Point De Fusion

Ты же знаешь. Ты знаешь, что сегодня тот самый вечер, Прайс. Вечер для моих родителей на Мальте и для нас обеих в моей комнате. Снова. У тебя слегка подрагивают руки, я вижу в твоих глазах волнение, смешанное в одном сосуде с чувством предвкушения. Блеклый синий и постепенно приобретающий большую насыщенность красный. Пока ты проворачиваешь свой фокус двухгодичной давности с моим ночником, прикрепляя усыпанный блестками пластик к желтому фонарю-прожектору и выставляя его на середину комнаты, я достаю из шкатулки на своей верхней полке пару цветных марок. Ты, как неплохой знаток наркотических веществ (в основном, лишь понаслышке, конечно), сразу признаешь в них две дозы ЛСД. В твоих округленных от удивления глазах читается немой вопрос: «Рэйч, откуда?..». Прости, но лучше тебе этого пока не знать, в интересах нас обеих. Просто прими ложь о наличии у меня денежных сбережений на особые случаи. Умница. Поверь, с этими марками нас ждет незабываемый вечер вдвоем. Снимай свои сапоги с черной кожанкой, располагайся на моей кровати. Можешь сама оголить себя, но только до нижнего белья. Не смей раздеваться полностью без моего на то разрешения, понятно? Сама ведь давно знаешь, что, начиная с бюстгальтера и трусиков, ты переходишь в мою собственность? Еще раз повторяю: никаких прикосновений к своему полуобнаженному телу до тех пор, пока я не скажу тебе к нему прикасаться. Ты и так периодически нарушаешь данное правило у себя дома поздними вечерами, когда я не могу заявиться к тебе, чтобы побить до покраснения твои ладони, которые ты запускала к своей промежности без моего ведома. И только не говори, что ни разу на меня не мастурбировала. Я больше поверю в наступающий конец света, чем в отсутствие у тебя влажных мыслей обо мне. Ты слишком дерганная, Прайс, расслабься. Хочешь я дам тебе твою марку? Кислота все-таки дорогая, хорошая, она должна успокоить твои нервы. Не бойся — не навсегда. Это же не героин. Хотя постой...позволишь мне положить марку тебе в рот? В смысле, зачем? Потому что мне этого хочется. Потому что мне не терпится вновь прикоснуться к твоей коже, понимаешь? Подробнее рассмотреть на ней твои очередные ушибы, которые ты наверняка успела получить в недавних потасовках с пьяным хулиганьем на улицах Аркадии и которых ты еще немало наберешь за свою жизнь, учитывая твою пылкую натуру. Но в данный момент речь идет только о твоей полости рта, в которую так и просится доза хорошего психотропа. Ты опираешься на кровать руками и, немного наклонившись назад, высовываешь свой язык в ожидании цветной марки. Уже не терпится испытать ярких ощущений от новой наркоты, Хлоя? Тебе, главное, реже высовывать вот так свой язык перед другими, чтобы в него не накидали всякого дерьма. И я сейчас не только про наркоту. Стой, блин, не обижайся, дурочка, я же пошутила. Я знаю, что свой язык ты используешь только со мной. Слушай, а ведь если так подумать, то мы друг для друга как те же наркотики, не находишь? Не в том плане, что наши с тобой совместные ночи у тебя дома, у меня дома и иногда в нашем свалочном убежище запускают в твоём и моем организме выброс дофамина — дело не в нем. Не только в нем, не в гормональной дозе после секса. Просто мы уже не можем жить друг без друга: не можем не воспроизводить каждый день в голове свои образы, не можем не вспоминать запахи наших тел. Мы обе одержимы идеальными версиями друг друга. И эта одержимость дарит нам чувство свободы. Да, согласна — немного противоречиво. Но разве влюбленность всегда подчиняется законам логики? Ой, извини, я отвлеклась. Так, на чем мы остановились...ах да, ЛСД-марка. Ты послушно берешь кислотную марку из моих рук, и, забросив свои ноги на кровать, с уже более уверенным видом снимаешь с себя майку с черепом рогатого животного и заляпанные в некоторых местах масляными пятнами рваные джинсы. Вслед за тобой я кладу кислотную марку под язык и бросаю на тебя взгляд, расстегивая пуговицы на своей рубашке. Ты, опираясь на локти и закинув ногу на ногу, слабо закусываешь нижнюю губу и недовольно постанываешь от желания увидеть меня обнаженной снова, несмотря на то, что уже несколько раз успела изучить и потрогать каждую клеточку моей кожи пальцами и уже упомянутым языком. Интересно, а как долго ты сможешь продержаться без дозы меня в своей жизни? Без прикосновений к моему телу, вызывающему у тебя зависимость? Без моих поцелуев, пробуждающих в тебе похожую ломку? Без моего голоса, ласкающего твои уши, в конце концов? Я чувствую, что между нами формируется какая-то «токсичная» романтика. Будто наши любовные отношения постепенно приобретают все более грязные оттенки, выходя за рамки стандартной привязанности партнёров друг к другу. И это охуенно. Избавившись от серых брюк, я подхожу к тебе и устраиваюсь возле твоих ног на кровати. Осмотрев каждый их сантиметр в свете искусственного ночного неба, замечаю на бедре левой небольшой синяк, затем беглым взглядом прохожу по всему твоему телу и замечаю ещё три похожих, один на правой руке и два, более заметных ввиду их размеров, в районе поясницы. Невольно улыбаюсь подтверждению своей недавней мысли, но в то же время удивляюсь отсутствию подобных гематом на твоём лице. Столкнулась с принципиально не бьющими по лицу девушек парнями или просто хорошо уворачивалась? Ты киваешь в ответ на озвученный мною вторым вариант, негромко усмехаясь. Знаешь, возможно, мне стоит взять у тебя несколько уроков по самообороне, серьезно. А то мало ли: вдруг меня изнасиловать захотят, а я не буду знать, как лучше всего зарядить таким парням по их гениталиям. Я провожу по твоему больному месту пальцами. Ты в ответ, стиснув зубы, отдергиваешь от меня ногу и с недовольным видом просишь не касаться твоих поврежденных участков. Ухмыльнувшись, я наклоняюсь над твоей бедренной гематомой и, предварительно обдав ее своим горячим дыханием, аккуратно касаюсь ушибленного места губами. Ты снова чувствуешь боль, но претензий в мою сторону не высказываешь, потому что воспринимаешь это уже как элемент ласки. Легкими поцелуями я продолжаю раздражать твой свежий синяк, замечаю, как ты тянешь руки к возникшему внутри тебя источнику приятных пульсаций. Ты рефлекторно сводишь бедра, тебе уже не терпится изгнать из своего тела то демоническое пламя, которое я разожгла в тебе несколькими прикосновениями своих губ. Но я перехватываю твои ладони прежде, чем они смогли бы коснуться хотя бы кончиком пальца твоего набухающего клитора. Пришла моя очередь возмущаться. И не надо мне строить щенячьи глазки — ты получишь свой оргазм только тогда, когда я позволю тебе его получить. А сейчас давай просто сомкнем наши губы. Поцелуи до сих пор отдают приятной дрожью по нашим спинам, несмотря на то, что мы обе уже успели привыкнуть к подобному нарушению интимных границ друг друга. Мы ведь даже недавно опробовали французский вариант. Неудачно, правда, в нашем с тобой случае это больше походило на простое взаимное облизывание губ и десен. Но даже это в какой-то степени оказалось для нас обеих возбуждающим. Пока мы с тобой целуемся, каждый раз немного меняя наклон головы, я успеваю разобраться с застёжкой твоего бюстгальтера. Я планирую, как практически и всегда, взять роль актива на себя. Но внезапно ты, решив сыграть на перехват этой роли у меня, без церемоний запускаешь свои руки под мой лифчик, обхватываешь мою грудь своими вспотевшими от волнения ладонями, зажимаешь между пальцами мои соски, вынуждаешь их постепенно набухать и становиться твердыми. Вынуждаешь меня намокать раньше времени, заставляешь издавать первые стоны за сегодняшний вечер. Нет-нет...это неправильно! Эти стоны должны были стать твоими. Они должны были закрепить мое превосходство, а не отдать его тебе. Я не могу этого допустить. Некоторое время я все же следую твоим правилам: позволяю тебе оголить мои половины, которые ты уже успела хорошенько облапать и заклеймить своим потом с ладоней. Ты припадаешь губами к моему правому соску, снова кладешь руки на мои груди, агрессивно сжимаешь левую, жадно посасывая сосок на правой. Видимо, ты уже в какой-то мере находишься под влиянием наркотика. Иначе объяснить, почему ты с такой животной страстью играешься с моими сиськами, будто хочешь их оторвать, чтобы забрать себе домой и играться с ними там, я не могу. Мне уже становится страшно за свой клитор. Ха-ха, ладно, шучу. Думаю, самое время возвращать себе инициативу. Пока все твое внимание сосредоточено на моем окаменевшем соске, я запускаю руку в твои трусики и надавливаю средним пальцем на чувствительную головку твоего возбужденного органа. По твоему телу проходит электрический разряд, заставляет тебя ослабить хватку моего соска и громко выдохнуть от волны удовольствия. Отлично. Я кладу руки тебе на плечи, привожу твое тело в горизонтальное положение. Спускаюсь от плеч к твоей груди, начинаю ее массировать, сжимать в пальцах твои соски, оттягивать их вверх. Ты сильнее закусываешь нижнюю губу, сжимая в руках покрывало на моей кровати, старательно шипишь, не давая своим стонам вырваться наружу. Это так мило, Хлоя: видеть, как ты хочешь одержать надо мною верх, ни разу не застонав. Ты явно переоцениваешь свою мощь. Я дважды медленно обвожу языком ареолу твоего левого соска, беру его в рот, стараюсь оставить свою слюну на каждом его миллиметре. Твое дыхание учащается, правой рукой я чувствую, как твое сердце усиленно бьется о грудную клетку. Ты уже надкусила свою нижнюю губу до крови, но все равно продолжаешь сжимать ее зубами, стараясь тем временем замаскировать свои вырывающиеся из глотки стоны на приглушенный нервный смех. Неужели ты настолько одержима идеей не застонать под моим напором, что готова откусить свою же губу? Так хочешь меня превзойти, Прайс? Мне тебя даже жаль. Я начинаю спускаться от груди ниже, прокладываю влажную дорожку к твоим ушибам на пояснице. Может, ты со мной не согласишься, но, на мой взгляд, раны и гематомы лишь украшают тебя. Для меня они являются очередным подтверждением того, что ты досягаема. Уязвима. И предрасположена к саморазрушению. Это мне в тебе и нравится, Хлоя Прайс. Ты являешься воплощением того, кем я в глубине души хотела бы стать. Ты символ моих скрытых желаний. Ты моя богиня. Только когда я отвлеклась покрывать поцелуями твою пострадавшую поясницу, я заметила, как созданное тобой звездное небо стало окрашиваться в красный. Хотя нет, не только оно: вся моя комната начала приобретать красные тона, даже участки, на которые не падало освещение ночного светильника. Включая нашу обнаженную кожу. Эффект ЛСД на мою пропитанную похотью голову. Ты тоже их видишь, Прайс? Эти ярко-красные оттенки повсюду: возле тебя, на мне, на тебе? Под усиливающимся действием психоделика возбуждение обхватывает раскаленными цепями мое тело изнутри с еще большей силой. В моей грудной клетке начинает стремительно разгораться пламя, касаясь своими огненными языками моих внутренних органов, проходит по моему позвоночнику к черепу и принимается за мозг. Клитор бешено пульсирует, синхронизируясь с усилившимися пульсациями в моих висках. Правая ладонь сама спускается к моей влажной от смазки и ноющей от жуткого возбуждения промежности, пальцы по своей воле принимаются натирать набухшую до предела головку. Нет-нет-нет...я не могу кончить раньше, чем ты, Прайс! Заставляю себя отстранить руку от своей словно пылающей изнутри вагины, спускаюсь к твоим бедрам. Стягиваю с тебя намокшую от твоих соков темно-синюю ткань, в спешке припадаю ртом к твоей чувствительной точке и наконец-то слышу от тебя громкие стоны. СТОНЫ! Боже, они меня радуют настолько, что я не могу удержаться, чтобы не засмеяться. Ты наконец-то застонала! Твои крики удовольствия, Прайс...я готова слушать их вечно. Посадите меня на стул, завяжите мне руки, включите эти прекрасные звуки в моем плеере — и я умру удовлетворенной. Получать удовольствие до полного истощения организма — это ли не смерть, о которой можно мечтать? Вполне себе вариант идеального суицида. Я отстраняю язык от набухшей головки твоего клитора и, предварительно обведя двумя пальцами твои половые губы в смазке, решительно ввожу их внутрь тебя, снова начинаю ощущать твою внутреннюю теплоту, чувствовать через эту любовь твое желание забрать в свое лоно всю меня целиком. Мне бы так хотелось прямо сейчас уменьшиться до размеров ничтожной блохи и ощутить давление стенок твоего влагалища всем своим микроскопическим тельцем. А после наших оргазмов быть вытащенной тобой из твоей вагины и стать случайно раздавленной одними твоими пальцами. Я так хочу, чтобы это ебаное пламя внутри меня наконец расплавило все мое тело изнутри и сделало меня текучей. Хочу растечься по всей твоей горячей коже, хочу слиться с тобой, сделать твое удовольствие моим, твою радость — моей радостью, твою боль и горе — моей болью и горем. Я хочу стать тобой, Хлоя. Дожить до конца своих дней, будучи тобой. Быть с тобой везде и всегда. Я перестаю чувствовать практически все свое тело. Я не чувствую ног, кроме пылающего (плавящегося) участка внизу живота, не чувствую рук, не считая двух пальцев внутри тебя, не чувствую головы, кроме двух разрывающихся от пульсаций висков и намокших от дикой жары в комнате глаз. Тут, сука, стало реально жарко. Я стараюсь рассмотреть твое лицо за наложенной на глаза пеленой из моих слез и замечаю твой бегающий то в левую, то в правую сторону взгляд. Ты кого-то видишь, Прайс? Ты обращаешь внимание на кого-то кроме меня с пальцами в твоем горячем влагалище? Еле уловив заложенными ушами свое имя из покусанных тобою губ, я понимаю, что в твоих глазах сейчас гуляют мои образы. Ах, вот значит как... Ну хорошо, успей их сосчитать и поговорить с каждым из них до того, как я заставлю тебя кончить. Или пока я не выдержу и не словлю оргазм сама. Головка моего клитора усиленно и теперь совершенно невыносимо пульсирует. Мне кажется, если я ее не успокою, давление возбуждения на мой разум уничтожит его остатки. Наплевав на все, я даю волю оглушающим меня позывам и стараюсь во что бы то ни стало довести себя до оргазма, продолжая активные фрикции внутри тебя. Мне уже поебать, кто из нас кончит раньше. Я просто хочу избавиться от этого раздирающего мои кости и мышцы чувства. И если это значит, что я должна издать последний стон раньше, чем его издашь ты, то так тому и быть. В последние секунды я выгибаю спину навстречу тебе, перестаю двигать пальцами внутри твоей вагины, открываю рот, готовая встречать свой оргазм. И в начале своего дофаминового цунами я наконец почувствовала сокращение мышц твоего влагалища. Меня накрывает, выворачивает наизнанку. Мои руки — бескостная желейная масса, ноги — бескостная желейная масса, тело — та же бескостная желейная масса, мой мозг уже давно словно желе. Будучи очень хрупкой и вязкой консистенцией в форме обнаженной Рэйчел Эмбер, взлетаю, подхваченная волной, жестко приземляюсь на каменный берег, с блаженной желейной улыбкой растекаясь по нему. Это ничья, Прайс. И сегодня я согласна на нее. Я поднимаю глаза на твое лицо. Ты тяжело дышишь, твой взгляд устремлен в потолок. Обессиленная, ползу по тебе вверх, цепляюсь за твою кожу своими ногтями, словно боясь упасть куда-то вниз, случайно вскрываю ее в некоторых местах, оставляя на своих ногтях следы твоей крови, на что ты никак не реагируешь и просто продолжаешь с пустыми глазами и с открытым ртом смотреть на красный, усыпанный фальшивыми звездами, потолок моей комнаты. Ты не думала, как скоро мы с тобой вместе наконец уедем из Аркадии Бэй? В Лос-Анджелес, как мы мечтали два года назад. Мировая столица кино, город мечты — когда-то я жила так близко к нему. А теперь он в нескольких сотнях километров от меня. Как, блядь, так получилось? Я поворачиваю голову в сторону карты на стене и с ностальгией смотрю на тебя, Калифорния. Что...ты что-то спросила? А-а, нет, со мной все в порядке. Я просто...очень скучаю по тебе. Раньше мы были так близки, думали, что никогда не расстанемся. Я так любила разговаривать с тобой поздними вечерами, смотреть на твое прекрасное небо с настоящими, не фальшивыми, звездами. Почему нас разделила судьба? Почему мы стали чужими друг другу? На кой хер мне сдался этот мелкий городишко на берегу океана? Мне нужна ты, Калифорния! Твое солнце, твой горячий песок, твои яркие и полные жизни города — ты нужна мне ВСЯ! Если я прямо сейчас соберусь и поеду к тебе, ты меня примешь? Встретишь меня как свою старую знакомую, маленькую девочку Рэйчел? Да, возможно, я уже не тот человек, которым ты меня знала, но я все еще та, кто тебя любит и будет любить до конца жизни. Калифорния, дорогая моя...пожалуйста, проверь мой мозг.