Она

«Она пьёт зелёный чай по утрам, запивая им же психотропные препараты по ночам. Она слепая, но, не смотря на это, встречает каждый рассвет и закат тихим и по-своему теплым: «Красотища…». Она никогда не следовала моде, хотя, даже не знаю, на ком бы еще столь чудесно смотрелись потертые черные брюки и криво сшитая, растянутая футболка. Просто, уже не представляю её в другой одежде». Опять те мысли, что вновь и вновь посещают шамана без его согласия. В очередной раз он проведет тренировку для своих приспешников и, ближе к вечеру, удалится в известном лишь ему направлении. Поравнявшись с лесом, Хао стянул с ног обувь и продолжил свой путь босиком, никуда не спеша. Он запросто мог в мгновение ока оказаться в том месте, куда направлялся, но отчего-то это казалось ему слишком неправильным и простым. «А ведь она всегда бродит босиком. Так тихо, неспешно, словно наслаждаясь каждым своим соприкосновением с землей», - вроде просто несколько предложений, что возникли сами собой в голове, но этого было достаточно, для того, чтобы перед глазами вновь стали всплывать моменты их прогулок по этому лесу. Вспоминалось всё. От ее босых ног, облепленных хвоей, до коротких голубых волос, образующих собой легкие волны, едва достающие до плеч. От браслета, состоящего из семнадцати мелких бусин темно синего цвета, всегда висевшего на левой щиколотке, до бинтовой повязки, что скрывала за собой пустые глазницы. Сам того не ощущая, он вплотную подошел к незапертой калитке, поросшей лишайником, и с лёгким скрипом отворил её. - Ты, как всегда, забыла закрыть... Знаешь, а ведь ты была самым дорогим мне человеком. Твоя бесящая меня улыбка уже третью неделю сглаживает все ночные кошмары. Ты никогда не говорила ни о чем плохом. И даже не думала. У тебя в комнате всегда был жуткий беспорядок, наверное, по этой причине, я сначала и не смог понять, что ты слепа. Уж больно ловко ты маневрировала меж огромных горшков с цветами и кипами журналов и книг...- его теплый и бархатный голос, словно острый клинок, разрезал неимоверно давящую тишину. Впервые, спустя месяц после всего случившегося, он вернулся сюда. Непривычно. Крайне непривычно то, что его никто не встречает. Неспешным шагом он миновал увядшую оранжерею с крошечным одноэтажным домиком. Впервые за эти четыре месяца его встречает не аромат свежезаваренного кофе, а запах прокисшего молока, которое она так и не успела добавить в напиток. «А ведь каждый раз, вне зависимости от того, когда я приходил... Будь это раннее утро, день, вечер или же и вовсе ночь, меня всегда ждала чашечка еще теплого кофе. Она предугадывала, а может и точно знала, во сколько я приду». - Все твои недостатки, за которые я умудрялся злиться на тебя, делали тебя такой прекрасной,- сложив сырые дрова, он разжег костер. Ему было трудно. Трудно признавать, что она дорога ему. Оттого его голос звучал столь тихо. Но в сто раз сложнее ему было вновь и вновь натыкаться глазами на небольшой холмик свежей земли, возвышающейся над ее могилой. - И, знаешь, я еще никогда так не жалел о том, что не последовал шаблонному общению и не узнал твоего имени,- закрыв глаза, он присел возле костра. - Я, Цукико,- открыв глаза, шаман искренне улыбнулся. Она как обычно сидела к нему спиной, находясь по ту сторону костра, и неустанно твердила о том, как же прекрасны звезды.