Падение Всесоздателя. Глава Первая - Верховый Совет.

Врата открываются взору, если тебе дозволено пройти всего несколько десятков метров от парадной Белокаменной Твердыни. По краям стоит двухметровая гвардия, напрочь закованная в доспехи. Их наполированная до блеска броня, с символикой Глаза на нагруднике, вызывает восторг, но скорее напряжение. Неизвестно, какие действия предпримет любой из них в случае поимки преступника, ведь им положено безнаказанно судить и выносить любой приговор в рамках защиты Белокаменной. Но и эти элитные воины кажутся лишь насекомыми перед величием Врат Императорского Совета. Эта древесина лишь преграда, защита от недовольств внешнего мира. И складывается ощущение, что вся Твердыня была построена вокруг этого охраняемого зала и не иначе. Древность этого творения былых времен невозможно скрыть, как и то, что врата открыто выделяются на фоне общей белоснежной безмятежности своим гротескным угрожающим видом. Их пытались отремонтировать, переделать или хотя бы снять. Но все натуги, скорее всего, не принесли успеха, так как до сих пор по всему орнаменту видны порезы, трещины, вмятины, оставленные бунтующим народом, враждебными воинами, безумными волшебниками или другими существами, отчаянно пытавшихся попасть внутрь. По этим следам не сложно определить кровопролитный путь этого государства сквозь тернии истории. И кажется, что без сияющих рун, с любовью к Богам начертанных на всем полотне этой картины, Врата бы рассыпались в прах и щепки. Удивительное, насыщенное энергией предков сооружение. Но руны явно потускнели за тысячелетия. Нет того сияния, что было начертано в книгах писарей Совета. Может от старости, а может Боги отвернулись от этого мира. А главное теперь уже невозможно понять, кем они были нанесены. Они перестали быть похожими ни на гномью руническую гравировку, ни на елфскую энергетическую живопись или молитву Всесоздателю. И вот стоит перед ними Кастар Зиме’льский, сын Бильгруфа Зиме’льского… Предателя Короны и названного брата Императора Си’ггурда Вивве’ра-Безрассудного. Лишенный имений, имени и чести он стоит перед вратами Совета, осознавая, что сыны не должны нести бремя ошибок отцов, но ко двору его призвали, а значит выбора больше не будет и грех отца придется отмывать. -Имя! — прорычала одна из туш в доспехах. -Каста’р Зиме’льский сын… Оборвав на полуслове двери с глухим грохотом приоткрылись, давая узкий проход, но сковывая движение. Это место явно не скрывало свое отношение к выродку, каким его считают при дворе. Но Кастар, успокаивая себя, неловко обронил в сторону стражи. -А двери то неплохо бы смазать. -Проходи! — не скрывая недовольство рявкнул доспех. Протиснувшись через щель и чуть не порвав отцовский камзол, его взору предстал огромный зал Императорского Совета. Мраморные колонны, с изображениями диких созданий, сражающихся с людьми в доспехах, обременяли общую умиротворенную архитектуру помещения. Колонны подпирали дубовый потолок с сапфировым мансардным окном, озаряющим Совет холодным голубым светом. Древесина давно заросла мхом, вербеной, дихондрой, лианами и многими другими диковинными растениями, свисающими прямо с потолка. На стенах же ничего нет. Никаких портретов знатных людей или щитов с мечами, как некоторые лорды любят украшать свои залы, даже простейших окон нету. Пустая белая мраморная стена, огибающая зал, создавая форму неровного цилиндра, которая плавно и без стыков переходит сливается с полом, из которого буквально торчат драгоценные камни, острые, не ограненные, угрожающе выпирают и светятся в ярком сапфировом свете. Тяжела доля слуг, что следят за чистотой Зала. Может это лишь слухи, но до Кастара доходили истории о девушках, которым отсекало пальцы, отрезало куски мяса и кожи, а в худшем случае разрывало запястье вместе с венами и сухожилиями по их же неосторожности. Слухам же можно верить, ведь елфский граф Арансиль, запутавшись в своем платье, поклонился императору упавши глазом на острый топаз, тем самым прервав свою службу. В центре зала же, прямо из пола выпирает опал размером с лошадь. В книгах он описывается как глаз Всесоздателя, и мудрецы не солгали, в этих переливающихся лилово-фиолетовых тонах камня видно все звёздное небо. Но Опал не вызывает восхищения, и все это буйство красок не радует глаз. При виде его, тело одолевает тревога, а сознание не покидают мысли, что за тобой кто-то следит. И без того смятенный осмотром Зала Императорского Совета, Кастар смог обратить внимание на людей, расположенных ровно вдоль стены. Тринадцать человек сидят на простых стульях, казалось бы, трактирных, а по центру прямо смотря на Врата восседает его величество, Аллан Виввер первородный сын Сиггурда-Безрассудного. Кастар взглянул в глаза Аллану, ожидая встретить в нем старого друга, но этих глазах он увидел лишь пустоту. Перед ним сидел уже не тот мальчишка, который дразнил стражу и сбегал с уроков этикета в лес посмотреть на живность. Нет, его пухлое румяное жизнерадостное лицо больше не источает улыбки, оно заменилось худым вытянутым ликом усталого человека. Его изнеможение особенно заметно в тусклых глазах, цвета потухшего изумруда, обрамленных серыми мешками от недосыпа, в них уже нельзя прочесть настроение, характер или хотя бы что-нибудь, что выдавало бы в нем живого человека. Кастар смог его узнать лишь по длинному носу с горбинкой, хотя спустя годы этот нос стал еще длиннее. И это забавно, ведь эту горбинку еще тогда будущему Императору оставил сын еще некогда уважаемого человека, Бильгруфа Зимельского-Честного, первого советника при дворе Сиггурда Виввера, в те времена уже, Безрассудного. И Кастар сразу понял, отчего его бывший некогда товарищ потерял свою жизнерадостность, обратив внимание на яркие обсуждения, охватывающие Зал Совета. -Что?! Вы требуете свободы торговли от Императорского взора? Вас недоростков стоило бы измором травить! Почему вам вообще дозволено сидеть в Совете?! — проревело достаточно широкое тело размером со шкаф в черных как смоль доспехах. На нем не было шлема, и это понятно, все, кто участвует в Совете, обязаны держать свою голову открытой для глаза Всесоздателя. Сразу видно, что сиру Дьякору этот аспект участия в совете не по нраву. Напряженная с выступающими венами, лысая, изуродованная шрамами и ожогами, голова сира Дьякора не может спокойно сидеть на месте. Его уважаемый доспех, с сшитым в едино месивом вместо головы, вскочил с места и швырнул, в порыве ярости, свой стул в стену позади себя, разбив его в мелкие щепки, что сразу намекает о не дюжих физических способностях и диком нраве сира Дьякора — Цепного Пса. -Знай свое место, гном! Мой прадед, мой отец и я буду защищать интересы короны, а вам только дай право, и вы извратите под свои амбиции все за что мы стоим, а нашем слове сегодня заключается судьба будущего страны! Вы давно не слышите зова чести за звоном монет, вы — алчные, меркантильные свиньи копающиеся в своей грязи! -Я бы на вашем месте так не выражался в зале Верховного Совета. Ваши нападки на мой народ и мое представительство Торгового Конгломерата Гномьих Ремесленников не обоснованы и ранят меня прямо в мое старое чуткое сердце. Мы предлагаем логичные и действенные методы для борьбы с упадком, но какому-то трактирному вышибале не понять наших планов ввиду его недальновидности — Без доли сомнения возразил Дьякору не молодой на вид гном в роскошной красной шубе обшитой золотом и камнями, видно добытыми в западных горах Империи. Это выглядело бы забавно, как его метровое тельце ерзает в пытках неудобства на обычном стуле, сделанном под размеры человека, но, когда приходит осознание того, какая промышленная мощь стоит за его спиной и сколько власти он держит в своих мозолистых руках — становится не до смеха, ведь за его расположение борется Альянс Третьего Суда так, как политические взгляды на мир в целом не идут в разрез с амбициями Конгломерата. Интересно почему же он не принял их условия и не развязал войну невыгодную для Империи — остается загадкой. Скорее всего этот ушлый гном затевает куда более масштабные планы и Империя, как и Альянс, играют в них не второстепенную роль. И весь его тонкий расчет становится неочевиден, когда его острый, пронзающий взгляд устремился сквозь монокль на Императора. — мил Сударь, я конечно простой работяга, но голос в Совете имею. Позвольте сказать, что при свободном рынке Империя лишь выиграет. Наши станки и рабочие ресурсы способны производить убийственные и изящные в своей простоте произведения искусства. Они будут выгодны как Империи, так и простой кухарке, а обязательства и монополия со стороны короны нас лишь душат. Поверьте, что как только производство перестанет зависеть от воли высокопоставленных вельмож, и вы дадите свободу помещичьим крестьянам, то Конгломерат с удовольствием начнет их эксплуатировать на наших производствах. Какая разница где эта чернь умрет в поле или за станком, если мы возымеем небывалый до сегодняшнего дня экономический прорыв, который восславит Империю через щедрые… -Хватит. — Перебил старого гнома Аллан Виввер. — Я за сегодня услышал достаточно, ваши идеи лорд Гьёррик Каменный несомненно интересны. Но мы не можем их принять, как и полностью признать ваше общественное объединение. Тем более, если вы не заметили, я собрал Совет по несколько другим причинам. Не для кого не секрет, что Империя голодает. Посевы не приносят плодов. Ваши животы может и не чувствуют голода, уважаемые Лорды, но восточные земли требуют нашего внимания. Растения гибнут, а если освободить крестьян, то кто будет кормить Империю? К тому же мы на пороге войны с Альянсом Третьего Суда. Я не могу игнорировать опасность атаки, но также не могу игнорировать мольбы о помощи с востока. Пускай они и несут откровенный бред о восставших из мертвых, но факты говорят сами за себя. Скоро народ взбунтуется и полетят чьи-то головы. Сир Дькор! — Да, Император! — не скрывая своей радости и самодовольной улыбки в сторону Гьеррика, выкрикнул он. Но гном не был разочарован решением Аллана и собачьим счастьем Дьякора, напротив, он будто ждал такого исхода и с, казалось бы, облегчением забил елфский заграничный табак в трубку, запах которого медленно достиг каждого из советников. — Нам необходимо укрепиться на западе. Горная местность хороша для обороны и преимущество даже при малых силах за нами, но с запада идут донесения, что Альянс получил мощь, с которой даже горам не в силах совладать. По сему ваша задача заняться обучением войск на западе. Сконцентрируйте все силы. Обеспечите грамотное командование и усилить разведку! Всех, кто будет заподозрен в диверсионной активности, моральном подрыве и воровстве — отрубать голову. Ресурсами и живой силой я вас обеспечу во славу Короны! -ЕРХАХАХАХ, кгрм. Так точно, ваша Милость, я запомню предсмертный лик каждого изменника! — проливая слюни пробормотал Дьякор. В этот момент он безумно стал похож на своего почившего отца, сира Арфора-Дикого Пса. В глазах читается все та же одержимость в кровопролитии. Прямо как у изголодавшегося дикого волка в предвкушении добычи. Кастару сразу пришли в голову незавидные судьбы тех, кто будет уличен в измене, а сколько невинных падет в ошибочных обвинениях? Зная лишь то, что с допросов Дьякора никто еще не уходил хотя бы при живом рассудке, Кастар пытается отмахнуться от этих мыслей как вдруг. — Гьеррик Каменный обеспечит поставку оружия и брони на западные горные гарнизоны, и тут я не приемлю никаких возражений от вашего «Конгломерата», а что касается востока, то тут я выбрал тебя, Кастар — С гнетущим взглядом промолвил Аллан в сторону сына Предателя, полностью оценив недовольство Совета подобным решением. — Нет никаких благих вестей с дальнего востока нашей Империи. Ни один гонец так и не вернулся, лишь слухи о мертвых и лжепокровительству непонятной сущности. На твоем роду висит тяжкий грех за убийство Императора. Я не обещаю, что ты сможешь его отмыть и вернуться в лучах славы, но… -Я готов исполнить вашу волю, ради детей, ради страны, во славу Императора! — Неожиданно даже для себя прокричал Кастар, прервав тем самым речь Аллана, но и этот крик не был громче недовольного бормотания Советников, ведь на осуществление подобных поручений существуют более достойные по титулу кандидаты и к тому же, их семьи не пачкали руки в крови императорской династии. — Так уж и быть. -невозмутимо промолвил Аллан — В поход на восток тебе выдадут достаточно провизии, десяток людей и валюты на двухгодичный доход среднего помещика, а также тебя будет сопровождать Советник Варин, Верховый Волшебник Империи, он вызвался задолго до появления этой, я бы сказал проблемы. Его исследования, по его словам, будут полезны двору и человечеству в целом. Как бы мне не хотелось отлучать двор от присутствия Архимага, но я склонен доверять его идеям, и если он видит в этом походе общую выгоду для нас, то я не имею права его в этом останавливать. Не успел император закончить свой приказ, как холодная рука коснулась Кастара, и этот холод пронзал его почти до самого сердца, испугав почти до обморока. Кастар даже и не заметил, как Волшебник встал со своего места десятого Советника и дошел до него любезно поздороваться. -Я Варин Кенне’рский, приятно познакомиться — промолвил старик устами, которые похоже десятилетия не видели света за густой бородой. Уставившись на Кастара голубыми глазами, затянутыми белой пеленой, он продолжил. -Я не мало пожил, всю жизнь я изучал энергию, которая окружает нас. Все эти манипуляции с огнем и водой — это лишь фокусы для недальновидных шарлатанов, зовущих себя волшебниками. А я же ищу силу, способную влиять как на жизнь, так и на смерть. Влиять на фундаментальные основы бытия, ты понимаешь?! — недожавшись ответа Варин схватил Кастара за воротник камзола и начал судорожно трясти и, казалось бы, с безумием продолжил свой воодушевленный рассказ на уже повышенных тонах. -Я еще никогда не чувствовал себя настолько молодым! Наконец то я уловил новую нить предмета своего изучения. Новая энергия приходит из востока. Беженцы просто пропахали ею. Те же кто не нашел для себя спасения попадали на мой стол, бывает еще даже и в живом виде. Но так было даже лучше. У них поголовно астма или хотя бы хронический бронхит, деформированы почки и печень, а также их психическое здоровье… — Тут Варлин сделал паузу, явно заметив, что пугает своим поведением Кастара, он расслабил хватку и, набрав побольше воздуха, уже спокойным голосом он продолжил свое знакомство. — Они не чувствуют смены дня и ночи. Их разум изношен и не имеет покоя, бегущие от неочевидной опасности, они, неведомо даже для себя, ищут глупой смерти. Пьяные драки, дебоши, грубость в сторону стражи и признания в делах, которые они не совершали. Кто-то обращается в монастырь в поисках помощи или прощения, но в конечном итоге находят свой покой в моих объятиях. — Тут Кастару стало откровенно не по себе. Он даже и представить не может, что же творится у этого безумца в лабораториях, а что будет в походе? Как спать теперь по ночам, зная, что это чудовище будет сопровождать его в течении всего похода? Эти мысли заполнили разум сына убийцы Императора, но он не смог перестать слушать, будто кролик внемлет шипению удава, а Варин же даже и не понимая настроения собеседника ведет, на его взгляд, интересную воодушевленную речь — У меня во власти вся Императорская библиотека, но ни в одной книге ни слова о подобных случаях, я хочу это изучить. Все те бедолаги! Я вскрыл не мало сотен трупов и пару десятков изучил на живую, хотя я не люблю, когда нарушают мою тишину, но что поделаешь ради человечества. И мне пришлось даже пожертвовать служанкой, моей любимой Геррдой, дабы проверить мои теории. Трупы проявляют некую психическую активность, а живые, прокаженные, активно теряют признаки сознания живого человека. Некоторые назвали бы меня безумцем, но не в моем положении Верховного Архимага Великой Империи! Ты понимаешь меня, ПОНИМАЕШЬ?! — Снова срываясь на крик, Варин схватил Кастара за и так уже пострадавший камзол, ожидая словами донести свою мысль в неразумную голову. -На этом и закончим- перебив эту сцену вмешался Аллан. -Но как же мои требования, или мое слово в Совете воспринимается как пустой звук? — нарушив наступившую тишину в Зале Совета, донес свое недовольство ехидным замечанием Гьёррик — Мы обязаны услышать ответ здесь и сейчас. Наши требования должны быть услышаны! Мой род служил верой и правдой Императорской династии, но вы, мил сударь, ходите по тонкому стеклу! — Не обратив внимания на очевидную угрозу спокойным голосом Аллан напомнил старому советнику — Знай свое место, гном. Пускай ты и Советник под взором Всесоздателя, но у Империи есть более важные вопросы, которые необходимо решить прямо сейчас. И по сему придется ваши интересные предложения оставить на следующее собрание. Мои приказы ясны и понятны, и не требуют разбора. Собрание можно считать закрытым — все свободны! — Промолвив это Император встал со своего стула и не спеша удалился в сторону врат, которые вмиг распахнулись настежь перед ним, без грохота или хотя бы скрипа. Аллан ушел, оставляя за собой лишь шуршание споров и общее негодование. Тем более если его величество не обратило должного внимания на слова гнома, то у Дьякора на голове можно насчитать еще больше вздувшихся вен. Кастар немого обдумав случившееся последовал за Алланом. Тем более не каждому дано пройти через распахнутые ворота Совета. Но не это волновало его. Он всего лишь хотел поговорить со старым другом детства, ну или хотя бы обсудить суть этого похода. Пускай уже с юных лет было пролито не мало воды или крови, но все те же страхи… будто вернулись ровно оттуда, но в другом виде. Все та же боязнь неизвестного. Все те же обиды и все то же предчувствие неминуемой беды. И именно поэтому Кастар воспринял недосказанность как очевидный знак. Выйдя за пределы совета Кастар окликнул Аллана, и тотчас из свиты всех цветов и оттенков, ожидавшей завершения собрания Совета, показался Император. Сквозь усталость и бремя власти, лежавшее на его плечах, он смог найти в себе искреннюю улыбку и обратился к старому товарищу: — Я уже давно не Аллан, а его святейшество Император династии Виввер, правая рука под присмотром глаза Всесоздателя, правитель Первых… А к черту это все, все свободны! Уйдите с глаз моих! — не скрывая раздраженности от своего положения и лишних ушей, он распустил свою свиту. — Кастар, пойдем. — Командным голосом Император направил сына Зимельского к балкону над Залом Совета. Проходя сквозь длинные коридоры и длинные мраморные лестницы, Кастар уже не может узнать этих мест, где они раньше играли вместе. На стенах не висят картины Императоров, которых они угадывали за сладости. Нет больше мечей и щитов с гербами домов, что поклялись верности короне. Лишь длинный алый ковер, покрывающий холодный каменный пол и лестницы. И так они минут пять шли по замку встречая лишь надоевшую унылую картину белой пустоты в полной тишине, это ввело Кастара лишь в еще большее смятения, ведь больше тех беззаботных дней точно не вернуть, при том что в то время они мечтали о том, как Аллан займет престол и будет править Империей вместе с его первым советником Кастаром, и как они сделают мир лучше и избавят народ от всех насущных проблем, и не будет ни голода, ни страданий. Как история запомнит их как самых выдающихся личностей за всю историю человечества. Но походу у судьбы были другие планы. Добравшись до балкона, с высоты которого можно охватить взором даже самые дальние улицы обширной столицы — города-жемчужины Империи. Кастар бы бесконечно мог наблюдать за суетливыми людьми. Они как муравьи, копошатся в своих заботах, проблемах, работах. По левую руку, на рынке, у лавок с диковинными аксессуарами вертятся богатые дамы, примеряя на себя гномьи золотые ожерелья с ограненными камнями, амулеты елфских друидов с энергетической живописью, они могут принести удачу, здоровье, увеличить силу или принести беды, смотря кто их написал. В ремесленном же районе, чуть правее рынка, какой-то кузнец спорит с очередным помещиком на счет стоимости и качества меча. Видно, покупатель указывает на руны клинка, дескать они не так ярко светятся, как ему было обещано, но кузнец тоже не промах, пытается того убедить, что тусклые руны засветятся со временем и лишь от силы духа обладателя оружия зависит мощь артефакта. Старая байка, ведь каждый, кто имел дела с гномами, знает, что свет рун зависит лишь от мастера. А детишки из восточного жилого района дразнят перепившего портного, который не в силах совладать даже с легким бризом, пытается встать и тут же падает в грязь в своем парадном камзоле. Удивительно, как этот человек, при своих наклонностях, способен нитку в иголку вдеть. И том же районе стоит Аббатство Церкви Всесоздателя, их монастыри построены по всему необъятному государству, но навряд ли хоть один из них сравнится с величием этого храма. Им, и всей церковью в целом, заправляет четвертый советник, Луций Дарский — Благочестивый, Архиокулузар (oculus) при Всесоздателе. Пускай он и сидел, сохраняя молчание, в Зале Совета, так как ему не интересны проблемы гномов, столичных елфов или безбожных людей. Его разум терзает лишь мораль и вера. Под его рукой бушует третья по счету Инквизиция Праведного Гнева, созванная Сиггурдом Виввером, пускай их кодекс потерпел не мало изменений после ухода безумного Императора, и в столице больше никого прилюдно не казнят, но это не отменяет произвола в остальных землях необъятной, где ночное небо озаряют праведные костры, а под песни сверчков и кузнечиков слышны пытки неверных. Луций, чувствуя власть, всеми силами пытается подмять под себя Корону, хотя и безуспешно. И больше всего на свете святошу бесит тот факт, что ровно по центру города куртизанки привлекают уставших путников в свои заведения. В народе говорят, что все дороги ведут в Сумма-Вултус — Столицу Великой Империи. Но на деле все торговцы, воины, политики и просто люди, с набитым кошелём, первым делом идут в объятия миловидных дам, хотя им не плохо было бы отмыть свои грехи в церкви, коих за странствия накопилось не мало. На площади Окулуса можно встретить бабочек по любому вкусу, от прекрасных елфийских дев с божественными Формами, рельефных атлетов с южных земель до одноногих изуродованных инвалидок, впрочем, у каждого свои фантазии, и, главное, там каждую могут удовлетворить. Безумные песни и пляски никогда не покидали площадь с тех пор, как Сиггурд потерял свою голову, в буквальном смысле. На каждый день найдется праздник, на каждый праздник найдутся удовольствия, естественно, по размеру кошеля. Казалось бы, что соседство с инквизицией хоть на долю омрачит ежедневный праздник, но это место приносит значительные доходы Империи и возвращает награбленное чиновниками, пускай и через государственную проституцию, обратно в казну. Кастар же был увлечен наблюдением за ходом людской жизни, это отвлекало его от мыслей о походе, народ внизу даже и не подозревает о происходящих проблемах, хотя и чувствует приближение их. — Тучи сгущаются и скоро пойдет дождь. — Оторвав свой взгляд от столицы к небу промолвил Кастар. — Аллан, ты же ничего не рассказал. Зачем ты меня отправляешь в восточные земли. Какова цель этого похода. И главное… почему ты выбрал меня, сына убийцы своего же отца? — С вопрошающим лицом он высказался в сторону неба. — Кастар, ты же и сам без меня знаешь, что дворцовые интриги окружают меня удушающим шарфом. — с, казалось бы, любопытством осматривая все то же небо без единого облака, Аллан решил раздвинуть завесу тайны над своими намерениями. — Я не могу доверять даже слугам. Гномы, с их нарастающим производственным давлением, требуют свободы от короны, даже не для себя, а для всех жителей Империи, которые служат знати, а помещики и лорды не хотят и слышать и мыслей об ослаблении цепей крестьянского сословия, это ставит под удар всё их благосостояние, тем более в условиях наступающего голода. Мы теряем восток, а на западе уже сформированы силы для вторжения со стороны Альянса. По непонятным для меня причинам, они знают о наших проблемах, знают, что мы теряем восток. Плюс инквизиция размывает у меня почву под ногами. Будь их воля, и проблема с елфами, гномами и другими расами решилась бы в один момент. Но такую кровь я не в силах отмыть. — Сдерживая слезу и набрав побольше воздуха, в попытках унять дрожащие руки, то ли от ярости, то ли от великой печали, Аллан устремился взглядом на изумрудный купол аббатства. — Мой отец был безумным, но я не желаю прослыть таковым. Он оставил мне ворох проблем, которые и мой прадед не в силах обуздать. Он создал чудовище, которое способно сожрать и меня в своем «праведном» пламени. Мало где об этом говорят, но на меня было организовано уже несколько покушений. Поэтому я склонен доверять тебе, сыну изменника, который давно не имеет ничего общего с каждой из сторон. — Грустное, изнеможённое лицо Аллана озарилось самодовольной улыбкой. — Может быть в наших силах изменить этот мир к лучшему, как мы и хотели. Поэтому для тебя задача — разузнать о случившемся и вернуть доверие великих домов востока. Я полагаю, что это диверсия со стороны запада. Бредням Варина я не верю, лучше больше буду полагаться на твой проверенный ум, а этого старикашку можешь потерять в дороге, все равно он мне изрядно надоел. — Отличный монолог. — Добавил Кастар немного расслабившись от услышанного. — Такими темпами ты все больше будешь похож на своего отца! Везде я, да меня, да они такие. Ух! — Не стесняясь своего положения Зимельский начал колоть императора за живое. — Ты тут стоишь как напыщенный индюк, все плохие, один ты хороший! Устроил тут спектакль, подотри нос и решай государственные дела. В целом по делу все понятно, но у меня есть пара вопросов. Подобревший от услышанных колкостей Аллан даже несколько ожил и в, несвойственной для главы государства, саркастичной манере выдал знакомую для слуха товарища. — Ну давай! — С чего ты взял, что я соглашусь в общем вернуться в Твердыню? И почему ты считаешь, что поход принесет успех? — Я просто знаю. — с ехидной ухмылкой ответил Аллан. — Для похода все давно готово, Варин лично занимался подготовками, как самый искушенный, поэтому завтра уже вы отправитесь на восток. Твою семью… я отдал приказ поселить в гостевых комнатах Твердыни. Всё будет готово через пару дней. Больше они не будут выживать в лесу и питаться дикими грибами или ягодами. Бремя изгнания тяжкая ноша, но я надеюсь, что они не потеряли человеческий облик. — Ой, а почему бы вашему высочеству не спросить об этом у лесного тролля и не ублажить его между делом. — С явным негодованием перебил Кастар Аллана. — Я все понимаю, но и ваша светлость пусть за рамки не выходит. Император лишь посмеялся над грубым замечанием. — А ты не изменился, Зимельский которого я помню. Все тот же острый язык и проблем для тебя будто не существует. Поэтому приказываю тебе повеселиться напоследок. Посети музеи, рынки или ремесленные кварталы. Или может ты хочешь посетить главную площадь? Ты ведь так пристально рассматривал тех елфких куртизанок. — Да идите вы, ваше высочество, к лесному троллю. — С наигранным негодованием и ехидной ухмылкой Кастар удалился быстрым шагом в сторону лестниц. Минуя ступеньку за ступенькой, он думал лишь о том, что не поцелует жену и не даст подзатыльника младшему сыну за очередной проступок. Они встретятся лишь после похода, если увидятся вовсе. Но за их судьбы теперь он хотя бы уверен, пристроенные ко двору, они навряд ли встретят лишения бремени изгнания, но как же он на тот момент ошибался.