***
— Ну, чувство, конечно, не из самых приятных… — вопрос Генджиро заставил Ешитаке задуматься, он так часто за свою жизнь бывал в самых разных тюрьмах, но только сейчас рассказывает об этом кому-то, что было в новинку, — При побеге, то есть в ночной караул, был огромный риск попасться, а за это в каждой из тюрем свое наказание, это уж зависело от пристрастий здешней шишки. Повредивший ногу был рад разговорчивости Короля Побегов. До этого момента им никогда не удавалось поговорить друг с другом о… друг друге. Ешитаке отметил то, как там жутко кормили. После молчаливого прощания со стражей приходилось тут же направляться в соседнее селение, дабы насытиться спокойно. — И так каждый раз, не поверишь! Бывало, соседи попадались не самые приятные… Танигаки, будто опьяненный в хватке Шираиши, преспокойно и медленно шагал, смотря прямо в глаза ведущему монолог, в то время как глаза рассказчика метались то по дороге перед ними, то изредка попадали на части тела слушателя. Раздался еще один смешок. Шираиши остановился и вопросительно посмотрел на источник звука. — Будь здоров?.. — довольно высоко приподняв правую дробь, сказал он. На его фразу Танигаки выдал чуть менее, но все равно вопросительное выражение лица. — Я не чихал, Ешитаке. Повисла абсолютная тишина, словно время остановилось. Шираиши не был готов услышать свое имя из чужих уст. Оба вдруг почувствовали необычное неудобство от близости их тел. С этим нужно было разобраться, и, желательно, побыстрее. — Давай передохнем, — развеял молчание матаги.***
Холодало. Окружение в глазах начинало уверенно затухать. Танигаки накидал под собой небольших веток с листьями, присел и взялся за прочистку винтовки. Так уж вышло, что, когда он упал, она забилась снегом. Времени на это, к сожалению, тогда не было. — Как нога? — разжигая костер, поинтересовался Шираиши. Генджиро не ответил. Он сильно устал за прошедший день, больше всего ему хотелось побыстрее закончить с винтовкой и лечь с закрытыми глазами, уже без разницы, что под открытым небом. Когда он перевел взгляд на Ешитаке, тот выглядел очень обреченно. — Слушай… Мне жаль, что так получилось. Нам правда следовало дождаться, когда они вернутся, — начал извиняться Шираиши, уставившись на зарождающийся огонь. Танигаки не видел в сложившейся ситуации его вины. Наоборот, он уже долго чувствует вину сам, заставив Шираиши почти что нести его на себе продолжительное время. — Что есть, то есть, тебе не за что извиняться, — заулыбался матаги, продолжая протирать оружие, — уверен, ребята сами нас найдут уже к утру. Его слова Ешитаке успокоили, но вид у собеседника с такой гримасой и винтовкой был скорее ненамеренно устрашающий. Благо, это быстро закончилось. Танигаки заметил, что Короля Побегов не могло оставить в покое его воинское снаряжение. Отложив тряпку и винтовку в сторону, он поднес руки к разыгравшемуся пламени. — В детстве отец запрещал мне брать в руки огнестрельное оружие, — начал рассказ неожиданно для Ешитаке Генджиро, — тогда я был пока что единственным ребенком в семье, поэтому чаще всего я помогал матери с домашними делами или с урожаем. Танигаки поднял взгляд на честного слушателя. В его темно-коричневых глазах Шираиши увидел плавно танцующие огненные огоньки, подчеркивающие неземную красоту радужки матаги. — Все мое детство отец был на службе, впрочем… Как и большинство отцов в то время, — Генджиро, кажется, на момент ушел в свои мысли, но затем продолжил, — изредка, около раза в месяц, по ночам, когда была полная луна, мне удавалось незаметно для матери выбраться со старой дедушкиной винтовкой из дома. Тренироваться приходилось далеко от людей, в полях, до самого рассвета. — Именно поэтому ты так хорошо стреляешь? — Вполне возможно. Шираиши, почувствовав себя намного легче, позволил себе сесть поудобнее, обняв колени, тем самым закрывая половину лица от собеседника. Танигаки тем временем тоже решил поменять позу, но проклятая нога напомнила о ноющем в ней месте молнией боли. Ешитаке даже подскочил на резкое движение и выкрик напротив, чуть ли не подпрыгнув несильно схватился за больную ногу. Генджиро отвлекся от боли, когда ощутил приятное движение теплых ладоней Шираиши. Он делал массаж. — А я в детстве упражнялся в более мирных занятиях… Танигаки испытал прилив тепла по всему телу, в том числе на лице. Если до этого ему было довольно холодно, то сейчас ему становилось невыносимо жарко. Ладони Короля Побегов будто плыли по коже, надавливали на нее, но так нежно… В следующее мгновение Шираиши находится в его объятиях. Генджиро изо всех сил старался сдержать нахлынувшие чувства, крепко закрыв глаза и прижавшись головой в плечо Шираиши. Ешитаке, находясь в потрясенном состоянии, едва мог двинуться. Танигаки нехотя отстранился, вытирая наступившие от эмоций слезы. Он, кажется, хотел что-то сказать, но смог, лишь опустив голову. — Прости. Мягкое касание, на сей раз прямо на щеке, заставило его поднять голову. Матаги смог увидеть в глазах Шираиши, что тот разделял его переживания. Рука Ешитаке медленно перемещалась вниз, по шее, ключице, остановившись напротив сердца. На его лице зародилась искренняя, самая добродушная, которую только мог вспомнить Танигаки, улыбка. — Тебе не за что извиняться, — воссоединив объятия, повторил недавно услышанные слова Шираиши. Во время сна никому из них не было холодно.***
Утром, просыпаясь из-за яркого свечения солнца, оба почувствовали на себе лишние руки. По обе стороны от них лежали Сугимото с Асирпой, тихо посапывая. Матаги с Королем Побегов переглянулись и одновременно, как можно тихо, но глубоко выдохнули. — В этот раз охотимся вместе, — сказал Танигаки вполголоса. — И чтобы каждому по порции, — кивнул пару раз Ешитаке.