Pale horses

Put me on the train, send me back to my home Couldn’t live without you when I tried to roam

Он почти не помнит родную страну, хоть и покинул ее в достаточно сознательном возрасте. Кажется, ему было 8. Даты, события… Со временем память искажает часть из них. Что-то перестает иметь значение, а что-то остается ясным и незатуманенным. Да, ему было 8, когда пришлось оставить Англию и уехать за океан. В место, окруженное горами, где вечно царит зима. В Южный Парк.

Put me by the window, let me see outside Looking at the places where all my family died

Поначалу Филипп часто вспоминал родину, за что стал объектом всеобщего презрения. Но прошлое осталось в прошлом, и он свыкся. Свыкся с новой жизнью, с окружением, наградившим его идиотским прозвищем, и вскоре совсем перестал возвращаться к воспоминаниям о доме. Которых, к слову, не так уж и много. Улица на окраине, где жила его семья. Гул поездов вдалеке. Старинное здание школы из белого кирпича. Голос матери, чьи-то выцветшие фото на стене, звучание The Who по радио, – отец очень любил The Who – отцовская рабочая кепи, ставшая потом собственностью Филиппа… Теперь о них напомнят лишь могилы на стареньком кладбище. Две небольших мраморных плиты с именами и датами, окруженные кустами боярышника – все, что осталось от прежней жизни.

Leave me by the churchyard, leave me on my own Someone come and take me back to my old home

Иногда образы родных мест появляются во сне. Мелькают в сознании, быстрее чем стрела, пущенная из лука, чтобы исчезнуть, оставив за собой тень легкой и непонятной грусти. Один русский писатель сказал: «Ностальгия – это когда хочется вернуться, а некуда». Но Филипп не горел желанием возвращаться. Южный Парк уже почти стал домом, с приютившей его родней удалось ужиться, и постепенно память о Сэтфордшире из раны превратилась в шрам. Который отдает саднящей болью, когда кто-то из прежних знакомых, чудом отыскавших его в фейсбуке, присылает фото его старой школы. Заброшенной и наполовину развалившейся. Она давно перестала быть частью его жизни, но почему стало так пусто в душе при взгляде на этот коряво сделанный снимок?.. Однажды Дэмиен спросил, вернулся бы он в Англию, если б была возможность. Нет. Не вернулся бы. Ведь там никого не осталось. В конце концов, уж восемь лет прошло. Значит, и возвращаться некуда, даже если б и захотел. Как же, черт возьми, прав был тот русский. Филипп не любил ворошить прошлое. Тосковать по безвозвратно ушедшему – все равно что продолжать поливать давно сгнившие в земле цветы, что никогда не вырастут. И все-таки он понимал: эта странная грусть его уже не отпустит. Даже ослабевая с годами, где-то глубоко в душе она всегда будет рядом.