Мемориум

«- …Из проверенных источников стало известно о самоубийстве Амикуса Кэрроу в маггловском мире. Утверждают, что он застрелился на прошлой неделе. Это правда? - К сожалению, это так. - Вы работаете в Мемориуме практически со дня основания корпорации, можете ответить: что именно произошло? Самоубийство бывшего Пожирателя смерти как-то связано с работой зелья? Уверен, многие наши слушатели желают узнать правду. - Нет никаких данных, подтверждающих влияние процедуры на психику человека. Мистер Кэрроу не смог устроиться в новом мире. Ушел с работы, увлекся алкоголем. Новые воспоминания не могут изменить характер и привычки человека, увы. Он рано или поздно кончил бы именно этим. - Значит, никаких сбоев в работе зелья не произошло? - Нет. Со стороны Наблюдателей тревожных сигналов не поступало. Готов успокоить слушателей – зелье не вызывает изменений в психике и не подталкивает к суициду. Это лишь совпадение. Все остальные Пожиратели смерти чувствуют себя нормально.» Из интервью с сотрудником Мемориума на Волшебном радио, 7 ноября 2001 года В этот раз, по крайней мере, «увидимся в субботу». Нателла улыбнулась, поднимаясь по ступенькам в комнату матери, чтобы убедиться – она в порядке, не переволновалась, что дочь задержалась, и спокойно спит. Почти полночь. …Когда Нателле было семнадцать, её впервые пригласил на свидание высокий брюнет с зелеными глазами. Отказываться было глупо, почти все в школе уже щеголяли подаренными безделушками, шептались в раздевалках о том, что испытываешь в первый раз. Похвастать было нечем. Мама утверждала, что приличные девушки в её возрасте не остаются с мальчиками наедине. Но то говорила мама. Подружки хихикали, пересказывая, как пылко забилось сердце, когда Он прикоснулся горячими губами. Эти слова заставляли краснеть. Становилось жутко стыдно не столько потому, что эти строки очень напоминают выдержки из неприличных романов, которые старая учительница временами отбирала у старшеклассниц, сколько потому, что она сама никогда подобного не испытывала. Приглашение Тревора она приняла. Он играл на скрипке. Лишь это выделяло его из толпы одноклассников. Тонкие, бледные, почти женские, пальцы, сжимающие струны и чуть подрагивающие в такт музыки, ей не нравились. Если не сказать больше – они отталкивали. От мысли, что этот странноватый мальчишка будет прикасаться к ней, бросало в ужас. Но поставить галочку напротив графы «Первый поцелуй» было необходимо. Другие на свидание не звали. Хотелось пойти на танцы с самоуверенным блондином, старостой, но он не приглашал. Презирал её и злился. А она? Сейчас уже и не вспомнить. Тревор повел её на школьный рождественский бал. Нателла танцевала прекрасно, да и он был неплох. После они гуляли по коридорам, и этот чудак рассказывал о музыке, о перспективах на будущее, а потом поцеловал… Пустота и очередной пробел в памяти. Такое чувство, что всё остальное уже не имело для неё значения. Она рассказала эту историю своему доктору, объяснила, что не помнит собственную реакцию на поцелуй, но ясного ответа так и не получила. Как можно помнить весь вечер от начала до конца, а потом забыть, что сказала мама, увидев горящие от стыда щеки, о чем они говорили со странным мальчиком, и почему их, с позволения сказать, отношения прервались так быстро? Почему в памяти всплыл этот момент, Нателла объяснить не могла. Просто тогда, с Тревором, и позже, встречаясь с будущим мужем, она не ощущала и трети того, что почувствовала сегодня с Корвусом. Или ощущала, да память заперла все чувства глубоко в подсознании. Волнение… …Он улыбался, а она стояла у своего столика, безвольно опустив руки, и не решалась подойти. Стояла, пока не почувствовала на себе взгляды посетителей, и официант, молодой парень лет шестнадцати, не поинтересовался, не требуется ли ей помощь доктора. Щеки порозовели, как у семнадцатилетней девчонки, и она шагнула к его столику. Полная чашка остывающего кофе. Кто-то сидел здесь пару минут назад, но ушел. Леблан встречался с другой? Она покраснела еще сильнее. Как неудобно вышло. - Как дела? – поинтересовался этот невозможный хам совершенно невозмутимым тоном. - Всё прекрасно, благодарю. Я не ожидала увидеть вас здесь… - А я вас ждал, - он улыбнулся изысканно и гордо, подозвал официанта и потребовал заменить кофе на травяной чай. Окружающие звуки постепенно удалялись на второй план, далеко, за рамки картины, на которой широкими мазками был написан осенний вечер. - И долго ждали? – она хотела спросить, с кем он сидел здесь, кому предназначалась небольшая белая кружечка гляссе, но промолчала, считая вопросы такого характера неуместными. Нателла многое считала неуместным – скандалы, склоки, требования, неучтивое отношение и сюсюканье с детьми. Личные вопросы незнакомцам тоже входили в категорию того, о чем не говорят никогда, ни при каких обстоятельствах. Леблана уже нельзя было называть просто незнакомцем, только в категорию друзей, пустовавшую уже много лет, он не вписывался ввиду дурного характера. - Да. Я ждал вас целую неделю. Но вы не приходили. Чашечка с красивым узором опустилась прямо перед ней на салфетку. Запахло мятой и лимонником. - Я пришла в первый раз ровно через неделю. Она помешала чай, любуясь вихрем из зеленоватых чаинок, опускающихся на дно, словно осенние листья. - Почему? Вопрос интересовал не только Леблана. Нателле и самой это казалось странным, но она поставила ультиматум своим мыслям и не собиралась сдаваться. - Если бы я пришла на следующий день вы решили бы, что получили то, к чему стремились. Что снова выиграли. Я хотела, чтобы вы хоть раз ощутили вкус проигрыша. - Но вы ведь пожалели об этом потом? Вы ждали меня через неделю, в среду. - Да, в среду. И была уверена, что вы придете. Многое бы пошло иначе. - Но я не пришел. Вторник был моим последним днем до принятия решения - не возвращаться сюда больше никогда. Тот самый день, когда мы встретились в школе, когда вы пролили чашечку чая на эту дурацкую шахматную скатерть. Кто-то хлопнул дверью. Музыка ветра зазвенела надрывно и тревожно. - Как вы могли так ошибиться? – она поправила прическу, закалывая выпавшую прядь шпилькой. Почему-то сейчас ей казалось, что эта прядь - абсолютно белая. Белая не оттого, что она с рождения и сколько себя помнит, была блондинкой. Вовсе нет. Она седая, ведь годы берут свое, песчинки в часах всё падают. Корвус покачал головой так, словно признал свою ошибку. - Но вы пришли сегодня. - Я пришел сегодня, - повторил он. - Последний шанс? – она подняла бровь. Глупо было забывать о существовании того, что иногда может спасти жизнь. Однажды её поверг в шок рассказ о путнике, заблудившемся в стеклянном лабиринте на неизвестной планете. Когда она читала эту книгу? Кажется, совсем недавно, когда учитель математики отобрал «дешевую фантастику» у одной девочки, скучающей от бесконечных уравнений. Нателла, конечно, ничего тогда не сказала. Так её учил директор: авторитет учителя нерушим. Но книгу втихомолку от всех прочла. Отправившись на поиски таинственных мест на чужих планетах, искатель приключений обнаружил странный лабиринт. Подробностей сейчас Нателла не помнила, но по какой-то причине герой там заблудился. Вроде всё просто – сквозь стекло виден его корабль, путь домой. Но на деле выбраться из граней небьющегося стекла невозможно. Он блуждал несколько дней, без еды, воды, пока не опустился обессилено на землю. Странник умер в полуметре от выхода, потеряв надежду и позабыв о последнем шансе. - Последний шанс, - повторил он её слова, словно эхо… Мама спокойно спала в комнате, укрывшись цветастым пледом. Нателла осторожно сняла с неё очки и расстегнула заколку, позволяя седым волосам рассыпаться по подушке. Тишину комнаты разрушил протяжный скрип. Примерно так скребется мышка в пустой коробке из-под обуви. Нателла обернулась, замечая сидящую на столе сову – белую, мохнатую, с желтыми, как луна, глазами. Сова? Её темные когти скребли деревянную поверхность. Почему-то это особенно не удивило. Вероятно, влетела в открытое окно. В лапках птица держала какой-то свиток. - Отдашь это мне? – прошептала Нателла. Сова лишь моргнула, хлопая крыльями. - Эй, отдай… - она подошла ближе. Длинные когти доверия не внушали, но гостья сидела очень тихо, рассматривая ее. Нателла протянула руку, и свернутое в трубочку письмо упало в её ладонь. Птица ухнула и выпорхнула прочь, поднимаясь в ночное небо. Грубая, пожелтевшая бумага, больше напоминающая пергамент, зеленая лента и печать. Письмо. Содержание было коротким, почерк незнакомым. «Внимание наблюдателям! Мисс Рой и мистер Леблан были замечены в кафе «Жан-Жак Руссо» на Коллет авеню, сегодня в 09:07 вечера. Просьба принять дополнительные меры согласно пункту 3.1 по предотвращению дальнейших контактов субъектов друг с другом. Центр внешнего контроля. Мемориум» Нателла побледнела, перечитывая строки повторно. Глупая шутка Леблана? Она поверила бы, будь он где-то рядом. Пропускать такое, кажется, не в его правилах Мама повернулась во сне, бормоча что-то себе под нос. Повинуясь внезапному импульсу, Нателла сжала в руках письмо и вышла в коридор. В душе нарастало беспокойство. Она направилась в гостиную, озираясь по сторонам, словно где-то за цветочным горшком или креслом может скрываться враг. В гостиной было темно. Присев на диванчик, Нателла попыталась успокоить стучащее где-то в горле сердце. Главное - не верить этим глупостям. Они не в шпионском детективе, она не убийца - просто человек, женщина, вероятно, не совсем психически здоровая. Пьет лекарство, что прописал доктор. Она выпила капли и сегодня. Может быть, препарат больше не помогает? Но галлюцинаций раньше не наблюдалось. Письмо жгло руку. Пальцы вспотели, а по запястьям вверх поднимались мелкие и неприятные мурашки. Кто-то следит за ними? Со стеклянного кофейного столика на неё смотрел ноутбук, из-за массивных старомодных штор выглядывали фонари, с тумбы щурил темный глаз телевизор, зеркало, примостившееся у двери, нахально поблескивало. Паранойя. Дорогая, это паранойя. Закрыв глаза, она посчитала до ста, стремясь расслабиться, как советовала обычно мисс Питтри. Письмо никуда не исчезло. Нателла пробежалась по строчкам взглядом снова. Содержание не изменилось. Что за игры? Кому предназначался свиток? Её маме? Но она понятия не имеет, кто такой Корвус, не знает, что они вообще знакомы. Она спала дома, никуда не выходила. Это безумие, полное безумие… Закрыв глаза руками, Нателла расслабила спину и глубоко вздохнула. А если она не сошла с ума, а кто-то и правда не желает, чтобы их встречи с Лебланом повторялись? Письмо принесла сова. В этом должно быть что-то необычное, но не это казалось самым важным. Мемориум. Что такое «Мемориум»? Ноутбук подмигнул зеленой лампочкой, экран зажегся, показывая стандартную заставку операционной системы. Интернет на вопрос не ответил. Несуществующая организация, несуществующее слово. Темнота забиралась под кожу, заставляя сердце биться быстрее. Нателла поднялась. Идея, которая пришла в голову, определенно, была не лучшей. Но действовать надо было срочно. На кухне она положила пергамент на поднос и вынула из шкафа зажигалку. Бумага горела долго, а чернила почему-то плавились. Если чего-то не понимаешь – проще вычеркнуть это. По крайней мере, письмо не дойдет до адресата, кем бы он ни был.

***

«Мам, ты знаешь, что я встречаюсь с одним мужчиной?» Банально. Непонятно. Ложь по своей сути. Разве они встречаются? «Мам, так вышло, что мне нравится один мужчина… Мы решили попробовать начать отношения» Долго. Вызывает только жалость. Похоже на информацию о сексе без обязательств. Да и когда они решили что-то начинать? «Нравится»… Нателла, тебе же не семнадцать лет! «Мам, ты знаешь, кто такой Корвус Леблан?» А что, если знает? Если это письмо адресовано ей? Глупость какая! Её мать просто не может быть шпионкой, наблюдателем. Господи ты боже мой, да они же не в фильме про Джеймса Бонда! Маме семьдесят лет. Нателла ходила по комнате, стараясь успокоиться. Она снова опаздывала на работу, а показаться на кухне была просто неспособна. Кажется, её выдавало всё – взгляд, руки, которые она не знала куда деть. Где прежние холодность и безразличие? Словно она скрывала государственную тайну. Нужно было разобраться, убедиться, что письмо не связано с её близкими. Это всё шутка. Может быть, тот учитель с работы мстит за излишнюю холодность? Ведь кафе рядом со школой. Её кто-то увидел в компании мужчины, понеслись слухи. - Элла! Ты опоздаешь, - мама сама поднялась в её комнату. – Дочка, в чем дело? - Мама… а совы носят почту? Та улыбнулась мягко и обыденно, развеяв все сомнения. - Дорогая… Что за сказки? Сказки. Так и есть.