Не вместе, не любовь, а просто скука

Grind me down, roll me up Press me up against your lips Let me fill, fill your lungs And breathe me out California grown, raps songs You see the best comes out the west Let me blur, blur your lines You won't regret it Первым поехал Дофламинго. Причём так хорошо, что на секунду Трафальгару даже показалось, что он прав. Но уже через эту секунду Дофламинго увернулся от вазы. Жаль, что увернулся. Этот милый дом с садиком и горой окон действительно был бы милым, если бы не висел в воздухе и, подходя к краю, ты не упирался бы какую-то неведомую хрень, похожую на стекло с одним различием — она шла волнами и тебя после стекла штормило полдня. Трафальгар до сих пор с искренним злорадством вспоминает, как Дофламинго не вылезал из туалета и громко матерился. А вообще, это был абзац. Трафальгар, конечно, не против жить в этом доме, но не с этой улыбчивой сволочью, которая убила его последний лучик света. Он уверен, что любитель розовых шуб поначалу тоже так думал. Но не сейчас и не сегодня, и в принципе у него шарики за ролики, раз он предлагает ему такие вещи. А вот Дофламинго вообще никак на самом деле об этом поначалу не думал. Ему было фиолетово, с кем жить: хоть с Пикой, хоть с этим сопляком в пятнистой шапке. А что он ему, собственно сделает, если они оба лишились здесь сил? Ничего, ровным счётом. Не, придушить-то он его мог, но и у Дофламинго силы есть и он уже не так молод, что бы не понимать, что рядом с ним живёт его заклятый враг. По крайней мере «враг» думает именно так. Но, как оказалось у «врага» было прекрасное психологическое оружие, даже два — острый язык и глаза. Это долбанные, мать его, глаза, которые не то что в тебе дырку, а в стене дырень сделают своим взглядом. И постоянно находясь под этой тяжёлой артиллерией из подколов и сверления этим фриком всего, что только на глаза попадалось, Дофламинго напрягался и желание размять шею или запереться в какой-нибудь комнате стало реальным и очень острым. Но делать тут было откровенно нечего и Дофламинго решил подумать, благо, обстановка располагала. И вот, в очередной раз прогуливаясь по саду и рассматривая цветы, Дофламинго надумал. Надумал так, что даже стыдно стало. Но мысль на фоне всех остальных казалась настолько гениальной и логичной, что он решил ей поделиться. Вот только собеседник выдался стрёмный, но выбирать как-то не приходится. Неспешно (ладно, со всех своих длиннющих ног бежал) и спокойно (хорошо, сердце так даже перед первым свиданием не билось) он направился к дому и, открыв дверь (читай: выбив), Дофламинго поправил розовую шубу и объявил свою идею:  — Нас хотят сдружить, — спокойно (как только на крик не перешёл?) объявил он (борясь с отдышкой), — Не знаю, кто и зачем, но что бы выбраться отсюда, нам придётся сотрудничать, Ло, — и кое-как успел поймать вазу, полетевшую в него. Прокричав что-то нечленораздельное про мерзавца и придурка, Ло поправил шапку и удалился прочь, пока Дофламинго спокойно проводил его взглядом. Он не особо надеялся на больший результат, Дофламинго вообще не надеялся, что его будут слушать. Думал, попялится без смысла и всё. В эту же секунду он растянулся в широкой улыбке от пришедшего в голову понимания: не ему одному тут скучно и не он один хочет высказаться. А значит… Вслушиваясь в смех позади, Ло чувствовал себя настолько униженным, и уже представлял, как препарирует Дофламинго ночью. Он даже решил сделать это, и даже прокрался с ножом спальню Дофламинго, и даже занёс над ним свое холодное оружие, но… Конечно же, был остановлен и убит к фигам. Морально, разумеется. I'll take you to the moon and back Back seat of my Cadillac Start out slow then play it faster I'll fly you out to paradise Take a hit and close your eyes I know what you fantasize about Дофламинго смотрел на него голубыми глазами. Этими глазами, блядь, без очков, от которых у него по спине дрожь пробежала. Губы Дофламинго расплылись в улыбке, совершенно не похожей на ту, дикую, больше схожую с оскалом, лыбу, которую он видел в основном. Она сменилась на покровительственную, почти добрую улыбку. Тогда-то Ло понял по-настоящему, что такое звиздец и насколько он перед Дофламинго беззащитен.  — Только попробуй меня…  — Ага, обязательно. Самому-то смешно хоть, лицо-кирпич? — беззлобно сказал Дофламинго, небрежно плюхая Ло рядом с собой на кровать и располагаясь поудобнее, сложив руки крестом на груди.  — Кто тебя знает, гигант.  — Половой, надеюсь? — сам пошутил, сам поржал и отлично. Ло понял, что надо было лучше запоминать имена в мифах про великанов, но улыбки скрыть не смог, осознавая, что их юмор в чём-то схож. Но Дофламинго резко посерьёзнел, — Так, возвращаясь к дневному разговору… Что ты, как девственница, взвился?! Я ж сказал: ты не в моём вкусе.  — А кто во вкусе? — бросил Ло, ложась обратно. Дёрнувшаяся в его сторону рука осаживала. В конце концов, он понимал, что Дофламинго сильнее и, если что может просто его связать… Продолжать эту мысль Ло предусмотрительно не стал и решил уставиться на Дофламинго. А он, как оказалось, был даже ничего без очков и дикой улыбке на лице. Хотя Ло и до этого со скрипом на сердце признавал, что его манера одеваться придавала Дофламинго некоторый шарм. Быть честным с собой порой было очень обидно. Неяркий свет придавал его виду некоторую романтичность, от чего становилось вдвойне обидней, потому что Ло прекрасно знал, что при подобном освещении похож на мертвеца, как минимум.  — По крайней мере, девушки, — со вздохом ответил Дофламинго и решил для себя тему дружбы с Ло не заводить. Самому тошно, ему так вдвойне. Стоп. А какого хрена он так о нём волнуется? Это же сопляк. Вредный, злючий, саркастичный сопляк, который каким-то неведомым макаром сумел заставить Дофламинго к нему прикипеть и даже начать за него беспокоится. Дофламинго усмехнулся. Вот оно, обаяние мудака. Впрочем, он сам не лучше, просто Ло помоложе будет. Ну ладно, не похожи они, не настолько.  — Дофламинго, — тихо спросил Ло, заводя руки за голову, — а ты из пистолета стрелять умеешь? Дофламинго не сразу понял, зачем он это спрашивает, но решил ответить:  — Ну, да, могу.  — Научи меня. I-i know What you- I know, I know I-i-i what you-oh fan- about I-i Не вовремя вдохнув, Дофламинго подавился воздухом и стал активно стучать по груди. Ло, конечно же, никак на это не отреагировал, даже не дёрнулся. Следующий день хотелось не забыть, нет. Его хотелось удалить головы, мира, вселенной, времени, что бы уж точно никогда не найти этот ужас и никогда не вспомнить. Этот… даже матерных слов нет. И жестов тоже. Этот че-ло-век его просто заебал, откровенно говоря. Он неправильно стрелял, попадал отдачей Дофламинго прямо в нос, а когда на него орали вставлял железное «мог и не соглашаться». Тупой, самоуверенный СЛАБАК. В этом Дофламинго точно убедился. Ладно, он сказал правду. Это белокурое чучело таки сказало правду, а не он сам решил, что хочет с ним разговаривать, ибо не с кем. Ло честно пробовал разговаривать со стулом, но процесс не шёл, потому что хотелось, что б ответили. А стул разве ответит? Нет. А Дофламинго ответит? Наверное, но это птица без мозгов, которая орёт не хуже петуха. Зато осталось приятное ощущение того, что от своей чести Ло всё-таки не отвернулся и оставил её с собой ценой носа Дофламинго. Правда, к концу дня, злобно держась за покалеченную часть лица, Дофламинго сообщил, что в качестве оплаты требует залатать истекающий кровью нос, аргументирую тем, что «Ты же доктор?! Вот и лечи!» Впрочем, Ло не было очень сложно, поэтому он всё-таки выполнил просьбу (приказ) соседа (мучителя) и остановил кровотечение и даже пластырь наклеил. С сердечками.  — Либо ты издеваешься, либо это намёк, — констатировал Дофламинго, разглядывая себя в зеркало. Ло уткнулся в книгу и будто бы не слышал, о чём говорит его сосед. Дальше всё вроде как пошло на лад, они даже обедать вместе стали. И за неделю Дофламинго понял одну простую истину: Ло не любит хлеб. Наверное, у каждого, кто знал хоть одного из этих двух (в частности, Дофламинго) лично, поехала бы крыша от этой картины. Причём далеко и надолго поехала. Только представь: в светлой столовой, в которой обычно стол не был завален хлебом, а какой-нибудь нормальной едой, блинчиками, например, Дофламинго, сидя на карачках прямо на столе, улыбался так слащаво, что стошнило бы любого, и тянул слова, как Мистер 3 и любой окама в принципе, пытался пропихнуть в рот зажавшегося в угол и шипящего проклятия на латыни Ло, хлеб. Кошмар и ужас, а латынь тем более, как только Дофламинго не перекрестился.  — Да что ты так, Лоо? — протянул мучитель, таки сумевший запихнуть в рот Ло ломтик хлеба, а второй, тем временем уткнулся носом в подушку на светлом кожаном диване и, казалось, не подавал никаких признаков жизни.  — Завались, враг рода людского, — пробормотал Ло, не отрываясь от подушки. Ан нет, живой ещё.  — Твоё обожание не знает границ, Ло. Вкусно?  — Вот выплюну и узнаешь: вкусно или нет.  — Ты же прожевал. Дальше Ло решил не отвечать, а Дофламинго решил не продолжать и ушёл гулять по саду. Здесь было очень спокойно. Дофламинго не сдержал улыбки, когда услышал топот ног и звук захлопнувшейся двери.  — «Весь день от туда не выйдет», — подумал он и отправился в сторону роз. Делать всё равно нечего. Проблудив около получаса, Дофламинго решил посмотреть на дом. Он был очень светлым, в нём было много окон во всю стену и в одном из них виднелся Ло… разговаривающий со стулом? Grind me down, roll me up Press me up against your lips Let me fill, fill your lungs And breathe me out  — Понимаешь, у этого мерзавца совершенно нет мозга или он есть, но там нет складок и он гладкий, как попка младенца… — тихо говорил Ло своему неодушевлённому собеседнику. А с кем ещё о Дофламинго говорить? Не с ним же самим? Также думал и Ло, выговаривая всё, что накипело, стулу. На секунду оторвавшись от разговора, Ло увидел Дофламинго, приветливо машущего рукой и показал ему фак. А вообще… Дофламинго стал чаще снимать боа, да и сам Ло сидит сейчас без шапки. Вот тут его, как громом поразило. Он, Трафальгар Ди, мать его, Ло, заклятый враг остатков семьи Донкихота, точнее, Дофламинго и… Доверяет ему?! Своему врагу?! Поспешно ринувшись к шапке, удивлённый течением собственных мыслей Ло натянул её по самый подбородок и кинулся прочь с глаз долой не менее поражённого таким поведением соседа Дофламинго, который решил, что он просто стесняется того, что говорит со стулом. Долго же он потом над этим хохотал, но потом как-то даже расстроился. Ло перестал разговаривать. И есть с ним вместе тоже перестал, а на напоминания о пистолете слал его далеко и надолго. Тогда до Дофламинго дошло, что деле ни хрена не в стуле, а её воспалённой собственной гордостью башке. Злой на мир, Ло и немного на себя, Дофламинго стал ещё чаще подходить к краю и порой трогать невидимую преграду, которая шла волнами, как морская гладь. Он скучал по морю, перестрелкам и Семье. Но сейчас рядом с ним не Семья, а придурок, решивший вернуться в подростковый возраст и покапризничать. Тихо матерясь на лужи от впервые пошедшего за время пребывания здесь дождя, Дофламинго возвращался назад. И искренне удивился, увидев Ло стоящего посередине пресечения аллей и смотрящего на небо. Вздохнув, и наконец окончательно признав, что он всё-таки привязался к этому засранцу, Дофламинго подошёл к нему со спины и накрыл боа. Press me up again- I- I- I-i-i Know what you- I- I-i-i Know what you fantasize about  — Простудишься, сам доктор, а простых вещей не знаешь, — сказал он, устало заглядывая в глаза этой сволочи, — ты меня заколупал, коротыш.  — Ага, — ветрено сказал Ло, не отрывая глаз от неба, — я люблю дождь, — неожиданно сказал он, добавляя, — он… очищает.  — Не меня. Пошли домой, из окна полюбуешься, — и, мягко взяв Ло за плечо, Дофламинго отвёл его домой. Тот, к слову, даже не сопротивлялся, даже когда его переодевали и заставляли пить чай.  — Дофламинго… — тихо позвал Ло, надеясь, что его не услышат, но огромное тело плюхнулось рядом, ероша его тёмные волосы, накрытые полотенцем, — как долго нам тут быть?  — Без понятия, Ло, — это занятие Дофламинго явно понравилось, но он решил оставить волосы Ло в покое и отшвырнул полотенце куда-то в сторону, не заморачиваясь, куда попадёт: хоть в стол, хоть в вазу, — но быть нам тут вместе. Предлагаю мир.  — Согласен с предложением, — Ло нашёл опору в плече Дофламинго и теперь тихо сидел у него под боком, почти не мигая. И несколько минут молчания показались почти незаметными.  — Ты побледнел, — негромко констатировал Дофламинго, откидываясь на скрипнувший диван.  — А ты охренел, — негромко огрызнулся Ло, не желая рушить тишины. Они так и заснули вместе. Дожди стали лить чаще. Дофламинго решил, что началась осень по появившимся в комоде свитерам. Ему вообще частенько приходилось следить за неожиданно присмиревшим Ло. Постоянно утаскивать его на крыльцо, пока он лениво отпирался. Он явно о чём-то думал, но никак не решался это озвучить. Что именно, Дофламинго догадывался, но решил, что Ло стоит сказать это самому.  — «Офигенно девки пляшут, теперь я за него и решаю», — на первых парах подумал было он, но потом решил, что фиг с ним, оклемается — заязвит, а так его хоть терпеть можно. И вот, ночь. За окном гром, спать отчего-то не хочется. Наверное, из-за пары глаз, обладатель которых попил немало крови у Дофламинго и теперь пытался собраться с мыслями, что бы выложить всю подноготную. Boy i'll get you so high Let me blow your mind tonight Tonight Tonight Tonight I'll take you to the moon and back Back seat of my Cadillac Start out slow then play it faster I'll fly you out to paradise Take a hit and close your eyes I know what you fantasize about  — Я долго думал, — «По тебе не видно, ага», — И… со стульями о таком не разговаривают, так что… — «Так он всё-таки говорил со стулом!», — Что мне делать? Дофламинго подавился воздухом и его посетило чувство дежавю, будто это когда-то раньше было и он даже знает когда. Он ожидал чего угодно — да хоть признания в любви! — но никак не такого вопроса.  — Вроде как, за это время я успел тебя понять и, — Ло запнулся, — п… при-вя-зать-ся к тебе. Но с другой стороны — я ненавижу тебя за убийство Росинанта и клялся, что сделаю то, что он не смог.  — А это называется «не зарекайся». Как бы не было обидно мне это признавать, но со мной та же чушь. Почти. А Росинант… Роси… он меня предал, наплевал на моё доверие и наплевал на то, что нас связывало. И потому, поверь, он заслуживает смерти даже больше, чем я. А я это заслужил уже очень давно. У меня уже кредит, так сказать. Никто из них никогда бы не подумал, что они станут говорить с друг другом именно так. В одной комнате не через стену из кайросеки и без оружия, направленного куда-то в область сердца. Они думали, что друг друга убьют и жизнь станет цветочками, по крайней мере, для одного из них. А может, и нет, Ло так и не решил, что будет дальше делать. Большую часть ночи они говорили. Именно говорили, не пререкаясь, не огрызаясь и не пытаясь придушить друг друга, что в принципе удивительно. И пришли к взаимопониманию. И отреклись ото всех обвинений во смертных грехах друг друга, поняв, наконец, что каждый из них чувствовал. В тот день каждому из них стало действительно легче. Проснулся он не под боком у Дофламинго, как ожидал, заснул же у него, а в каюте. Над лицом его склонился Луффи, а за спиной маячил… Эйс?!  — Ты жив? — не веряще спросил Ло, смотря на знакомую шляпу.  — Сам в шоке! — улыбнулся Эйс и веснушки на его щеках подёрнулись. Ло немного расслабился, но что произошло он так и не понял.  — Ло, ты упал за борт во время шторма, мы кое-как тебя нашли. А потом ты пролежал в коме два месяца, — сообщил ему после Чоппер, а после олень заботливо спросил, — Ты как?  — Нормально. Где моя команда?  — Всё это время она плавала с нами. Ты скоро отчалишь?  — Да… нужно разобраться с кое-чем. На следующую ночь Ло решил заговорить с Эйсом. Он нашёл его в гнезде и тихо присоединился к его одинокой задумчивости.  — Знаешь, — начал он и Ло еле сдержал облегчённый вздох: ему не придётся задавать вопросы самому, — когда я… кхм. Умер. Я был на острове, который висел в воздухе. И говорил с Белоусом. Оказалось, он умер. И я теперь без моих способностей. Ло хотелось сказать, что его способности до сих пор при нём, но он решил тактично промолчать. I know I know What you- oh about I-i Grind me down, roll me up Press me up against your lips Let me fill, fill your lungs And breathe me out Press me up again- I-i-i know what you fan- I-i-i know what you fantasize about  — Ты не поверишь, но пока я был в коме, я говорил с Дофламинго.  — Это твой враг, да? Не завидую.  — Ага… Ло ничего не подтверждал и не отрицал и Эйс решил, что он просто не хочет об этом говорить, а потому напрягать не стал. Просто задал вопрос напоследок:  — Когда уплываешь?  — Завтра. На Дрэсс Роуз. Никому, ладно? Сделав вид, типа «я могила», Эйс так же не стал допрашивать его, зачем ему вдруг понадобилось на этот остров, и вообще, у него приступ нарколепсии, позволил Ло уйти. Следующий день он лениво прощался со всеми, так же лениво отдирал от себя Луффи и уплыл вместе с командой, обрадованной возвращением капитана. Через какое-то время и Дрэсс Роуз показался на горизонте. Сходя на берег, Ло не знал, что он будет говорить и что вообще может произойти, но решил во что бы то ни стало узнать его мнение. Проходя по всему острову он узнал, что: Дофламинго попал в стычку с Морским Дозором, его ранили и сейчас на острове N неподалёку, так как там лекари лучше. Пришлось поплыть. Оказалось, Донкихот до сих пор в коме. Послав всех и вся, а в частности Детку Пять, ставшую в позе звезды на пороге, он небрежно упал на стул рядом с кроватью, на которой лежал его громоздкий знакомый или… уже не такой уж и знакомый…  — Подъём, придурок. Или пну, — хладнокровно сказал он, внимательно смотря на лицо Дофламинго.  — Иди к чёрту. Я сплю. Крикнув «нихуя!» Ло скинул его с кровати, не без применения способностей, конечно, так он не осилит.  — Силы появились и сразу о перемирии забыли? — прошипел гигант, поднимаясь с пола, думая размазать Ло по тому, на что его свалили, но после догадался: раз пришёл, значит, не забыл, — Чего надо?  — Что бы Детка свалила, для начала. Под грозным взглядом Господина девушка в одежде горничной поспешила удалиться.  — У тебя тоже был тот… сон?  — Про то, как ты и я жили в одном доме и потом простили друг другу все грехи? Было.  — Тогда. Я отрекаюсь от своих планов на счёт тебя, как и обещал, но в обмен, ты больше никогда даже не помышляешь придушить меня во сне.  — Не смешно.  — А я и не шутил. По комнате прозвучал смех на два голоса. Press me up again- I-i-i know what you fan- I-i-i know what you fantasize about Tonight Tonight Tonight Tonight А ведь их свела скука. И это до сих пор не любовь, просто привязанность. Собачья, что б её, привязанность, покрепче всех кровных уз, просто потому, что у них её нет.