Нас только двое

Один клик мышкой. «Письмо отправлено». Это называется прогресс. С минуту я еще смотрела на экран, и не могла поверить, что снова повторила эту ошибку. В который раз? Пятый? Десятый? Больше… За последний год в папке «Входящие» поселилось двадцать писем, в папке «Отправленные»… В общем, очень много. А мне не стыдно! Совершенно! Легко убедить в этом окружающих, но вот себя… Эта переписка вообще не должна была начаться. Однако случилось так, что каждый день теперь начинался с проверки электронной почты. Каждое утро я мечтала о том, что в очередном распакованном файле обнаружится приглашение, но этого так и не происходило. Нервы успокаивались сигаретами, мысли выплескивались на бумагу, а сердце… Его утихомирить не получалось. Оно рвалось туда, где меня не ждали. Входящий видеозвонок стал неожиданностью. Судорожно затушив сигарету, я посмотрела на никнейм. Странно… Что-то новенькое… Пожав плечами, ответила и замерла от удивления. - Привет, - его тихий голос звучал слегка приглушенно из-за помех, создаваемых то ли расстоянием, то ли непрерывным ливнем за окном. Не знаю, да и не важно все это, когда мужчина смотрел на меня, а я от волнения даже поздороваться не могла. Уголки его губ чуть дернулись, а потом неуверенно поползли вверх, и он рассмеялся. Качая головой, пытался успокоиться, но выходило плохо. - И что смешного? – чуть ли не прорычала я, хотя сама готова была взорваться от хохота, рвущегося наружу. Нельзя же так заразительно улыбаться и хрипло посмеиваться… Правда вот, понимала, что ему можно. Все можно. - Ты удивлена, - как-то слишком просто ответил он и посмотрел мне прямо в глаза. Нет, на самом деле взгляд был устремлен в веб-камеру лэптопа, но я не заострила на этом внимание. Зачем? - Ты не ответил на последнее письмо, - я почти шептала, не узнавая собственный дрожащий голос. Только бы не разрыдаться! Не хватало показать, как сильно я соскучилась по тому голосу, который раньше будил меня каждое солнечное утро. - Приезжай, - мне показалось, что я ослышалась, поэтому попросила повторить, но мужчина снова озвучил то же, что и секунду назад. Не раздумывая о том, что конкретно делала, я скидывала вещи в рюкзак, лихорадочно носясь по комнате. Главное – паспорт и кредитки, остальное было сильно затуманенным, и в подсознании лишь успела промелькнуть мысль о зубной щетке. Что за чушь? Почему именно о ней? На переговоры с внутренним голосом ушло долгих две минуты, и я вспомнила, что он терпеть не может несвежего дыхания, хотя сам иногда лез целоваться с утра пораньше. Не стоило об этом думать. Я зависла еще минут на десять, которых хватило на то, чтобы припомнить даже вкус и мягкость губ, и я блаженно прикрыла глаза. Дурацкая фантазия! И откуда только у меня такое хорошее воображение? Через тридцать минут уже расплатилась с таксистом и практически вбежала в здание аэропорта. За пять минут пробежки я успела осознать очень многое… Во-первых, мне категорически не стоит бегать по лужам и грязи. Упав в третий раз, я осознала это окончательно и бесповоротно. Еще и любимые резиновые сапоги испортила… Во-вторых, мне и в помещении лучше не разгоняться до скорости, превышающей шаг нормального среднестатистического человека. Растянувшись на полу, хорошо хоть конец очереди оказался перед носом, я поняла это так отчетливо, что решила купить для себя защиту. Желательно бы на все тело, так как мне не хотелось повредить ни одного жизненно-важного органа. В-третьих, я веду себя, как хорошо выдрессированная собачка. Выкладывая на стойку всю необходимую для полета в другую страну документацию, я напоминала себе добермана, который принес хозяину не только свежую газету, но еще и тапочки захватил по дороге. В ожидании рейса я решила, что самым безопасным для меня, да и для всех, кто находится рядом, будет тихонько посидеть в зале и послушать музыку. Хорошо, что плеер всегда со мной. Одна из вещей, которую я никогда и ни при каких обстоятельствах дома не оставлю. Музыка постепенно успокаивала и расслабляла, но стоило мне увидеть, как на табло загорелся номер моего рейса, и я начала реагировать на стоящих передо мной на регистрацию людей, как такса на грызуна – мелко тряслась и чуть ли не выла… Опять сравнение с собаками. Наверное, со стороны все так всегда и выглядит. Стоит мне услышать просьбу приехать, позвонить, да хоть в окно выпрыгнуть, как я тут же кидаюсь выполнять команду, будто хорошо обученный и давно прирученный питомец. И совсем не важно, на каком расстоянии друг от друга мы находимся. Ведь бывает так, что тело находится в одном месте, а сердце в другом? Я точно знаю, что бывает. Мне иногда кажется, что у меня и мозги лежат в каком-нибудь медицинском кабинете, в баночке с формалином. Словно остались только инстинкты… Железную птицу потряхивало, но я старательно делала вид, что меня это мало заботит. Перед рейсом я успела отправить сообщение о том, что прилетаю. Не встретит… Никогда не встречал. Я просто ехала домой и открывала дверь своим ключом, который лежит во внутреннем кармане синей спортивной куртки, которая мирно висит на плечиках вешалки в шкафу, дома… Гениально! Я просто изумительна! Внутренний голос выкрикивал такие непотребные ругательства, что хотелось заткнуть уши! Вдруг, кто из сидящих рядом услышал бы? Мало ли… Мимо постоянно вышагивали стюардессы. Возникал вопрос – их штампуют на фабриках или клонируют? Понятно, конечно, что не овцы, хотя некоторые откровенно нарываются на сравнение с парнокопытными, но все-таки… Довольно странно видеть практически одинаковых девушек в идентичной форме. И с этими приклеенными улыбками, которые будто говорят вам: «Отвалите! Не зовите меня! Я вам в чай плюну!». Кроме меня этого никто, похоже, не замечал, подзывая стюардесс по малейшему возникающему вопросу. В шумное и душное здание аэропорта на другом конце света я буквально ввалилась. В прямом смысле! Мирно вытянулась на мраморном полу, придавив собой рюкзак с вещами и подняв вверх руку с зажатым в ней ноутбуком в чехле. Как же мне не хотелось вставать… Кто-то подхватил меня и начал оттряхивать, а гудящая голова умоляла о том, чтобы мое тело, затекшее после многочасового перелета, вернули в горизонтальное положение. Медленно подняла взгляд и испуганно выдохнула. Хотелось попросить кого-нибудь ущипнуть меня. Судя по тому, что через пару мгновений я ощутила секундную боль где-то в районе запястья, я эту просьбу озвучила. - Ты чего? – потерла руку, при этом не сводя взгляд со своего спасителя, по совместительству являющегося самой большой болью в моей жизни. - Сама попросила, - он непринужденно пожал плечами и вывел меня из переполненного здания в жаркую ночь. Ощущение неправильности происходящего… Нет, не совсем так. Сказочности, нереальности… Оно меня не отпускало. В каком таком мире случилось, что теперь я шла рядом с ним, не обращая внимания на перешептывания толпы, и держала его за руку, а он, словно не замечая вокруг ничего, просто продвигался вперед, к стоянке, на которой красовалась новенькая спортивная машина? Хотелось найти того, кто так хорошенько ему врезал, что выбил из него страхи, мешавшие раньше. Я бы этому благодетелю цветов подарила и книгу посвятила. Почти незаметно осмотревшись по сторонам, он разрушил мои надежды на то, что все поменялось. Хотя, чего я хотела? От привычки, которая годами бережно холилась и лелеялась, не так-то просто избавиться. Он бесцеремонно отобрал у меня вещи, убирая их в машину, а потом снова заставил поверить в то, что мы еще не потеряны друг для друга. Прижатой к автомобилю на парковке одного из самых крупных аэровокзалов я оказалась раньше, чем успела сообразить, что вообще творится. Одного прикосновения длинных пальцев к губам хватило, чтобы не начинать задавать вопросы сразу же. Мужчина наклонился, взял мое лицо в плен таких знакомых и теплых ладоней и утянул в бережное, словно первое наше соединение губ. Чувствовать что-то знакомое, надежное, окутывающее лаской, но при этом понимать, что именно сейчас все дополняется обещанием – это все равно, что нырнуть в омут, сплошь усеянный тиной, с головой. И я нырнула. Поверила. Утонула и растворилась. В салоне было уютно и пахло его любимым одеколоном. Я тут же начала жадно вдыхать запах, словно окружающий меня со всех сторон, а он лишь тихо хмыкнул, устраиваясь на водительском месте. - Чего? – я надула губы, как всегда делала, если не понимала причин его веселья. На остальных было как-то сразу плевать, а вот его шутки, порой остававшиеся для меня непонятыми, бесили до состояния злобного грызуна. Хомячка, то есть. - Ты мне сейчас овчарку напомнила, - он улыбнулся, а я тут же рассмеялась, мысленно поставив галочку напротив еще одной породы собак, сравнением с которой я удостоилась чести. - Что? – он в точности скопировал мое выражение лица, заставив протянуть руку и дотронуться самыми кончиками пальцев до его губ. Коснувшись губами моей ладони, мужчина покачал головой и повез нас домой. За всю дорогу мы не проронили ни слова, но неловкости или ощущения напряженности не было. Все правильно. Не решилась бы сказать - прекрасно, потому как в идеале из динамиков должна литься приятная мелодия, а автомобиль должен ехать по дороге в закат. Внутренний голос тут же усмехнулся, напоминая о последней мелодраме, которую я благополучно проспала до самой концовки. Утро наступило как-то слишком быстро, не дав насладиться прохладными простынями в гостевой спальне. Зачем нужны были такие хитрости, как отдельные комнаты, я никогда не понимала. Все равно мы засыпали и просыпались вместе. Только не в то утро. Сев в кровати, я несколько раз моргнула, привыкая к яркому солнечному свету, который в этой части планеты, казалось, никогда не затухал. Проведя ладонью по чуть примятым простыням рядом, сразу же поняла, что он ушел совсем недавно. Синий шелк все еще хранил тепло его тела. Выбор постельного белья для этой комнаты какое-то время был загадкой. Немного пошло, согласна, однако жаркими летними ночами это спасало от духоты и горячего воздуха, словно застоявшегося и с трудом проникавшего в легкие, чтобы насытить их необходимой дозой кислорода. А вот цвет… Извечно темные тона. И ведь стоило когда-то обронить, что мне безумно нравится, как он смотрится на чем-то подобном. Мужчина тогда лишь тихо посмеялся, только вот оттенки светлее не стали. Наоборот, они словно были гуще и насыщеннее с каждым моим приездом. На веранду, расположенную на заднем дворе и окруженную высокой живой изгородью, дабы любопытные соседи не делали вид, что стригут газон, а сами собирали сплетни, я выскользнула в его футболке, едва прикрывавшей некоторые выпуклости моего тела. - Не спится? – он слегка повернул голову, окинув оценивающим взглядом, и улыбнулся. Вдоль позвоночника тут же прошелся мощный разряд, какой я могла чувствовать не только в непосредственной близости от этого соблазнительного субъекта мужского пола. Мне и одного голоса в телефонной трубке порой хватало, чтобы тут же нестись в душ и включать холодную воду. - Жарко, - я пожала плечами и уселась в плетеное кресло напротив, поджимая под себя ноги по-турецки и протягивая руку за чашкой с недопитым кофе. Его кофе. Пальцы тут же оказались в плену его ладони, а меня саму переместили на колени. Не задумываясь о том, как он оценит этот жест, я уткнулась носом в его шею, вдыхая аромат солнца и сигарет. Он не любил такие нежности с утра. Обычно мне доставался легкий поцелуй в щечку, пожелание хорошо провести день и возможность наблюдать за тем, как мужчина быстро садится в машину и уезжает по делам. Его ладонь медленно скользнула от плеч до поясницы, а я тут же оказалась прижатой к крепкому телу, не имея возможности, да и желания, чего уж скрывать, вырваться. И снова чувствовалось обещание. Снова в воздухе едва заметно прошелестело переменами. - Я скучал, - легкий поцелуй за ухом и точное копирование моих действий, только он еще повел носом вдоль шеи, заставляя сердце пропускать удары, а дыхание застревать где-то в горле. Такая казалось бы обыденная фраза после разлуки протяженностью в три месяца. Только не для нас. Точнее, не для него. Все было просто: он звонит – я приезжаю, он пишет – я тут же оказываюсь рядом. Никаких нежностей, если не считать того, что происходило по ночам и изредка по утрам. В общем, сводилось к тому, что он говорит, что делать, а я лишь выполняю. А теперь? Видимо, в моем взгляде, направленном на него, отчетливо просматривались все сомнения, страхи и недоверие, потому что мужчина тут же начал говорить. Быстро, сбивчиво, проглатывая слова. - Не пойми неправильно. Я действительно считал, что нас ничего особенного не связывает. Боялся снова ошибиться, споткнуться, потеряться, - тихий вздох и прикрытые глаза. Сразу понятно, что долго готовился. – А потом осенило. Понимаешь, как по голове треснуло? Не могу без тебя. Нет… Не так… Не хочу без тебя. Просто не знаю, что делать, когда остаюсь один. Будто живу в параллельном мире. В том, в котором тебя совсем нет. Я нахмурилась и помотала головой. Кажется, даже попыталась встать, но кто бы мне еще позволил это сделать. Было…страшно. Я точно знала, что, если поверю ему окончательно и стопроцентно, потом будет в разы больнее, чем при каждом расставании, хотя, если подумать, человеческое сердце столько не выдержит. Только вот, кто может знать, сколько способен вынести человек страданий? - Я не могу… Если я тебе поверю, доверюсь сейчас, что со мной будет потом? – пристально посмотрела в глаза цвета весенней грозы с оттенками надвигающейся бури на горизонте. – Твое окружение, статус… Договорить мне не дали, точно зная, чем все это может закончиться. Не первый раз мы поднимали эту тему. Не первый раз я пыталась доказать, что многое преодолимо, стоит захотеть. Не первый раз все доходило до точки тишины, за которой были молчаливые обиды. Впервые именно он заговорил о наших отношениях. Впервые он что-то пытался объяснить мне, а не наоборот. Впервые все могло закончиться так, как того хотелось. Причем, судя по всему, не только мне… Поцелуй вышел тягучим и сладким, словно мед, перерастая в тихую, неприкрытую уже ничем напускным нежность и осторожность. Мы не боролись, не пытались взять верх, не ощущали необходимости владеть ситуацией целиком и полностью. Просто наслаждаться можно и тогда, когда все, если посмотреть на это со стороны, идет к логическому завершению. Для нас, как выяснилось, это только начало. - Забудь обо всей мишуре, о шуме, который творится вокруг, - он отстранился и легко сжал мою ладонь в своих руках, прикладывая ее к крепкой груди, к тому месту, где отчетливо ощущалось биение сердца. - Вот, что важно. Чувствуешь? Оно ведь бьется быстрее, - мужчина медленно, словно не хотел спугнуть, прижал свою широкую ладонь туда, где ощущался бешеный стук. - И твое... Здесь, в наших сердцах, нас только двое. Остальное пусть остается вне нашей жизни. И я поверила. Тому обещанию, что так долго витало вокруг, и тем переменам, что несли постоянное присутствие в моей жизни запаха солнца и сигарет и сияния глаз, так похожих на все оттенки грозы.