Рулетка

В последнее время Доен смотрел много психологических драм и мистических триллеров. Очень уютно было после напряженного дня закутаться в мягкий плед вместе с чашкой какао и Джехеном, чтобы усладить свой взор очередной порцией людских страданий. Омега всегда тяготел к подобного рода фильмам, но смотреть их в одиночестве боялся, потому что человеком был впечатлительным и слегка нервным, да и напряженная жизненная обстановка не давала возможности трепать нервы дополнительно. А теперь, когда все бури в судьбе улеглись, когда Чон Джехен готов по первой же просьбе идти махаться с любым монстром, можно и пощекотать немного нервишки. Доен сидел на диване, теребя в руках чашку с травяным чаем, прислушиваясь к шебуршанию своего альфы на кухне. Тот решил озаботиться вечерним перекусом для двоих. Уже только после озвучивания данной мысли, Доен напрягся, потому что успел наслушаться от Тэена многого по поводу кулинарных способностей Джехена. Но от хлеба с колбасой и сыром занавески же не загораются, да? Вселенная ответила ему на это звуком падающего и разбивающегося чего-то. - Чон…! – и Доен уже почти пожалел о том, что оставил альфу наедине с ножами. - Сладусик, все в порядке! – крикнул ему из кухни Джехен и зашуршал веником, а Доен на это только растянул губы в улыбке, представляя выражение лица своего альфы. На Джехена злиться всерьез было нереально, ведь стоило только посмотреть на его виноватое личико с невинно округленными глазами, поджатыми губами и трогательными ямочками на щеках, так вся злость будто бы испарилась. В их отношениях выражение «вить веревки из кого-то» работало в обе стороны и все это прекрасно понимали. - Давай уже быстрее, я устал ждать. Я хочу кушать и обнимашек, - пробормотал Доен практически шепотом, чтобы Джехен не услышал и не потешил свое самолюбие, но счастливый альфа вырулил из-за поворота как раз к окончанию этой фразы. Горячие бутерброды тут же были отставлены на стол, ведь Джехен нашел себе занятие поважнее. Его нежный котенок хотел обнимашек, а котенок всегда получает то, чего хочет. - Иди ко мне, мой малыш, - Джехен тут же забрался с коленями на диван, забрал из рук Доена кружку, чтобы ничего не разлить и тут же заполз в кокон пледа, скользя руками по талии омеги. - Эй, ну фильм же надо смотреть, - протестовал Доен, а сам при этом активно распахивал плед, чтобы пустить Джехена поближе к телу. Альфа закопошился, устраиваясь поудобнее и прижимая Доена к мягкому дивану. Ноги омеги тут же оплелись вокруг его бедер, а руки скользнули на широкую спину. С губ сорвался вздох облегчения, будто бы до этого Доену было странно больно в одиночестве, а сейчас резко полегчало, стоило только коснуться родного тела. Омега все еще не привык к тому, что Джехен был в постоянном доступе, он боялся, что вся эта сказка может оказаться сном. Он прижимался к Джехену доверчиво и трепетно, боясь делать резкие движения, не желая того, чтобы этот прекрасный мираж исчез. Ведь разве бывает в жизни так хорошо и тепло? Разве может чувство абсолютной защищенности растекаться по венам, выходя на поверхность кожи слезинками абсолютного счастья? Доен аккуратно нажал подушечками пальцев на плечи своего альфы и чуть ущипнул, проверяя насколько реален этот мираж. Реален, настолько реален, что тепло чужого тела больно покалывает кончики пальцев. Ладони более уверенно ложатся на чужую спину и оглаживают напряженные мышцы альфы. После каждого рабочего дня Джехен напряжен, потому что часто работает физически и Доен просто искрится счастьем от возможности собственными руками размять напряженные плечи, подарив любимому желанное расслабление. В такие моменты, когда альфа полностью отдается в его руки, Доен все больше понимает, что все это не мираж и не галлюцинации. Чон Джехен рядом с ним и никуда уже не денется, потому что ни один из них не сможет быть вдалеке друг от друга слишком долго. Доен итак слишком долго был один, поэтому сейчас если надо, зубами вырвет у кого угодно собственное счастье. В объятиях Джехена тепло и спокойно, плед окутавший их с головы до ног служит эдакой пленкой, защищающей их от внешнего мира. Пока они вдвоем жмутся друг к другу на диване, то больше ничего не важно, даже если мир вокруг гибнет от ядерных взрывов. Ведь нет ничего важнее чем ощущение любимых влажных губ на ключицах. Джехен аккуратно, на ощупь оттягивал ворот мягкой домашней доеновской футболки, проходился взволнованным, горячим дыханием по поверхности теплой кожи, едва касаясь губами столь желанного тела. Они давно познали все прелести интимной близости, но Доен дрожал так же, как в первый раз. Не важно сколько раз омега пошло стонал и принимал альфу вовнутрь, изламывая свое тело в немыслимых позах, неважно как часто они оба не сдерживались и ласкали друг друга прямо на людях, потому что прикосновений хотелось жутко, а терпения было критически мало. Все неважно, потому что в интимной домашней обстановке, под ворохом одеял, в полной темноте Доен тихонько скулил и терся носом о чужую скулу, выпрашивая ласку, как маленький котенок. И Джехен был настолько нежен со своим комочком противоречий, насколько это вообще было возможно, ведь он знал что под слоями этой напускной язвительности и колючести живет мальчик, который страшно нуждается в любви. В его, Чон Джехена любви. Осознание этого буквально окрыляло, возводило на самые высшие пики блаженства и счастья. Взаимность чувств и такое ненавязчивое, но настойчивое требование любви и внимания от любимого кактуса заставляло Джехена улыбаться в бесконечные поцелуи. Кожа Доена уже почти горела от жара, потому что каждое касание губ разжигало на теле маленький пожар, который нельзя было потушить ничем. Футболка была задрана до подмышек, а губы альфы теперь скользили вниз от ключиц к соскам. Тело омеги податливо отзывалось на все ласки, постепенно плавясь. Доен постепенно терял самообладание, погружаясь в пучину абсолютного удовольствия. В такие моменты омегу не хотелось ломать, как любовников в дешевых порнофильмах, наоборот хотелось залечить и зализать каждую ранку в его искалеченной страданиями душе. Раны на теле можно было заживить, намазав мазью и приклеив пластырь, а к внутренним, скрытым болям было тяжело пробраться, но Джехен раз за разом старался, прижимался теснее, водил руками бережнее, дарил поцелуи проникновеннее. Хотелось показать этому котенку, насколько целительной бывает любовь, насколько терапия нежности и любовных прикосновений может помогать дышать заново без боли. Альфа действовал комплексно, сочетая физические ласки с бесконечным, произнесенным шепотом «люблю», которое срывалось в воздух каждый раз, когда под губами на секунду пропадало ощущение разгоряченной кожи. И Доен впитывал каждое слово, кусал дрожащие губы зубами, прикрывал глаза, отбрасывая на щеки тени от дрожащих ресниц. Он любил в ответ, любил так сильно, что готов был в каждой своей жизни проходить через боль и отчаяние, чтобы в итоге оказываться в этих тесных, исцеляющих объятиях единственно верного и нужного во вселенной человека. Чон Джехен, его случайная, но совершенно определенная судьба, подаренная ему с помощью почти магического механизма Рулетки. Этот феномен вполне можно было объяснить логически, ведь вся процедура состояла из сопоставления определенных критериев и предрасположенностей. Строгие алгоритмы высчитывали возможности и совпадения, тщательно сопоставляли все данные и проверяли возможности идеальных совместимостей. Все было четко и распланировано а также тщательно регистрировалось специально обученными людьми, которые умели разбираться в паутине математических и логических хитросплетений. Где-то там, в большом стеклянном здании сидели парни и девушки, которые пристально следили за всеми связями и перемещениями, готовые вмешаться в любой момент, если что-то пойдет не так. Они знали абсолютно все про каждого участника Рулетки, все физические и психологические параметры, все их предпочтения и предрасположенности. Но знали ли они, какие чудеса творят своими руками? Знали ли они, что некто Ким Доен прямо сейчас лежит в сплетении рук, ног и одеяла и просто плачет от переизбытка эмоций, ведь поцелуи Джехена такие нужные и трепетные, полные любви и бесконечного обожания. А сам Джехен как средоточие всего самого лучшего на этой планете, погрязшей в некотором безразличии. Никто ничего не знает, а Доен никому не скажет, потому что если начнет говорить о своей любви к Джехену, то просто взорвется миллионами осколков, будучи не в состоянии высказать все, что лежит у него в сердце. Только одному Джехену он даст знать о своей любви, потому что омега хотел не только брать, но и отдавать - иссушить себя до последней капли крови, вынуть всю душу и бедное трепыхающееся сердце, положить на ладони всю свою взаимность и умолять Джехена забрать это все. Потому что так нужно, потому что так хочется, потому что так правильно. - Люби меня, люби так сильно, как только сможешь, пожалуйста, - Доен, абсолютно потерянный в ласках и откровенной нежности шептал эти слова на грани отключения сознания. - Всегда, котенок, всегда буду любить. Даже если ты всю душу мне вынешь своими выходками, я все равно тебя никуда не отпущу. Ты мой навечно. Ты будешь моим мужем, отцом моих детей и вечным любовником. Я с тебя не слезу, так и знай. - Ммм, мужем говоришь? – сквозь дымку собственных стонов Доен услышал то самое слово, которое разжигало внутри огонь желания и противоречия. То слово, с которого можно было начинать их игры. Джехен почувствовал перемену в тоне голоса Доена, уголки его губ дернулись вверх, а зубы предупреждающе впились в нежную кожу у основания шеи. Омега рвано выдохнул от слабой боли, предвкушая появление новых, четких отметин на коже. Голова его откинулась чуть назад, давая Джехену больше площади для укусов. - Даже не начинай это снова, - Джехен поднялся по телу Доена вверх и мягко прорычал ему в губы. Омега постоянно его провоцировал, а он, зная что это всего лишь уловка, все равно велся на нее, потому что им обоим это нравилось. Эта иллюзия недоступности, недозволенности будоражила кровь. Они принадлежали друг другу телами и душой на сто процентов, но вот такие вот колкие словечки, брошенные на поверхности их бездонной любви добавляли к чувствам некую перчинку. - Почему нет? Я все еще свободен, как вольный ветер, - еще одно противоречие, сладко растекшееся по венам. Свобода в их случае – это полная зависимость друг от друга. Вплоть до того, что каждый из них плохо спит по ночам, если чужое теплое дыхание не согревает кожу, если с вечера не украден хоть один сладкий поцелуй с желанных губ. - Тогда, если я отпущу тебя, то ты уйдешь? – Джехен прикусил губу и поднял голову, осматривая своего омегу вопросительным взглядом. Ответ был очевиден, но игру все еще никто не отменял, поэтому губы Доена тронула хитрая улыбка. Пальцы вплелись в мягкие волосы, начиная бережно массировать голову. - Конечно уйду. И заберу все свое с собой, - омега мягко потянул за чужие пряди, жестом прося альфу подняться повыше. Джехен с удовольствием подтянулся еще чуть наверх, - только нелегко мне придется, ведь сначала мне нужно будет засунуть в чемодан тебя. - О, котенок, - Джехен снова расчувствовался и приложился губами к теплому лбу омеги. - Скажи что я у тебя потрясающий, и я разрешу тебе поцеловать меня еще раз, - шепнул Доен и накрыл губы Джехена своей ладонью, как бы прекращая все попытки поцелуев. Альфа усмехнулся, отнял чужие пальцы ото рта и широко лизнул омежью ладошку языком. Доен поежился и захихикал. - Ты лучшее, что со мной случилось в жизни, малыш, - Джехен приложил ладонь омеги к своей щеке и пронзительно посмотрел ему в глаза, - теперь я могу поцеловать вас, будущий мистер Чон? - А вот это мы еще не решили! – заупрямился Доен, но позволил альфе припасть губами к своему запястью. Джехен на это ничего не ответил, просто улыбнулся и заскользил поцелуями до локтя, приподнял руку омеги и продолжил путь дальше, опускаясь все ближе к плечу, уделяя большее внимание внутренней стороне руки. Доен захихикал, когда Джехен оттянул рукав футболки и зарылся носом ему в подмышку. - Эй, щекотно! И не смей целовать мои подмышки! – Доен сопротивлялся внешне, но внутренне сгорал о удовольствия. В процессе сексуальных игрищ он, внезапно, осознал, что сгибы локтей, колен и подмышки являются для него странно приятными эрогенными зонами, как будто чувствительность его тела в этих местах была умножена на тысячу пунктов. Обычно, когда Джехен добирался до этих участков губами, то Доен начинал течь обильнее, чем надо и все в конечном итоге сводилось к жаркому сексу без возможности сделать свободный вдох, не занятый возбужденными стонами. Сейчас же на повестке дня стояло интересное мистическое кино и Доен готов был бороться за свою возможность пощекотать нервишки. Он из последних сил напряг руки и прижал их к телу, закрывая Джехену доступ к чувствительным местечкам, - мы кино тут собрались смотреть, а не сексом заниматься, так что давай… Доен посмотрел на своего альфу и чуть не выругался. Тот лежал на нем и обиженно-капризно дул губы, как будто Доен лишил его самой вкусной конфеты. Это выражение лица и эти искренне непонимающие глаза терпеть было невозможно. Все попытки к сопротивлению просто рушились, как карточные домики. - Мы займемся этим после кино, хорошо? – Доен приподнялся и чмокнул альфу в губы, которые тут же расслабились, почувствовав родное тепло. - Хорошо, но не смей потом причитать, что ты устал и хочешь спать, потому что я собираюсь нагнуть тебя прямо на этом диване, - предупредил Джехен и принял сидячее положение, а потом потянул Доена за собой, тут же окуная его в свои объятия, - пока расслабься, моя маленькая ложечка. - Что еще за ложечка? – проворчал Доен и поерзал, поудобнее устраиваясь в объятиях альфы. - Большая ложечка это тот, кто согревает в объятиях, а маленькая ложечка тот, кого согревают, - терпеливо объяснил Джехен и чмокнул своего омегу в висок. Доен, мигом представивший себе все в красках, довольно улыбнулся и втиснулся между разведенных ног альфы, прижимаясь спиной к его груди, а потом вдруг встрепенулся и подался вперед, оставляя Джехена на мгновение в одиночестве, - эй, ты куда? Ответом ему послужил звук шкрябанья тарелки с бутербродами по столу. Вот оно что, котенок проголодался. - Они, наверное, уже остыли, но ты ведь согреешь их силой своей любви, правда? – Доен снова умостился у альфы между ног и чуть скатился вниз по его груди, чтобы заглянуть в глаза снизу вверх. - Конечно, - с этими словами Джехен взял в руки бутерброд и чмокнул лежавшую на хлебушке колбаску. Те же самые махинации он проделал с остальными бутербродами, - теперь это бутерброды со вкусом моей любви. - Хорошо, мне нравится, - Доен был рад тому, что Джехен выполнил его маленький каприз таким вот интересным способом. Джехен всегда находил способы усмирения странных хотелок своего омеги. Любой другой на его месте уже бы в панике сбежал от такого вредного парня, но Чон Джехен терпел, любил и снова терпел. Доен, как награда и наказание в одном флаконе, как конфетка. Красивая снаружи, сладенькая, покрытая молочным шоколадом, с вафелькой и орешками внутри и тает в руках так соблазнительно, что хочется облизать каждый пальчик, что касался ее сладкой мякоти. Но с другой стороны шелестит слишком громко, можно даже рехнуться, пока развернешь и дойдешь до начинки. Но, в конце концов, все старания стоят того, ведь то, что досталось трудом, особенно ценно. - Что мы сегодня смотрим, мой храбрый перчик? – Джехен дотянулся до пульта, лежавшего на подлокотнике дивана и ойкнул, получив от Доена тычок под ребра. Видимо, новое прозвище ему не особо понравилось. Надо будет обязательно назвать его так снова. - Что то про призраков в какой-то чахлой деревеньке, - ответил Доен и сунул в рот бутерброд, когда Джехен нажал на воспроизведение фильма, - эй, не тронь, это мое!Ты не можешь съесть свою любовь, она только для меня! Джехен, протянувший было руку к еде, схлопотал шлепок по пальцам от возмущенного омеги. Теперь, когда каждый бутерброд был расцелован и одарен любовью, съесть их мог только Доен. Джехен об этом как-то не подумал, надо было последние две колбаски не целовать, но увы и ах, поезд ушел. Еда оккупирована, Доен удобненько разлегся в его объятиях, а значит на кухню в ближайшие два часа не попасть никак. Ну, в следующий раз Джехен уже будет умнее и не позволит оставить себя голодным. Альфа горько вздохнул, слегка растрепав шумным выдохом волосы на макушке омеги и настроился на голодный просмотр, но Доен внезапно чуть развернулся и заглянул ему в глаза. - Ты специально вздыхаешь, да? Ну ладно, можешь съесть вот эти два, - Доен взял два бутерброда по очереди и поцеловал их со всех сторон, - я забрал твою любовь и пропитал их своей, так что можешь их взять. Джехен чуть не расплакался от умиления, когда Доен башенкой сложил уготованные ему бутерброды со вкусом любви. - Ох, как хорошо, что завтра суббота и тебе не надо в универ, малыш. - Это еще почему? - Потому что сегодня ночью ты спать не будешь, - многозначительно пообещал Джехен и кивнул в сторону телевизора, - а пока смотри кино и наслаждайся парой часов свободы. А кино это оказалось на редкость страшным и даже присутствие Джехена не спасало Доена от нервных вскриков и холодной дрожи по телу. Вся эта напряженная музыка, туман и потусторонние шорохи нервировали омегу, заставляя покрываться гусиной кожицей. Джехен чувствовал, что Доену страшно, но так же он осознавал что любое предложение по прекращению просмотра Доен воспримет в штыки, потому что не захочет показывать свою слабость. Но тело его все больше сжималось и дрожало после появления каждой страшной рожи на экране. Он мелко вздрагивал и жался к груди Джехена ближе, будто стараясь забраться ему под кожу. Бутерброды были уже давно съедены, чай выпит, поэтому освободившиеся руки теперь нервно бродили у Джехена под футболкой, стараясь найти там опору. Альфе это не нравилось, ведь после фильма он рассчитывал получить хорошую дозу горячего секса, а с дерганным Доеном максимум что он получит это детский чмок в щеку, ибо «вдруг призрак залезет в меня через какую-нибудь дырку, если я разденусь». Было такое, плавали. - Эй, малыш, - Джехен вплелся пальцами в рыжие волосы и оттянул голову омеги в сторону, начав тут же покрывать открытую скулу маленькими поцелуями, - давай договоримся. - О чем? – робко спросил Доен и снова дернулся, когда из-за спины главного героя выпрыгнул призрак, - ооох. - Заключим сделку. За каждый раз, когда ты напугаешься, я подарю тебе поцелуй после просмотра фильма, идет? Можешь загибать пальцы, чтобы не сбиться со счета. Доен вытянул свои ладошки из-под одеяла, пару секунд помолчал, прикидывая в голове что-то, а потом тихонько ответил. - Тогда я сразу загну десять пальцев, потому что много пугался уже до этого. - Маловато, - Джехену было недостаточно всего десяти поцелуев. - Пятнадцать? – Доен задрал голову и невинно глянул в глаза своего альфы. - Для начала пойдет. - Отлично. Доен вернулся к просмотру фильма с большим энтузиазмом, чем до этого. Теперь его как будто подменили, ведь он больше не дрожал, опасаясь, что наступит страшный момент. Сейчас он опасался, что страшные моменты больше не наступят и дело так и закончится на пятнадцати поцелуях. Омега хмуро всматривался в экран следующие десять минут, ожидая каких-нибудь ужасов, но герои как назло просто бродили по пустынному лесу. Ни один драный призрак не высунулся, их там что, всех упокоили что ли в экспресс режиме? Джехен наблюдал за своим омегой со стороны, заинтересованный теперь больше в смене эмоций своего мальчика, чем в происходящем на экране. Доен хмурил губы и потрясал в воздухе рукой со сжатыми пальцами. Мизинец был уже на крайней грани развертывания, но ничего ужасного на экране не случалось. Доена это злило и он смешно пыхтел от несправедливости. А уже через секунду он радостно взвизгнул и распрямил сразу два пальца, когда из темноты кустов высунулась рука и утащила какую-то бабу во тьму неизвестности. Баба кричала от страха, а Доен от радости. - Это было страшно! Очень! Я испугался, видишь? – Доен помахал перед лицом Джехена кулаком с двумя поднятыми пальцами, - по шкале страха от одного до бесконечности это потянуло на уровень тридцать тысяч сто восемьдесят пять, так что сразу два пальца, окей? - Как скажешь, котенок, как скажешь, - Джехен растрепал волосы Доена пятерней и улыбнулся, довольный собой и своей задумкой. Теперь то омега точно будет готов к бессонной ночи. С течением фильма Доен чаще радовался и хлопал в ладоши, буквально искрясь от счастья, когда очередной второстепенный герой пропадал в пучине неизвестности или в пасти вылезшего из-под земли монстра. Все на экране были охвачены искренним ужасом, а Доен с довольным лицом сгибал и разгибал пальцы, иногда делая расчеты в уме, чтобы не запутаться. Джехен же сидел и тщательно разминал губы, ведь судя по всему, счет там уже дошел до какой-то тысячи. Ночь обещала быть жаркой, очень-очень жаркой! Подтверждением этому было довольное лицо Доена, сверкавшее в сумерках, подсвеченное только финальными титрами. - Итак, - начал Джехен и скользнул рукой омеге под футболку. - Итак, - повторил Доен и прошелся кончиками пальцев по щеке своего альфы. - Сколько? – коротко спросил альфа и спустился рукой вниз, заползая пальчиками под резинку домашних шорт. - Ты только не падай, ладно? Ты ведь знаешь, что я у тебя очень пугливый. Очень, очень! Поэтому…двести двадцать три. Как думаешь, на каком поцелуе ты стянешь с меня шорты, ммм? - Я могу первым поцелуем начать снизу, так что…- рука альфы уже скользнула под ткань нижнего белья омеги, но Доен, внезапно, остановил его руку. - Нет, это читерство, начинать надо сверху. - Как скажешь, малыш, - ответил Джехен и нетерпеливо прижался губами к впадинке между ключиц. Мягкий ворот футболки был растянут еще после предыдущих заигрываний, поэтому ткань болталась на плечах, как нечто абсолютно ненужное, - Сколько поцелуев мне оставить на твоих ключицах? - Десять, - выдохнул Доен, полностью отдаваясь в руки альфы, - на каждой. Джехен в ответ довольно промурлыкал и ткнулся носом в теплую кожу у основания шеи, а потом проехался чуть приоткрытыми губами вниз, между ключиц, заставляя омегу сладостно выдохнуть. Скорее всего, ни один из них не будет считать поцелуи, потому что математика и секс дела не очень совместимые, особенно в их случае, когда уже в середине действа мыслей в голове не остается совсем, также как и тормозов, способных остановить безумие. А поцелуи тем временем начинают граничить с укусами. Джехен профессионально дозирует боль и наслаждение, правильно погружает своего сладкого омегу в состояние абсолютной самоотдачи. Чтобы получить от Доена максимальное удовольствие и подарить то же самое ему, нужно довести его до определенной кондиции, когда зрачки его глаз будут расширены от возбуждения, а губы будут искусаны до мелких ранок. Джехен знает, умеет и умело пользуется этим. Ненужная футболка летит на пол, следом за ней следует и вторая, а все потому что Доену нравится ощущать кожу под своими пальцами. Омега капризно хмурится, когда ласкает Джехена во время секса и задевает руками такую ненужную ткань, поэтому альфа избавляется ото всей своей одежды, не оставляя даже нижнего белья. Член его уже в полувозбужденном состоянии, напряженный достаточно, чтобы на красной головке выступили первые капельки смазки. Доен уже тоже был на границе возбуждения, потому что запах лотоса с каждой минутой креп и оседал в легких приятным дурманом. И каждый вдох Джехена сопровождался дрожью в теле, потому что каждый раз пропускать через себя этот наркотический запах было невероятно больно и восхитительно. Альфа каждый раз прилагал все усилия, чтобы не сорваться на животный похотливый секс. Сейчас Доен нуждался в нежности и трепетном обращении, а не в страсти, поэтому Джехен максимально растягивал их обоюдное удовольствие, этим самым все больше накаляя обстановку. Плед уже давно лежал в ногах бесформенной кучей, а шорты Доена висели очень низко на бедрах, готовые насовсем сорваться с тела. Но Джехен не спешил и тщательно выцеловывал впалый живот омеги, его ребра и тазобедренные косточки. Доен в ответ довольно постанывал и приподнимал бедра, стараясь усилить и без того с ума сводящие ощущения. Сознание омеги было уже на полпути к какой-то запредельной вершине, когда Джехен вдруг остановился, спустив его шорты низко, но недостаточно. - Эй, малыш, - пальцы альфы дразнящее кружили под резинкой шорт, - у нас кончились заработанные поцелуи. До Доена эти слова дошли как сквозь толщу воды. Он, погруженный в пучину своего удовольствия и неги, забарахтался на глубине и всплыл на поверхность. Кожу обдало прохладным ветром, мурашки скользнули от кончиков пальцев на ногах и до кромки волос. Омега так погрузился в эту игру, что даже не понял, что можно было просто съязвить что-то в ответ и заставить Джехена стянуть с себя шорты. Или нагнуть Джехена самого и принудить к близости, да что угодно, но именно в этот момент Доен совсем об этом не подумал. Он искренне расстроился, что у него закончилась квота на поцелуи. Да как так, все же так хорошо начиналось. Джехен пристально наблюдал за тем, как на лице Доена эмоции сменяют одна другую. Сначала непонимание, потом осознание, отрицание и в итоге странная детская обида. Брови омеги съехались к переносице, а нижняя губа обиженно выпятилась вперед, говоря о том, что ее хозяин готов разозлиться на все мироздание за то, что ему больше не дадут поцелуйчиков. Доен резко дернулся в руках Джехена и перевалился на бок, а затем и вовсе на живот, уткнувшись лицом в диван. Альфа, не ожидавший такой подставы, немного запаниковал, потому что судя по всему Доен воспринял его шутку всерьез. - Малыш? – ответом ему было лишь сопение, - эй, раз уж ты перевернулся другой стороной, то поцелуи можно начинать заново с первого. - Правда? - услышав это, Доен заинтересованно приподнял голову. - Да, детка, - в подтверждение этого Джехен оставил короткий поцелуй на его копчике, - а вообще не хочет ли будущий мистер Чон получить абонемент на бесконечные поцелуи за счет заведения? - Мистер Чон? – Доен привстал на локте и обернулся, чтобы видеть хитрую физиономию своего парня. Все-таки этот гад нашел, как выкрутиться со сменой фамилии, - а мистер Ким такого получить не может? - Нет, у мистера Кима будет ограничение в двести двадцать три поцелуя в день, а у мистера Чона с этим проблем не возникнет. - Ты бесстыдно пользуешься моей слабостью, знаешь же? – тихо спросил Доен и усмехнулся. - Знаю, ну так что? – Джехен прикусил нижнюю губу от волнения, ожидая что же ответит омега. - Ладно, твоя взяла. Чон, так Чон, а теперь целуй давай, проходимец, - Доен махнул рукой и снова уткнулся лицом в диван, ожидая продолжения банкета. А Джехен, чуть не поехавший крышей от такой радостной новости, рывком снял с Доена шорты, слегка неаккуратно задев возбужденный омежий член грубой тканью. Доен на это чуть слышно выругался и прижался потревоженным органом к мягкой обивке дивана, а потом чуть не треснул поперек лопаток от наслаждения, прокатившегося под телу, после того как Джехен уткнулся носом между его ягодиц. Такие извращенства они практиковали и до этого, но каждый раз Доен заново смущался каждой клеточкой тела, мысленно умоляя Джехена остановиться и одновременно продолжать дальше. А альфа упивался ощущениями своего омеги, колени которого то разъезжались в стороны, будто Доен желал получить больше, то снова сводились вместе, когда новая волна смущения накатывала на бедную омежью голову. Джехену нравилось смотреть за метаниями Доена, хотя его окончательный выбор был известен им обоим. В конечном итоге Доен всегда растекался по кровати и выстанывал имя своего альфы едва слышно, желая поскорее получить разрядку. И Джехен обычно исполнял его желание, доводил его до пика руками, но в этот раз изменил сам себе. Доен все еще метался, не дошедший до того момента, когда его тело отпускал стыд и смущение, а альфа уже накрыл его тело своим и прикусил его зубами у кромки волос на шее. Крепкий ствол лег ровно между ягодиц, удобно уместившись во влажной ложбинке, а одна рука скользнула на подтянутый омежий живот. Доен неосознанно подался ласке и сжал бедра, сильнее сжимая чужое возбуждение между ягодиц. Джехен нетерпеливо выдохнул и прижал Доена к дивану, а сам встал на коленки, чуть склонился и взял в руку свой возбужденный член. Приставив его к судорожно сжимавшемуся анусу омеги, но не касаясь его, он наклонился и шепнул Доену на ухо: - На счет три максимально расслабься и подними бедра вверх, хорошо? - Хорошо, но… - Один, - Джехен принял максимально устойчивое положение над омегой и уложил одну руку ему между лопаток, - два, - Доен чуть поерзал снизу, - три. Бедра Доена плавно скользнули вверх, его задница задралась, а верхняя часть тела осталась лежать на диване, придавленная весом чужой руки. Омеге пришлось приложить усилие и напрячь ноги, чтобы подняться тазом вверх. Он не понимал, чего хочет альфа до тех пор пока в определенной точке сверху не почувствовал вторжение в свой анус. Вот оно что, Джехен решил устроить ему анальный сюрприз. Джехен все время придумывал какие-то новшества в их интимной жизни. Казалось бы что тут думать - вставил член куда надо и радуйся, но нет. У Чон Джехена все время какие-то сюрпризы и неожиданности. Доен даже успел немного поулыбаться, пока поднимал бедра вверх, насаживаясь на член полностью. Джехен все так же стоял неподвижным изваянием, наблюдая за тем, как омега извивается, приняв правила игры. Дойдя до упора, Доен замер и рвано выдохнул, не зная как ему поступить дальше. То ли опускаться обратно на диван, то ли поерзать немного и побесить этого шутника затейника. Хотя, оба варианта побесят Джехена в любом случае. Доен хихикнул и соскользнул с члена, тут же в полете пытаясь перевернуться на спину. Но Джехен предугадал такой вариант развития событий, поэтому подхватил омегу одной рукой, оставив его в полувисячем положении с приподнятыми бедрами. - Ты куда собрался, а? – спросил он, - мы еще не кончили. - Ты хотел сказать – не закончили? - Нет, я все правильно сказал, - ухмыльнулся Джехен и проехался членом между омежьих ягодиц, а после медленно ввел его внутрь. Доен что-то там под нос запричитал, но охотно подался бедрами навстречу, - а теперь давай к делу приступим. Джехен взял неторопливый, немного с ума сводящий темп. Его бедра тихо и размеренно шлепались о зад омеги, который мерно постанывал, ощущая как его распирает изнутри. Каждый секс для него был удивительно приятным и диковинным, как в самый первый раз. Джехен никогда не позволял себе откровенной грубости, только если Доен сам об этом не просил. В этот раз движения их тел были плавными и неторопливыми, никто не гнался за быстрой разрядкой, хотелось прочувствовать каждый толчок, каждую волну возбуждения которая у обоих прокатывалась по телу по разным причинам. Доен содрогался от наслаждения, ощущая наполненность, вздрагивал, когда Джехен попадал по нужному комочку нервов внутри, а потом специально на него надавливал до тех пор, пока Доен не начинал нервно скребсти пальцами обивку дивана. Джехен же ловил полный восторг от ощущения плотных, бархатных стеночек вокруг своего члена. Каждый раз Доен восхищал его своей гибкостью и готовностью отдать себя всего полностью. И да, все то время ожидания его полового созревания стоили того. И если надо было, то Джехен бы ждал три вечности, лишь бы была возможность назвать Доена своим в конечном итоге. До пика они дошли вместе и кончили как в сказке почти одновременно. Доен еще что-то тихонько поворчал про то, что завтра утром Тэен их обоих натянет за испачканный диван, устроит им такой мистический триллер с элементами драмы, что мало никому не покажется. Джехен же просто забил на это, ведь Ли Тэен натянет их завтра, а сегодня можно еще пару раз натянуть будущего Чон Доена. А утро наступило вроде как закономерно, но все-таки неожиданно. И Ли Тэен действительно закатил с самого утра драму, но не по тому поводу, который ожидали диванные любовники. Доен вздрогнул, когда сквозь сон до него донесся какой-то возмущенный вопль раненой косули. Он немного разлепил глаза и проморгался, стараясь понять где он, что он и кто он. Джехен лежал рядом под пледом, обняв своего омегу всеми конечностями, уткнувшись мягким членом ему в бедро. Сам Доен был также раздет как и альфа, а на их телах так и остались следы бурной ночи. Видимо, они были так вымотаны ночным родео, что поленились даже вытереться. К слову о родео. Доен чувствовал боль и усталость каждой клеточкой тела, ведь Чон Джехен не дал ему сомкнуть глаз даже на пять минут. Легли они спать только на заре и то только потому что Доен словил оргазм в очередной раз и просто вырубился, уронив свое тело на кровать. Как хорошо, что сегодня выходной и можно сходить в душ, а потом лечь в теплую кроватку и выспаться хорошенько. А раненая косуля голосом Ли Тэена тем временем продолжала орать. - Эй, мистер Чон, поднимайся, нам надо в душ, - Доен принялся теребить своего альфу за плечо, но тот лишь отмахивался от него и теснее прижимался к его телу. - Чон Джехен! – косуля, неожиданно ворвавшаяся в зал и застывшая посреди комнаты, напугала обоих лежавших на диване парней. Джехен даже резко сел, но потом со стоном снова упал на диван, - вы тут что сексом занимались всю ночь? - Имеем право, - возразил Джехен и приподнявшись, подтыкал под Доена плед, чтобы ничей грязный взгляд не увидел что-нибудь, что видеть всяким проходимцам было запрещено. - Оппа, - следом в зал вошло пузо, а потом Чону. Сейчас, к концу срока беременности он стал похож на воздушный шар на тонких ножках. Балахон, что он носил вместо футболки, висел на его худых плечах как мешок и слегка раздувался на спине, когда омега ходил слишком быстро, - оппа, давай поговорим спокойно. О, доброе утро, - Чону приветливо помахал диванной команде. - Доброе, - Доен радушно помахал в ответ. А Чону тем временем взял брата под руку и потянул на кухню. Тэен в этот момент выглядел таким рассерженным и оскорбленным, будто ему нож в спину всадили. Но по его мнению так и было, ведь Чону с Тэном собрались переезжать из их квартиры! Аж, на целый этаж ниже! Какая наглость! - Это просто нелепо, - ворчал Тэен, но позволил увести себя из зала, - вам незачем съезжать, у нас ведь много места. Чону усадил брата за стол и поставил перед ним кружку травяного чая. Тэн сидел тут же на диване и внимательно следил за этими двумя, готовый в любой момент прийти мужу на помощь. Пока Чону пытался сам безопасно донести до брата важную мысль, потому что от Тэна бы мокрого места не осталось, если бы эту новость сообщил он. Доен с Джехеном движимые любопытством и утренней жаждой тоже вкатились на кухню в обнимку и все так же завернутые в плед. Ладно хоть догадались надеть на себя одежду. Они тихим одеяльным бутербродом прокрались по стеночке и затаились у холодильника. Джехен выудил из чудо ящика бутылку апельсинового сока и передал своему омеге, а сам уставился на разворачивающуюся на кухне драму. - Но Тэен, это сейчас нам достаточно места, но скоро родятся близняшки. Им нужна будет кроватка, игровая комната и куча всего прочего. Нам станет тесно. Мы давно думали над выходом из этого положения, а тут Тэн узнал о том, что семейная пара Кимов из квартиры, что под нами съезжают и продают свою квартиру. Мы решили, что это наш шанс. Тем более, что мы все равно все будем жить вместе. Ничего особо не поменяется. Тэен громко вздохнул и пошоркал кружкой чай по столу. Чону то конечно дело говорил, но все равно не хотелось вот так вот отпускать брата. Это то же самое, что кусок от сердца оторвать. - А еще вот сейчас только у нас дети, но после и вот эти вот двое родят себе кого-нибудь, - Чону потыкал пальцем назад и три пары глаз уставились на одеяльный дуэт, замерший у холодильника, - ты посмотри, они же даже отлипнуть друг от друга не хотят. - А чего сразу Доен? – возмутился омега, который чуть соком не подавился от неожиданного перевода стрелок. Джехен же на это заявление лишь заинтересованно похлопал Доена по мягкой попке ладошкой, - эй, не лапай меня! - И то верно, - этот довод, кажется, добавил очков к словам Чону. - Доброе утро, - в разгар повиснувшей тишины, на кухню робко вплыл странно тихий Тэиль. Не то чтобы он был громкий обычно, но сейчас на его лице читалось нечто схожее с посттравматическим шоком. И Тэен хоть и был озабочен текущими переменами, но изменения в поведении своего омеги все-таки отметил. - Персик мой, все хорошо? – Тэен вытянул руку, подзывая к себе омегу, и тот с готовностью подошел и прижался к его боку. Альфа уложил руку на талию Тэиля и нежно поцеловал его ладошку. Они расстались всего пятнадцать минут назад, но он уже так сильно соскучился по своему мальчику, что тепло и нежность тут же разлились по его телу, стоило ловким пальчикам Тэиля забраться под его футболку, - соскучился? - Ага, - шепнул ему Тэиль в ответ и его мягкий голос, смешанный с теплым дыханием, разошелся по телу приятными мурашками, - обними меня. Тэиль никогда особо не тянулся к проявлению чувств на публике, не просил объятий и поцелуев при людях, считая, что подобные вещи не нужно выставлять на всеобщее обозрение. Но сейчас он так отчаянно просил объятий, что Тэен невольно нахмурился, когда Тэиль сел ему на колени, разведя ноги и уткнулся носом в его плечо. - Эй, все хорошо? – Тэен прошелся широкой ладонью по спине своего омеги, подмечая, как напрягается тело Тэиля под его пальцами. - Да, - неуверенно ответил Тэиль и прижался к своему альфе еще крепче. - Скоро у всех тут будут дети, - пробормотал Доен, все еще оскорбленный тем, что его записали в будущие папаши. Это бормотание услышали только Джехен, захихикавший ему в макушку, и Тэиль, голова которого все еще покоилась на плече альфы, а лицо было направлено в сторону одеяльного дуэта. Старший омега вздрогнул после слов Доена и распахнул глаза. Два омеги встретились взглядом и младший замер, не понимая, как на такое поведение реагировать. А на лице Тэиля в этот момент пробежала тысяча и одна эмоция, а Доен будучи неглупым, вдруг странно икнул и вылупил глаза тоже. В голову закралась мысль, объясняющая все, но Доен попытался отмахнуться от нее, потому что… - Хен? – едва шевеля губами, шепотом спросил Доен, смотря прямо в глаза Тэиля. Тот, видимо, понял, что Доен о чем-то догадывается, поэтому отчаянно замотал головой и зажмурился. - Тэиль, все хорошо? – Чону, сидевший рядом забеспокоился тоже, увидев странное поведение старшего омеги, - мы тут с Тэном собираемся переезжать в квартиру Кимов снизу, что ты думаешь по этому поводу? Чону решил разрядить обстановку, переведя разговор в более безопасное русло. - Но мне рожать скоро, так что квартиру оформим сейчас, а переедем уже после рождения малышей. Тэиль, слушавший все это в пол уха, вдруг шумно втянул в грудь воздух и выдал на одном дыхании: - А мне рожать еще не скоро, месяцев через восемь, ха-ха. Тэен услышал это и подумал, что на миг потерял слух, потому что все звуки в мире в один момент отключились. Все что у него осталось это гул быстро бьющегося сердца внутри и шорох взволнованного дыхания Тэиля над ухом. - Тебе что делать через восемь месяцев?