Прошлой ночью
26 мая 2023 г. в 13:00
Примечания:
События перед погоней по трущобам.
Арчи был в ярости, тихой и сосредоточенной. В голове лихорадочно гудели шестеренки, перематывая мысли в поисках плана «б». Все глухо.
Опоздали. Опоздали. Опоздали. Птичка упорхнула, кофейные чашки поросли плесенью. Буквально! Может Сельвин ещё планировал вернуться когда уходил, но теперь точно никаких шансов. Вся надежда на свидетелей, но в фильтрационных зонах свидетелей найти сложнее, чем золото. Последнее тут добывают из контактов микросхем и зубных коронок. А залежей сознательных граждан тут не обнаружено.
Арчи запнулся в мыслях. Неудачная шутка. Залежи как раз есть, живых просто нет. От них избавилось несознательное большинство. Багран Сельвин. Арчи стиснул зубы. Найди иголку в стоге сена.
В фильтрационных кварталах живёт миллионов десять населения, сколько среди них тысяч преступников? И ведь кто-то отследил Сельвина до этого бэдлэнда и до этого списка адресов. Медаль бы этим ребятам. Ещё бы он тут и правда был.
Каждый шаг Арчи отдавался жестяным лязгом. Крыша дребезжала и прогибалась под его весом. Топни посильнее и провалишься нахер. Отличная метафора службы в СБ. Ступай легко, ты ходишь по минному полю. Арчи решил стравить пар.
— Не надейтесь, что у вас есть шанс! Никаких сделок со следствием на ваших условиях не будет. Я сегодня щедрый, тот, кто расскажет что-то ценное, получит гражданство. Остальным накинем штрафные баллы за укрывательство и вас завтра же депортируют. — Волк остановился и глянул сверху вниз в десятки блестящих мокрым страхом глаз. — Или можем просто расстрелять вас.
Растянувшиеся вдоль стены цепью сбшники синхронно сняли автоматы с предохранителя. Могли бы передёрнуть затворы, это было бы куда эффектнее, но в бэдлэнде инструкция приписывала носить оружие уже с патроном в патроннике.
Фильтруемые были в ужасе. Настоящем. Он парализовывал, сжигал волю к сопротивлению вместе с личностью. Травмировал. Если бы их не держали на прицеле, бежики бы уже наперегонки пытались целовать Арчи берцы. Унижались ради выживания. Да, здесь плохо, но депортация ещё хуже. Наверное хуже смерти, если разобраться.
Автомат волка свисал через плечо на ремне, дулом в землю. Петля была такой длинной, что оружие хлопало Арчи прикладом по бедру.
— Повторю ещё раз для тупых и малограмотных! Мне нужен Сельвин! Багран Сельвин. Лев. Побитый жизнью, неухоженный, худой и высокий. Носит рыжую куртку, не расстается с ней.
Толпа молчала. Может они ничего не знали. Или не понимали язык. А может были идейно преданны Баграну. В трущобах никогда не разберёшь. Народ застревает тут по разным причинам. Кто-то из-за экстремистских взглядов, кто-то просто по жизни неудачник, кто-то тормоз и упустил свой шанс. Объединяет их одно — они обижены на жизнь. А поскольку их жизни принадлежали Федерации с потрохами как только они пересекли границу… Федерацию они в своих бедах и винили. И Арчи вместе с ней, безусловно. Если хочешь, чтобы тебе под ноги бросали розы и угощали за счет заведения, нехрен носить СБшную форму.
У стенки стояли все подряд. Целыми семьями. Некоторые раздетые, их подняли с постелей. Вернее того что тут заменяло постели. Хищники, травоядные, один хрен.
У одного из подростков было разбито плечо. Овальная, хорошо заметная ссадина у стыка сустава правого плеча с грудным мышцами. Будете стрелять из автомата без должной подготовки у вас тоже такая будет.
Арчи скользнул взглядом по отметине и не придал ей никакого значения.
Оружие, попавшее в трущобы, как правило было с мобскладов времён Большой Войны. Его предполагалось давать в руки совершеннолетним, а не соплякам, ещё не перешедшим в среднюю школу.
Гангстерская война не выбирает. В бедных районах дети примыкают к шайкам с шести, семи лет. К четырнадцати они пробуют Все. К восемнадцати становятся ветеранами или покойниками.
Паренёк явно был связан с какой-то бандой и рос в чинах опережая график. Таким соплякам больше пистолетика двадцать второго калибра в лапы обычно не давали. А этот аж из автомата палил. Но не мог быть связан с Баграном. Этот никогда не опускался до использования детей в своих схемах. Хорошо ловить идеалистов. Они играют по правилам. Если бы они ещё не были виртуозами в своём деле, так вообще было бы шикарно. А Сельвин вот, несмотря на свои заморочки, утекает сквозь пальцы как дым.
Арчи ходил туда сюда уже минут десять. От мельтешащего перед глазами волка в камуфляже у Эсино начинала болеть голова. Ави помассировал переносицу большим и указательным пальцами свободной руки. Целый день этой хероты уже прошел, и целая ночь в том же стиле маячила впереди, зарплата за такие развлечения явно была маловата. Надо было выбить себе новый грейд. Но это надо париться подтверждая выслугу, а операции секретные, и даже иногда секретнее чем секретные. А значит будет дополнительный гемор… Но блин, лишние несколько штук в год были бы очень кстати.
Третий адрес из списка. Ну, хоть не пятый. Первые два вообще деза судя по всему. Выяснить кто наплел, найти, удавить.
Гиена отвлекла кутерьма в тенях за машинами. Проблесковые маячки выхватывали из темноты только отдельные детали. Кого-то били, били сбшники, но личность избиваемого вызывала вопросы. Бьют значит за дело, но какое именно?
Ави подошёл поближе и присвистнул. Мутузили благородного оленя, со стильными светоотражающими надписями «пресса» на всех заслуживающих внимания деталях одежды. Наверное у него и на белье были такие, но гиен не проверял.
Эсино выдохнул и со стоическим выражением лица полез в драку наводить порядок. Ави в совершенстве овладел приглушённым сержантским рыком, от которого призывники теряют содержимое кишечника, а бывалые просто встают по стойке смирно. Ситуация нормализовалась через полминуты. Сбшники послушно встали в стойку смирно, а оленя при этом уронили и он разбил нос.
— Арч, спустись на секундочку. — Ави помахал волку.
Грау разбежался по жалобно скрипящему под его весом металлу и спрыгнул на дорогу. На доли секунды невесомость загнала желудок в горло, а потом в подошвы ударил разбитый асфальт. Полетел в сторону бумажный мусор. По ногам прокатилась волна теплой боли, дошедшая до таза и медленно угасшая в коленных и бедренных суставах.
Дорогой трюк, требует усиленных мышц и костей. У Арчи было и то, и другое.
— Что у нас?
Один из скрутивших новостейщика сбшников зажал пальцем кровоточащую колотую рану на щеке и ткнул свободной рукой в оленя. Рана явно была от раскидистых рогов, но поскольку за оружие никто не хваталася можно было заключить что агент сам насадился на них, от излишнего рвения.
— Сняли вот этого с фонарного столба. Снимал нас.
Пожитки арестованного уже разложили для осмотра. Четко сработали, молодцом, Арчи завязал себе узелок письменно похвалить отличившуюся команду.
Карточка прессы, ночное удостоверение. Права. Волк подобрал айдишник репортёра и почувствовал лёгкий дискомфорт. Эту газету Арчи и компания успели сжечь как минимум один раз сразу после войны, а она видать все же восстала из пепла.
— Ты что, из криминальной хроники? — Арчи кивнул и Ави как тисками сжал пальцами основание черепа оленя, симулируя хват зубами. Травоядные такого не выносят, у них в подкорку вбит страх за загривок. Олень чуть не рухнул на колени. — Какого хрена забыл в бэдлэнде ночью?
— Н-нет, просто новости. Пустите! Я город снимал. — Говорил чистую правду, город вокруг тянулся на десятки километров. И при этом ничего полезного олень тоже не сказал.
Репортёр не осознавал этого, потому что лихорадочно пытался установить зрительный контакт с Арчи, олень стоял на большом листе непромокаемого брезента. Если бы кто-то с ненавистью к новостейщикам прострелил рогатому башку здесь и сейчас, на асфальт не попало бы и капельки.
Брезент расстелили не по его душу, а на случай если придется убеждать местных демонстрацией на примерах, но тут можно было и совместить приятное с полезным.
Арчи отогнал видение и поворошил стальным мыском берца содержимое сумки репортёра. Потянем время. Кто-то из жертв расколется, может репортёр что-то скажет. Ночь ещё молода.
Волк сосредоточился на вещах и убрал окружающих из головы, очистил сцену. Фотоаппарат, неплохой, но не флагман, объектив дальнобойный. Деньги, мелкие, как фантики для оборота в фильтрационных зонах, так и обычные баксы. Абонемент на самый дешевыый каршеринг. Поможет в бедном районе где нет хорошей мобильной связи и сигнал не добивает до земли из-за бетонных муравейников вокруг. Но он бесполезен в настолько нищем гетто, что тут каршеринга с роду не было. Может у него машина рядом? Надо бы проверить, но нет ни желания, ни задания.
Что говорит тебе дедукция, Арчи? Прискорбно мало, ты боевик, а не детектив.
Стрингер? Работает ночами в фильтрационном квартале, делает фотки ночной жизни трущоб? Страшные шлюхи, голодные дети, обоссаные стены. Кто-то ещё платит за это? Вроде хайп схлынул лет пять как. С другой стороны, у либералов в наши дни память как у рыбки. Они забывают страницу как только ее перелистнут.
Или он бабочка. Не ночная, политическая. Либерально настроенный товарищ, собирающий грязь на силовиков. Искал ментов, а нарвался на СБ. С бабочками просто, протяни руку, сожми кулак и от их крыльев ничего не останется. И как они ещё не вымерли поголовно?
Или он работает на Сельвина и срисовывает твою тупую морду чтобы уже завтра борец за права бежиков знал кому именно среди пришедших по его душу ребят в камуфляже надо точно попасть промеж глаз.
Одна теория прикольнее другой. Ну не папарацци же он. В трущобах нет знаменитостей, о которых пишут в газетах. Тут даже респектабельных преступников не водится. Нахер. Не за ним приехали, времени нет.
Арчи принял решение и кивнул своим мыслям. Фотографу повезло. Грау примерился и одним экономным движением раздавил мобильник оленя подошвой берца.
— Я сегодня добрый. Радуйся что у тебя гражданство. Иначе бы я тебя пристрелил прямо здесь. Гони карточки памяти и катись нахрен. Я знаю как тебя зовут и где ты работаешь. Если ты спрятал сидишку за ухом и моя доброта мне аукнется, я тебя сотру. Не убью, сотру твою жизнь, семью, все вплоть до аквариумной рыбки. Топай. — На прощание Арчи хлопнул рогатого по плечу. Те же сбшники что ранее надавали оленю тумаков аккуратно собрали его пожитки в пакет, всучили ему и лапы и проводили за угол, мягко но настойчиво поддерживая под локти.
Теперь оленя ждало увлекательное знакомство с нарядом из комендатуры. Арчи налепил ему на куртку маячок настолько подлый, что при облучении сканером на выезде из фильтрационной зоны по тревоге должны были подлететь все вплоть до начсектора. Там парня разберут по костям и… Разумеется сдадут в СБ до выяснения. И там ребята знакомые с контекстом точно вытрясут из него всю поднаготную.
Вдалеке снова вспыхнула перестрелка, пятый или шестой раз за вечер, Арчи навострил ухо. Ничего необычного, щелчки двадцать второго калибра, хлопки девяти миллиметровых, детвора делит улицы. Непонятно, то ли это одна мигрирующая точка напряжения, то ли несколько независимых… Арчи так увлекся звуками природы, что чуть не пропустил самое интересное.
Один из бежиков сломался. Под ненавидящими взглядами соседей побитый молью лис начал что-то сбивчиво рассказывать Зейтцу, командовавшему расстроенной командой. Арчи не мог разобрать слов, впрочем он и не прислушивался. Зато следил за жестикуляцией. Парень тыкал в себя, в лисичку у стены, куда-то вдаль, а потом на убогую лачугу, где полагалось быть Сельвину, если бы тот не успел смыться.
Арчи почувствовал как губы сами по себе расходятся в хищную усмешку. Сработало. Оставалось выбить инфу. Лисичка пробовала отпираться и Ави с энтузиазмом перешёл к грубым методам.
Лисичку душили пластиковым пакетом. Могли бы и на пытку ложным утоплением разориться, но пожарный гидрант на перекрестке давно заржавел. Фильтруемые умеют терпеть боль. Но это умение наработанное опытом, жестокими родителями, полоумными сверстниками и жестокими хозяевами за стеной. Оно не выдерживает столкновения с профессионалами.
Лисичка выдержала недолго. Потом Ави наклонился к лопнувшие губам, выслушал невнятный шепот и щёлкнул пальцами. Девушку под руки оттащили к машине где ей занялся медик. Ультранасилие моментально сменилось ультраопекой.
— Ну? — Арчи выкинул окурок в лужу и повернулся к подошедшему гиену.
— Удивительно, но похоже и правда его знает со всех сторон. Близко так, он на ней хоумран оформил. И милашка даже знает где он. — Ави назвал адрес, брезгливо вытирая и так чистые руки об хамелионовую цифру штанов. — Дурочка. Говорит что он ее любит и всем нам каюк. И далее по теме.
— Пусть встанет в очередь. У меня желающих меня грохнуть столько же сколько у Баграна таких девочек. А у него их в каждом Бэдлэнде штук по пять. — Арчи прикинул расстояние до убежища Сельвина. В голове начертилась карта района. Волк цыкнул зубом. — Далековато, но есть плюсы, до утра он точно никуда не двинется, будет ждать известий от своей команды. Он не мог узнать, что мы их взяли, а ворота на ночь уже закрыты.
— Точно? — Ави не мог спрашивать про ворота, так что оставался вопрос осведомлённости.
— Точно. — Арчи подавил желание взглянуть на один из броневиков, через распахнутые задние двери кузова виднелась груда черных измазанных подсохшей кровью бодибэгов.
Революционеры погибли жёстко, но тихо. Взять их живыми не вышло, правда оповестить всех вокруг о своем провале они тоже не успели. Багран не мог знать об этом. Но он как-то догадался что с этого адреса пора сваливать… Арчи похоронил сомнения и встретился взглядом с Эсино.
— А может все же рванем? Если не знаешь куда идти, иди на залпы пушек.
— Мы как раз знаем свою точку назначения, Ави, а вот на ночные операции у нас карточки нет. Я не полезу по этому гадючнику ночью всего на трех машинах. Нас тут сожрут, а свою оплошность осознают только когда их начнут долбить напалмом.
— Да-а. Есть такое. Ну, нет так нет. А с этими что? — Гиен кивнул в сторону толпы фильтруемых.
Молодой Арчи изобразил бы свою фирменную улыбку черепа и приказал расстрелять всех. Но сейчас волк не чувствовал себя молодым, он даже не чувствовал себя собой. Он просто устал и хотел домой. Душ, диван, пицца, обнять Нию и хватит чтобы быть счастливым.
— Сдавшего сюда. Отправьте его в убежище вместе с девчонкой. Ее подлечить. Обоих пристроить на работу и дать гражданство. Пусть этим займётся Хан. Он не такой страшный как мы и ему можно верить. Не хочу чтобы им всадили по пуле и кинули в канаву у КПП.
Хан появился из теней с бессменной винтовкой за плечом сразу после упоминания своего имени. Арчи повторил указания, тигр козырнул и скользящим кошачьим шагом отправился выполнять.
Получив желаемое СБшники начали прибирать за собой. В первую очередь это касалось разгона «добровольных помощников». Многие от побоев едва могли идти и для ускорения процесса агенты их просто оттаскивали и закидывали за угол или перекидывали через заборы, куда было ближе. Средний фильтруемый недоедает и полохо растет, а средний сбшник наоборот жрет от пуза и регулярно качает мышцы. В группе Арчи сбшники были и вовсе экстраординарные, усиленные бионикой и аугментациями. Эти щуплых бежиков могли кидать как душе угодно и даже не вспотеть при этом.
Да, все это очень напоминало войну. Контрпартизанские операции. Правда сейчас все было сильно мягче. Убили только виноватых и никого даже не ограбили. Арчи мотнул головой, разгоняя неуютные воспоминания.
— Млеко, курки, яйки. Партизанен тыщ-тыщ. — Грау сложил пальцы пистолетиком и стрельнул в спину самостоятельно ковылявшего к ближайшему переулку «добровольного помощника».
— Арчи? Ты чего? — Ави внимательно осмотрел командира, будто выискивая признаки внезапно прорвавшегося психоза.
— Да так, молодость вспомнил.
— Тебе двадцать семь, ты молод.
— Тогда я ребенок войны получаюсь. Поехали. — Грау залез в командирский броневик и поманил гиена следом.
Колонна шла ёлочкой, одна единица слева, другая справа, два корпуса между машинами. Проблесковые маячки разбрасывали красные и синие световые пятна на трущобы вокруг, будто пытались добавить в серую нищету ярких красок. Под бронированными колесами хрустел и шуршал вездесущий мусор.
Когда-то здесь можно было ездить без брони и пулемета. Просто бедный район с дешёвым жильем. Потом защита все же потребовались. Постепенно выросли стены и блокпосты на въезде. Дальше пошли снайперы, которые выцеливали пулемётчиков. Стрелкам потребовались броневые щитки, установленные вокруг люка. Со временем пулемётчики вымерли, некоторые вполне буквально, и их заменили ДУ-комплексы. Стены становились все выше, поверху появились позиции для стрелков и пушечные башни. Блокпосты стали крепостями. Фильтрационные кварталы перестали быть просто районом для иммигрантской бедноты, они стали тем, от чего беженцы пытались спастись, уезжая в Федерацию.
Теперь тут всегда было как на Той работе. Разве что фугасов не было. Это был первый заметный плюс. Арчи совсем не скучал по контузиям. Вторым было то что тут большинство говорило пусть и на плохоньком, но межвиде, Грау ненавидел учить новые языки.
Да, в этом была своя ирония. Два года воевать в чужой стране, чтобы вернуться и обнаружить, что сотни тысяч беженцев из той самой страны устроили нехилые проблемы у тебя на родине. Бумеранг истории летает редко, но бьёт метко, преимущественно то по морде, то по яйцам.
На войне они все были героями. Военной элитой. Миротворцами. Спасла Анималистан от всех подряд включая себя самого. А тут, дома, обыватели внезапно увидели, чем именно Арчи и его товарищи занимались на чужбине. Увидели, а потом все синхронно ослепли и оглохли по своей воле. А всех жертв, бежавших из Анималистана ради не то что лучшей жизни, а ради просто шанса на существование скинули сюда.
— Мы Точно не поедем ловить нашего говнюка? — Эсино отвернулся от мониторов системы наблюдения и посмотрел на Арчи. Волк как раз раскуривал сигарету и подсветил свое лицо огоньком зажигалки. Золотые глаза стеклянно поблескивали.
Грау отмахнулся, как от надоедливого ребенка.
— Нет! Мы и так задержались. Никаких ночных операций. Возьмём его завтра утром.
— Тогда операция будет не просто дневная, она будет войсковая, — мягко заметил Ави, — Войсковые операции очень редко дают ценных кадров и слишком часто генерируют трупы. Даже я это знаю.
— Да, мы подключим всех. Зелёных, синих, нацгвардию и так далее. И нет, я отказываюсь ценить жизнь этого говнюка выше своей. Должен отметить, что Тебе не идёт быть голосом разума, Ави. Не с твоим послужным, извини. Багран исчезнет с карты в любом случае, завтра. Точка. Либо мы его возьмём, либо мы его убьем. Так хочет Хесс и так будет. Сопутствующий ущерб не важен, за Баграна нам подпишут все.
Завтра здесь будет война. Арчи подавил инстинктивное желание стиснуть зубы, берег дорогие импланты. Пока иммунной реакции от местных не было, но это не надолго. Колонну СБ местные еще проглотят, но завтра район оцепят. Никто не пойдет на работу за стену и грянет взрыв. Местная традиция.
Арчи вспомнил свист корректируемых авиабомб Воздаятелей и искренне попросил Двуликого чтобы завтра до этого не дошло.
Ему не хотелось сочувствовать фильтруемым, но он ничего не мог с собой поделать. Жить в удавке бетонных стен, за которые тебя выпустят только чтобы ты горбатился за гроши до самой смерти. Да, фильтрационные кварталы и правда были язвами на теле города. И город из-за них гнил. Но именно поэтому ненавидимая всеми Федерация на публику пахла все слаще.
С другой стороны, тут хоть небо было, пусть оно и желтушное от смога. Можно загреметь в Теплицу под землёй, тогда вообще света белого не увидишь пока контракт не истечет. Если истечет.
Арчи зубами сорвал обёртку с плитки сухпайного шоколада и запустил в нее зубы. Такой же дрянной как на войне. Но прогресс был заметен, теперь шоколадки волку полагались по чину и их не надо было воровать или выменивать.
Для полного антуража не хватало только тошнотного запаха горелой плоти, въедающегося в шмотки и мех. Карательные операции всегда пахли палью.
Арчи протянул руку и снял с док-станции очки управления дроном. Надо было отвлечься. Нужна была лёгкость. Волк щёлкнул тумблером и в следующую секунду уже летел.
Сверху фильтрационный квартал напоминал даже не угли, а пепел, в котором всё ещё перемигивались искры слишком упрямые чтобы угаснуть. Никакого уличного освещения, минимум электричества в домах.
Грау засек перестрелку, не ту мелочь что слышал раньше на улице, а крупную. С одной из старых пятиэтажек по улице внизу работал пулемет. трассеры летели во все стороны, как брызги из газонной поливалки. Все стихло также внезапно как началось. Либо стрелок достиг цели, либо кто-то его достал. Арчи переключил внимание на Даунтаун. Хотелось посмотреть на что-то красивое для разнообразия.
Зелёные зоны сияли вдалеке всеми цветами которые успел изобрести разум, фильтрационные кварталы не светились, а тускло мерцали. Как лампочка, получающая нестабильный ток сильно ниже нормы. Тусклые огоньки костров и чудом работающих фонарей. И над всем этим парил Арчи. Из-за пелены смога детали на поверхности расплывались и путались, будто на них смотрели сквозь мутное стекло. Зато тут ничего не напоминало о работе оставшейся внизу.
Арчи навел резкость и вскоре нашел свою колонну, игрушечные машинки, медленно двигающиеся в сторону огромной стены, разделяющей свет и темноту. Пришла пора вернуться на грешную землю. Арчи отключился от дрона, вернув его в цепкие лапы автоматизированного ЦУПа и снял шлем.
Волк откинулся на спинку кресла и взглянул внутрь себя, включил кино на стенке черепа, как это в шутку называли. Сегодня на экране был Хесс, запись лекции по этике идеологии. Что бы это название ни значило.
Хесс читал лекцию для новичков нового набора и необразованных ветеранов первого послевоенного, к таким как раз относился Арчи. За спиной у белого волка на исполинском экране в такт речи мелькали мертвые символы и архивные снимки.
— Против идеи невозможно бороться напрямую. Ее нельзя застрелить, повесить или бросить в лагерь. Ее нельзя подкупить или сжечь ядерным огнем. Ей не страшно сожжение книг и контрпропаганда.
Идея — это чудовищное оружие, едва не погубившее нашу страну. Видизм повел нас на войну с самими собой.
В древние времена в эпоху Единой Церкви двуликианцы истребили миллионы неверных во имя существа которого по всем правилам науки просто не могло существовать.
Консулы пытаются держать наше общество в эквилибриуме, не давать ему пропитаться деструктивными идеями до того уровня, который вызовет очередную попытку самоуничтожения. И для этой миссии они создали нас, СБ.
Мы всё перепробовали. Мы стреляли в оппозиционеров, жгли здания газет и расклеивали плакаты, мы пускали в ход весь арсенал воздействий на общественное мнение который есть у нас под лапой. И в итоге пришли к простой мысли, с которой надо было начать.
То немногое действенное что можно сделать против идеи — поголовно истребить ее носителей. Все остальное неэффективно. Так мы поступали с видистами после войны. И все же мы не преуспели. Социальный конструкт нашего общества не даёт нам истреблять тех кто этого заслуживает. Мы не можем убивать достаточно эффективно, достаточно массово. Мы можем лишь отсрочить неизбежный конфликт.
Произошла монтажная склейка. Лекция наползла на брифинг перед операцией.
— Однажды фильтруемые объединятся против нас в единый фронт и ударят по стенам фильтрационных кварталов. Это неизбежно, мы можем лишь замедлить этот процесс. Мы вычленяем лучших и интегрируем в наше общество, отрывая при этом от корней. Лишаем восстание сил и обновляем свои. Багран предпочел остаться, вернуться в первичный бульон из которого мы его выудили. Он первый, но если его оставить в покое, скоро таких как он будут тысячи. Пример заразителен, а идеи расходятся как вирус. И если мы не хотим применять лечение огнем, нам надо избавиться от возбудителей болезни в зародыше!
За спиной Хесса привычная всем карта Нью-Страйпа как сыпью покрылась точками боестолкновений, а потом и вовсе развалилась на куски, рассеченная линиями фронта.
У Арчи случился обрыв ленты и ещё какое-то время волк просто сидел с закрытыми глазами, пытаясь ухватить стремительно ускользающие воспоминания.
Колонна шла к воротам, уходила из фильтрацинного квартала. Но утром они собирались вернуться с подмогой.