл глаза, сдаваясь; он поднял руки и обнял Оука в ответ. Ресницы задрожали, и в этот момент Эш понял, что не плакал уже больше трёх лет, а не двух. Гэрри прижал плачущую макушку к себе, уставившись в потолок. Эш пока не знает, но, уже неделю как, на Гэрри тоже лежит проклятье. Он сам захотел его на себя нагнать, чтобы свободно говорить с Кетчумом. Он даже предлагал такой вариант всем остальным. Вот только — его глаза полыхнули изумрудным, — теперь он Эша никому не отдаст.