Хотите загадку?

Хотите загадку? Я тот, кто выходит на улицу, когда все горожане в панике прячутся по домам. Я прихожу заранее туда, куда меня не приглашают. Я знаю наперед в точности, что случится, но не пытаюсь этому помешать. Я тот, кто ждет. Кто же я? Сегодня на удивление мерзкая погода. Даже по меркам Готэма. Дождь идет со вчерашнего дня, а холодный ветер пронизывает до костей. Я стою, облокотившись на один из дымоходов. Не то время и не то место, где бы мне сейчас хотелось оказаться. Но что поделаешь? Здесь ветер – кажется, что дует со всех сторон, поэтому я трачу пол коробка спичек, чтобы наконец-то закурить. Крупные капли падают прямо на сигарету, заставляя ее неприятно шипеть.Почему я не взял с собой зонтик? Ну, это загадка для другого раза. Сложно у меня все с ними. С зонтами. Я смотрю на часы. Без четверти полночь. Значит, еще не долго осталось. Два часа назад полиция окружила один из торговых центров в западной части города. В тамошнем кинотеатре сегодня был фестиваль короткометражного кино, посвященный проблемам психического расстройства. Не уверен, многие ли из этих фильмов задумывались как комедии, но зрители определенно были в восторге. Они буквально умирали от смеха. Откуда я это знаю? О, в этом нет ничего удивительного, смею вас заверить. Я просто прожил в этом городе слишком долго. Уверен, даже вы на моем месте могли бы научиться предугадывать такое. Что я здесь делаю? Сложный вопрос. Я бы даже сказал, целых три. Можно ли считать их загадками? Не уверен. Слишком коротко и мало деталей. Кто, я? Человек? Загадочник? Эдвард Нигма? Что делаю? Стою? Курю? Жду? Где, здесь? На планете? В городе? На этой крыше? Ненавижу загадки, на которые существует более одного ответа. В них нет изящества. Скорее небрежность, помешавшая продумать детали. Дурной тон, если хотите знать мое мнение. Тем не менее. Кто-то однажды сказал мне, что даже фальшивая монета все равно остается монетой. Что ж, значит, и плохую загадку все равно можно считать загадкой. А раз так, боюсь, мне придется решить ее для вас. Не важно, хочется мне этого или нет. Начнем с простого. Что я делаю здесь? Данная крыша ничем не выделяется на фоне десятков других в этом квартале. Она не самая высокая, не самая красивая и, можете мне поверить, далеко не самая удобная. Единственная причина, по которой я выбрал именно ее – отсюда прекрасно видно соседнюю, а большое количество труб помогает оставаться незамеченным. Вдалеке слышится шум, смех и топот ног. Я гашу остаток сигареты о кирпичную кладку. Начинается. И даже почти вовремя. Зеленоволосый человек в ярко-фиолетовом костюме перепрыгивает на соседнюю крышу и бросает несколько карманных гранат через плечо. Из розового дыма вырывается фигура в черном плаще и одним ударом сносит мужчину в фиолетовом с ног. Идеальный расчет. Раньше, чтобы понять, какая кровля станет последней, мне приходилось следовать за ними по пятам. А это не так уж и просто, могу вас уверить. Но потом я понял закономерность.Крыша должна быть плоской, чтобы с нее не так просто было упасть или сбежать. Это должно быть здание средней величины. Не слишком низкое, чтобы происходящее не было видно с улицы, не слишком высокое, чтобы не мешал ветер. Она должна находиться в часе пути от места происшествия. Достаточно близко, чтобы не выбиться из сил, достаточно далеко, чтобы полиция прекратила преследование. И еще. На ней обязательно должна быть хотя бы одна кирпичная труба. Человек с зелеными волосами громко смеется и пытается встать. Его отбрасывает назад сильным ударом. Это выглядит как перелом ребра. Он достает из кармана пиджака карточную колоду, но не успевает метнуть ее. А это как вывих запястья. Он пытается дотянуться до нее другой рукой. Удар ногой. Минимум три сломанных пальца. Я закуриваю новую сигарету. Раньше я боялся, что это меня выдаст. Но потом понял, что после определенного момента никто из них уже не обращает внимания на происходящее вокруг. Ветер становится сильнее. Я уже почти не слышу криков и сдавленного смеха. Но я знаю, что именно они сейчас вырываются из окровавленного рта. Еще несколько ударов. Сломанный нос и, наверное, челюсть тоже. Фигура в черном стоит над распростертым у его ног телом. Еще одна попытка встать и истошный крик. Это раздробленная коленная чашечка. Я выдыхаю облако дыма. Дождь усиливается. Теперь мне понадобилось бы пристально всматриваться сквозь его пелену, чтобы рассмотреть, что творится на соседней крыше. Но в этом нет нужды. Я знаю, что произойдет дальше. Фигура в плаще тащит смеющегося человека к ближайшему дымоходу, вцепившись в густые зеленые волосы. Удар головой о кирпичную кладку. Сотрясение мозга? Возможно. Человек в фиолетовом костюме продолжает смеяться даже когда чужая рука с силой сжимает его горло. Десять секунд. Двадцать. Тридцать. Минута. Пальцы ослабляют хватку позволяя сделать спасительный вдох. Человек в фиолетовом костюме уже не может сам стоять на ногах. Понемногу выдавливающая из него жизнь рука – единственное, что спасает его от падения. Но он все равно улыбается. Я этого не вижу, я знаю, что это так. Он поддается вперед, насколько у него хватает сил и возможности. Помутненный взгляд и едва приоткрытые губы. Будто немая просьба о поцелуе. В следующий момент его впечатывают щекой в кирпич. Что я здесь делаю? Явно не то, о чем вы подумали. Я жду. Ни это, ни последующее зрелище не доставляет мне удовольствия. Я почти рад, что сегодня ужасная погода, из-за которой я не вижу, как срывается и отбрасывается в сторону фиолетовый пиджак. Не слышу крика от заломленной за спину руки, а позже – вывихнутого плеча. Жаль, что только сегодня.Сигарета тухнет и я закуриваю новую. Виски начинает сдавливать, а горло саднит. Поверьте, я не так уж много курю. Пара-тройка сигарет в день. Немногим больше, если выпью или мне уж очень скучно. Но сейчас мне просто нужно себя чем-то занять. Пока все это не закончится. Пока не стихнут все крики, стоны и рычание. Пока фигура в черном не отступит назад, роняя свою жертву на цемент крыши. Пока та не перестанет трястись в последних конвульсиях. Когда человек с зеленными волосами уже не сможет больше смеяться. Он из последних сил поднимет голову, чтобы посмотреть вслед удаляющейся фигуре в плаще. Которая так и не обернется. А утром во всех новостях будут говорить о том, как после очередного чудовищного преступления Джокеру удалось скрыться от правосудия, не смотря на все старания полиции и Бэтмена. Смешно, до тошноты. Этого я и жду. Когда черная тень растворится в ночи, а тощее бледное тело перестанет подавать признаки жизни. Удивлены? Я вот уже нет. Когда сигарета дотлеет, я переберусь на соседнюю крышу. Соберу одежду, остановлю кровь. В этот раз, благо, не нужно будет накладывать жгут. Интересно, ты это помнишь? Знаешь? Догадываешься? О том, кто каждый раз тащит тебя обратно в твою квартиру. О том, кто накладывает повязки и вправляет суставы. Кто зашивает особо глубокие порезы, а если нужно, то делает и переливание крови. Не знаю. Мы никогда не обсуждаем это при встрече. Никогда не делаем намеки ни словом, ни жестом, ни взглядом. Это не смущение. С чего бы тебе знать, что это такое? Нет. Просто мы оба понимаем, что здесь нечего обсуждать. Я делаю то, о чем ты никогда не просил, и не жду за это благодарности. Но мне интересно. Правда. До боли интересно, почему. Он никогда не обернется. Я это знаю. Он это знает. Ты это знаешь? Надеюсь, что да. Или нет. Еще не определился с тем, что хуже. Так что заставляет тебя раз за разом разбиваться вдребезги об одну и туже бетонную стену? Расшибать голову, пытаясь пробить ею ворота, которые никогда не откроются. Вы, наверно, скажете, что безумие – универсальное объяснение. Но это не так. И, поверьте, мне лучше знать. Может быть, любовь? Должно быть, да. Найти лучшего объяснения мне так и не удалось. Что еще способно так просто ломать и собирать заново? Превращать монстров в детей, которые боятся остаться одни. Делать из самых блестящих умов слепых идиотов. Что здесь делаю я? Я тот, кто выходит на улицу, когда все горожане в панике прячутся по домам. Я прихожу заранее туда, куда меня не приглашают. Я знаю наперед в точности, что случится, но не пытаюсь этому помешать. Я тот, кто ждет. Кто же я? Правильно. Полный идиот.