Мастер игр

Локи входит в комнату, специально предназначенную для просмотра кровавых боёв, являющихся для Сакаара главной забавой. Она просторна и уже набита приближенными Грандмастера, меж которыми ловко шныряют разукрашенные официантки с подносами, на которых расположились бокалы отменной сакаарской выпивки. Локи любит алкоголь этой планеты. Он необычен и довольно легко опьяняет, как практически все здесь. Хаос, беспорядок и произвол царит кругом. Стихия трикстера, его идеальный мир, который неплохо было бы прибрать к рукам. После того, как увидит, как погибает Тор, став заложником своей гордыни. Локи не раз предлагал ему неплохой план, но бог грома упрямился, желая вернуться в Асгард и умереть на родной планете. Интересно, Хела хоть что-то ещё там не разрушила? Но этот вопрос быстро перестаёт волновать, когда Лафейсон подходит к окну. Отсюда открывается грандиозный вид не только на всю арену, но также и на город, возвышающийся над круглым стадионом. Дроны вип гостей уже окружили будущее поле сражения, на трибунах кричат зрители, взбудораженные будущим зрелищем, и Локи неожиданно для самого себя ежится. Они ждут смерти… И явно не смерти их знаменитого чемпиона. Не то чтобы бог обмана и хитрости так уж волнуется за своего названного брата, который и сам рвется к смерти, однако такое извращённое хобби Сакаара несколько пугает даже Локи. Он ещё немного любуется видом из окна и садится на длинный диван, нервно постукивая по спинке, вновь чувствуя себя немного не в своей тарелке. Пребывание на Сакааре портят не только отличные от Асгарда нравы, но и безраздельная капризная власть Грандмастера. Человек-настроение, привыкший творить то, что вздумается, держащий в узде такой многонациональный разношёрстный Сакаар. Влиться в его компанию довольно легко, если уметь притворяться и юлить, льстить и поддакивать, войти в круг его доверенных — сложнее, надо вовремя закрывать рот и распознавать его настроение сегодня, а также держаться подальше от Топаз («Опасная женщина», — считает Локи). Юлить, льстить и уметь вовремя оказываться рядом позволили Лафейсону не только не попасть на арену, но и стать приближенным великого Гроссмейстера. Однако планы по его свержению уже строились в голове Асгардца. Огромная голограмма Грандмастера появляется посреди арены, и Локи невольно вздрагивает, думая о том, что это будет нелегко. Одно дело Асгард, а другое дело совершенно чужая планета, на которой ты лишь чужак. Правитель Сакаара приветствует всех гостей в своем стиле, жестикулируя и фальшиво улыбаясь. Однако настроение у него сегодня не такое уж и плохое. Шутка ли? Не часто на арене сходится бог грома и их обожаемый чемпион. Локи заинтригован, уверенность Грандмастера в его могуществе заставляет гадать о его личности, однако и это быстро надоедает Лафейсону. Уже совсем скоро начнется долгожданный бой. Голограмма исчезает, на трибунах поднимается громкий гул, и Локи чувствует предвкушение, разглядывая, как Тор медленно и воинственно выходит на арену, гордо ожидая поддержки со стороны зевак. Однако и для них он всего лишь чужак и мясо для родного чемпиона. Они здесь чужие… Трибуны гудят, неторопливо открывается клетка другого бойца, мучительно медленно, раззадоривая толпу. Однако чемпион не намерен с этим мириться, железные двери гремят и разлетаются в щепки, выпуская на арену большого, зелёного… Халка?! Локи вскакивает, ошарашенно разглядывая зелёного «друга» с планеты Земля. Ещё живы воспоминания о том, как громила поднял его в воздух, будто тряпку, колошматя им о все поверхности. Но беспокоило другое, Локи уже и впрямь сомневался в ясности ума. На Сакааре творились удивительные и абсурдные вещи, до того абсурдные, что вызывали неконтролируемую панику. А что, если этого мира и вовсе нет? — Надо валить с этой планеты, — бормочет Локи, разворачиваясь и спеша к выходу, однако на его пути будто из ниоткуда возникает Грандмастер, обманчиво вежливо улыбаясь, пригвождая холодным взглядом к полу. — Куда ты спешишь, мой сладкий? Бой ещё даже не начался. Локи нервно улыбается, чувствуя, что даже маска лжи уже не помогает. Он покорно следует за правителем Сакаара, осторожно опускаясь на диван, будто бы он усеян сотнями игл. Пути назад нет. Тор труп. Локи в западне… Громовержец кричит что-то о друге с работы, и трикстер чувствует себя до жути глупо, краснея за тупость своего брата и замечая, как Грандмастер, приподняв брови, выжидающе смотрит на него. Будто бы Локи ответственен за поступки этого идиота? Однако Лафейсону приходится наивно пожать плечами, обезоруживающе улыбнуться, покрутив пальцем у виска. Поможет ли? На момент боя гроссмейстер утрачивает к Локи всякий интерес, что того нисколько не огорчает. Незаметно удалиться все равно не получится, зато хоть он не чувствует себя, как в клетке, под внимательным взглядом его глаз. Время от времени трикстер кидает на него внимательные взгляды, пытаясь разгадать его настроение. Но Грандмастер сильно раззадорен битвой, что Локи очень даже на руку. Он расслабляется, наблюдая за боевым танцем брата и Халка. Все это приносит ему мало удовольствия, но когда зелёный громила от души бьёт Тора, Локи мстительно вскакивает. Может, хоть это промоет Одинсону мозги? И лишь заметив подозрительный взгляд гроссмейстера, Лафейсон нервно смеётся, опускаясь обратно. — Мой любимый вид спорта, — поясняет он. Что-то в прародителе до дрожи его пугает, пробуждая инстинкт самосохранения. Но что именно Локи так понять и не может. Вопреки всем ожиданиям Лафейсона, Тор выигрывает, однако покинуть Сакаар ему так и не суждено, потому что победа заканчивается тем, что его безжалостно вырубают шокером, и Локи хмурится, понимая, что честности в этом мире ждать не приходится. Грандмастер задумчив, но, кажется, доволен. Он поднимается с дивана, смотрит на зелёноглазого с пару секунд, вызывая толпы мурашек у Локи, и жестом приказывает ему подняться. Трикстер встаёт, внимательно и настороженно следя за малейшим движением и изменением во взгляде прародителя, но тот расслабленно смеётся. — Следуй за мной. Не подчиниться Локи не может, поэтому он вопреки всем желаниям убраться отсюда подальше, следует за Грандмастером по лабиринтам коридоров высокого здания, служившего в Сакааре дворцом. Здесь все было не так как в Асгарде. Абсолютно все. Мастер игр жестом отзывает Топаз, и та, обернувшись и смерив взглядом Лафейсона, удаляется. Локи не по себе, он вскидывает подбородок, стараясь выглядеть уверенней и безмятежнее, однако, видимо, получается не очень. — Ты напряжен, моё золотце. Желаешь выпить? — Грандмастер оборачивается, кидая на трикстера хитрый взгляд, но Локи вместо ответа, нервно спрашивает: — Куда мы идём? — Скоро узнаешь. Твой брат оказался не так уж и плох. Видимо, теперь в моей коллекции будет не только могучий Халк. — И Вы не отпустите его? — спрашивает Лафейсон, прекрасно зная ответ. Грандмастер останавливается перед высокими мощными дверьми и легко толкает их, открывая. — Разумеется нет, — он делает приглашающий жест, ожидая, пока Локи зайдет, и захлопывает двери, слыша, как гость его планеты нервно выдыхает. О, ему определенно нравится эта игра. Они в самой богатой комнате Сакаара, в покоях прародителя, по величию и площади превосходящие даже покои всеотца. Локи очарован золотым блеском кровати, мягкостью огромных кресел и дивана, а также многочисленных ковров, в хаотичном порядке устилающих пол. На всю стену тянется окно, открывая вид чуть ли не на весь Сакаар. Комната находится очень высоко, и у Локи даже перехватывает дыхание. Однако от обилия цветов рябит в глазах, пышность и величие — так предсказуемо… Пока бог обмана любуется пышностью хором, гроссмейстер приносит ему очередной стакан алкоголя, и Локи, позабыв об опасности, залпом осушает стакан. Неспроста все это. — Как тебе вид? — Мастер игр горделиво показывает на окно, наблюдая за реакцией гостя. Локи неопределенно кивает и, заметив, что от него ждут ответа, спешно кланяется. — Очарователен. — И всего лишь? — Грандмастер разочарован, и Локи спешит исправиться. — Он прелестен. В Асгарде такого не увидишь, весь Сакаар как на ладони, — в подтверждение словам, Лафейсон подходит к самому окну, завороженно разглядывая необъятные просторы. И впрямь прелестный вид. Грандмастер не подкрадывается, но подходит очень тихо. Локи только чувствует его дыхание за своей спиной и ждёт. Покорно ждёт следующего вопроса или приказа. — Согласен. Вид прелестен. Прародитель резко разворачивает к себе трикстера, ловя в его глазах отголосок удивления и опаски. Ох, эта игрушка пока для него самая желанная. — Как и ты, — губы гроссмейстера изгибаются в хитрой улыбке, и сердце Локи панически сжимается. Непрозрачный намек, все слишком открыто и понятно. Локи подчиняется, когда его губ касаются чужие. На удивление горячие и мягкие, требовательно раздвигают холодные, сухие губы бога хитрости и обмана, тут же захватывая в плен язык. Грандмастер собственнически прижимает к себе трикстера, понимая, что он ничего не сможет сказать ему в знак протеста. И это так пьянит, ведь мастер игр каждый клеточкой тела чувствует страх и тревогу приближенного. Локи ничего не остаётся, как обвить руками шею прародителя, угождая правителю Сакаара. Зеленоглазый молчит, когда прародитель разрывает поцелуй, довольно жмурится и, схватив трикстера за руку, ведёт к кровати. Молчит и тогда, когда Грандмастер легко толкает его в плечо, заставляя сесть на красные шелковые простыни. Молчит и опускает взгляд, чувствуя как последние остатки гордости разбиваются на осколки. Но мастеру мало, он требовательно поднимает подбородок Локи пальцами, заставляя заглянуть в глаза и усмехается, любуясь абсентовой бурей. Бог хитрости покорен, и это до безумия возбуждает, но хочется другого. Хочется неповиновения, чтобы в полной степени оправдать будущую экзекуцию. Грандмастер надавливает на плечи Локи, заставляя опуститься его на колени и отмечает, как испуганно расширяются его глаза. — Сакаару повезло, что ты попал сюда, Локи. Трикстер хмурится, думая о том, что едва ли, и с паникой наблюдает за тем, как гроссмейстер расправляется со своими штанами. Ситуация выходит из-под контроля. — Я… — начинает Локи и не знает, что сказать. Грандмастер смеётся, спуская штаны и ухмыляется, наблюдая за реакцией приближенного. Эта игра так будоражит, что прародитель давно возбуждён и теперь властно хватает Лафейсон за волосы, приближая к своему члену. — Постойте, Грандмастер, я… — Ты? Ты что? — Мастер игр выжидающе смотрит на трикстера сверху вниз, ожидая ответа, но прекрасно знает, что он не последует. Если зеленоглазый прямо откажет ему, то это повлечет за собой не мало плачевных обстоятельств, а Локи этого ведь ой как не хочет. — Почему так внезапно? — зачем-то спрашивает Лафейсон, понимая, что это никак не облегчит его участи. — Я так хочу, — повелительно отвечает прародитель, толкаясь головкой в рот Локи. Бог обмана упирается руками в ноги Грандмастера, но пальцы, сжимающие его волосы, не дают отстраниться. Повелитель Сакаара видит его сопротивление, но его это волнует едва ли больше, чем судьба очередного гладиатора. Локи закрывает глаза, сдаваясь и чувствуя, как пальцы на волосах сжимаются крепче, насаживая трикстера глубже. Он чуть ли не задыхается, но расслабляется, понимая, что его сопротивление сделает только хуже, и позволяет Грандмастеру самому задавать темп. И мастер игр беззастенчиво этим пользуется, терзает его рот, как ему вздумается, иногда комментируя вслух и отдавая приказы: — Оближи его, — когда же Локи не слушается, Гроссмейстер настойчивее сжимает локоны, притворно ласково повторяя. — Ну, же. Оближи его, Локи… Подняв гневный взгляд, трикстер подчиняется, облизывая член Грандмастер по всей длине и ловя тихие довольные стоны. Прародитель слишком резко поднимает Лафейсона за локоны, и тот шипит, чувствуя не слишком приятное ощущение на корнях волос. Однако, что уж совсем не хочется признавать — так это собственное возбуждение. Локи нравится грубость и подчинение. Никто и никогда не позволял себе с ним такого. Тор лелеял и хранил, как хрустальную вазу, боясь сделать больно, потакал всем капризам, когда Локи нужно было совсем другое. Однако выводить Грандмастера из себя, зеленоглазому и не приходится. Он сам кидает его на кровать, выуживая из-под высокой кровати наручники и властно рассматривая жертву. И Локи, как бы ни хотел, уже ничего поделать не сможет. Все, что ему остаётся — это позволить прародителю укрепить его руки в наручниках у изголовья кровати. На миг мастер игр отрывается от тела Локи, возвышаясь над ним и рассматривая вид. Неплохо. Совсем неплохо… Но мало, ничтожно мало. Движения правителя Сакаара — жадные и нетерпеливые. Он не старается аккуратно снять с Лафейсона одежду, а торопливо рвет, целуя и кусая открывающиеся участки тела. Локи жмурится, непроизвольно выгибаясь навстречу. Постепенно он и сам смиряется с игрой, отдаваясь во власть капризного тирана мира хаоса. Грандмастер доволен, видя его готовность, желание и покорность. Но то ли ещё будет… Локи обнажен и возбуждён, и это чудесный вид, готовый посоперничать с панорамой города. Прародитель властно сгибает ноги трикстера в коленях, разводя их в стороны и замечая, как бог обмана горделиво вскидывает подбородок, как поступает каждый раз, чувствуя себя неуверенно и настороженно. Как догадливо… Грандмастер тянется за чем-то в тумбочке, и Локи пытается заглянуть в нее, сгорая от любопытства, однако ему удается разглядеть лишь содержимое в руках правителя Сакаара. Небольшой флакончик из разноцветного стекла, наполненный жидкостью. Гроссмейстер сжимает пальцами подбородок Лафейсона, заставляя смотреть ему в глаза, и выливает содержимое себе на пальцы. Хитрая улыбка на губах прародителя, и Локи шипит, пытаясь свести ноги, что ему сделать категорически не дают, располагаясь меж разведенных бедер. Ощущения вряд ли из приятных, и трикстер закатывает взгляд, отмечая то, что глаза Грандмастера блестят от восторга. Чертов садист. Привыкнуть к двум пальцам ему не дают, сразу же вводя третий и начиная ритмично двигать ими внутри. Локи содрогается и явно не от боли, что это по сравнению с пытками читаури? Но мастер игр опытен в любовных утехах и умеет приносить удовольствие. Как бог обмана не старается сдержать тихое поскуливание у него не получается. Локи ёрзает, сам резко насаживается на пальцы, отмечая свое стремление к лёгкой боли и улыбается, получая наслаждение. И как бы странно это не звучало, но Локи чувствует власть. Власть над Грандмастером прямо сейчас. Ведь прародитель делает то, что хочет он, подстраивается под его ритм, следя за тем, как извивается трикстер глазами, наполненными желанием. Однако совсем скоро Лафейсон лишается власти, чувствуя, как пальцы покидают его, и гроссмейстер достает очередную игрушку из-под кровати. Подумать о том, что у него кажется там склад, Локи не успевает. Не маленький фаллос входит в него слишком резко, и трикстер задыхается, бессильно сжимая руки в наручниках. Ни оттолкнуть, ни вытащить инородный предмет из себя. Только взвыть и закусить губу, замечая, как ухмыляется Грандмастер. Безжалостно и беззастенчиво он с ним играет. И не только с телом, но и с его нервами. И бог обмана и хитрости позволяет. Правитель Сакаара мало волнуется о том, привык ли Локи к новой игрушке или нет, поэтому он ритмично двигает фаллосом, поглаживая тело асгардца и отмечая, что сделал правильный выбор. Локи чувствителен, Локи великолепен и красив, а ещё Локи хорошо врёт, и это забавляет. Пресмыкается, хотя ненавидит это. Юлит, хоть и презирает. Льстит, хоть так и не считает. Выживает, как может. Но самое главное подчиняется, когда надо и… Когда сам того хочет. Грандмастер чем-то щелкает, и Локи задыхается криком, чувствуя, как фаллос внутри него дрожит и вибрирует. И это уже немного слишком для его обостренных нервов. Его тело неконтролируемо выгибается, мастер игр довольно целует его, гладит и наблюдает за тем, как Локи сходит с ума от прошивающего его наслаждения. Но так не интересно. Секунда, и Лафейсон чувствует пустоту внутри себя, недовольно мычит, опускаясь на кровать, и открывает глаза, мало что понимая. Грандмастер смеётся, возвышается над ним, приподнимает его бедра и приставляет головку своего члена ко входу в тело бога. Это уже не игрушки — это совсем другое. Локи замирает, наблюдая за повелителем сквозь приоткрытые ресницы. Он ждёт от него боли и одновременно крышесного удовольствия. И когда это все сливается в одно, трикстер кричит, пытаясь освободить руки. Но он не так уж силен, чтобы разорвать металл, поэтому наручники только врезаются в нежную кожу, царапая и причиняя боль. Локи закатывает глаза и обхватывает Грандмастера ногами, чувствуя страстные поцелуи повелителя Сакаара на своем теле. Тот срывается на бешеный ритм, не желая больше играть с Локи, страстно целует Лафейсона, хватая его за шею и фиксируя. И от такой смеси страсти и грубости в который раз сносит крышу. Прародителю сейчас ничего не мешает сжать горло чуть сильнее, прерывая жизнь в теле бога, однако это последнее, что волнует Локи. Гораздо важнее сейчас движения члена Грандмастера в его теле, его жаркий язык, сплетающийся с его в диком танце. Хочется кончить, и трикстер трётся головкой о живот прародителя, понимая, что это ничтожно мало. Мастер игр предупреждающе сжимает его горло сильнее, и Локи сходит с ума от этого безграничного контроля над собой. Впервые в жизни он безраздельно в чьей-то власти добровольно. Позволяет делать все, что взбредёт в голову какому-то капризному безумцу. Их секс не похож ни на что, что когда-либо происходило в жизни Локи. Это не проявление любви, но и не пустой лишенный эмоций секс. Это какое-то безумие и обоюдное помешательство, безграничная страсть, неконтролируемая, но желанная. Тор любил и погружал в медленное нежное наслаждение, которого всегда было мало. Грандмастер подчинял, творил то, что хотел, причиняя боль и крышесное удовольствие. — О, Локи-Локи, сладость моя, — жаркий шепот, опаливший ухо, заставляет Лафейсона выгнуться, запрокинуть голову и почувствовать на своей шее болезненный укус. Прародитель резко сжимает член Локи, и тот взвывает, мгновенно кончая и обмякая в жадных руках правителя Сакаара, который столь же стремительно следует за трикстером в пучину оргазма. Грандмастер устало опускается на кровать, довольно улыбаясь и переводя дыхание. Ленивым движением он проводит по наручниками Локи, и те, запищав, высвобождают руки бога хитрости из своего плена. Лафейсон обессиленно прижимает их к себе, чувствуя лёгкое саднящее жжение на запястьях, однако совсем скоро он забывает и об этом, когда рука Грандмастера повелительно притягивает его к себе. Локи устало закрывает глаза, не способный уже ни на что. В голове ни одной мысли. Ни о побеге, ни о захвате престола, ни о брате, ни о чем. — Я хочу, чтобы ты остался здесь, — говорит Грандмастер тоном, не терпящим возражений. Локи молчит и ничего не обещает. Хотя врать и юлить его самое любимое занятие. Этот мир слишком пугает его, но и слишком манит, будто самый желанный в мире артефакт. Рука на спине трикстера опасно сжимается, и он слабо улыбается. — Хорошо, Грандмастер.