Рождественская ночь

      Бледные лунные лучи озаряли темноту леса. Искрясь и переливаясь на свету, лежал снег. Он приятно похрустывал под ногами, отдаваясь эхом в ночном лесу. Было так тихо, что можно было услышать, как падает клочьями снег с ветвей деревьев, и лёгкое завывание ветра где-то вдали. Стояла необычайно тёплая погода для январской ночи. Гулять в такое время — одно удовольствие!       На крыше небольшого дома вырисовывался чёрный мужской силуэт. Он глядел куда-то вдаль, выше небольшой деревушки, на которую наткнулся абсолютно случайно. Его лицо не выражало никаких эмоций. Было бы странно для него не поджечь эту деревушку, но сегодня не хотелось причинять зла никому. Сегодня все отмечают такой светлый праздник, именуемый Рождеством. — "Как жаль, что я никогда не мог нормально отметить этот праздник… В кругу семьи, друзей…"       Спрыгнув с крыши, Хиробрин, оглядевшись по сторонам, медленным шагом стал проходить от дома к дому, поочерёдно заглядывая в каждое окно.       Очередной раз проходя мимо последнего дома, стоявшего на окраине деревни, мужчина снова осторожно глянул в окно. Первое, что он сразу заметил, это был мальчик лет шести, который, раскрыв свои большие синие глаза, рассматривал узоры на окне. Хиробрин подошёл ближе и посмотрел вглубь дома, где светилась гирлянда на ёлке, а рядом с ней сидели мужчина и женщина, убаюкивающая завёрнутого в пелёнку ребёнка. Приложив руку к окну, белоглазый заметил, что на него смотрит тот мальчишка, который ещё несколько секунд назад водил пальцами по узорам на стекле. — "Он видит меня?"       Недолго рассматривая Хиробрина, мальчик точно так же приложил руку к стеклу и принялся смотреть в белоснежные глаза незнакомца. В горле стало нарастать непонятное чувство, будто кто-то душит. Внутри всё изнывало от боли… от непонятной, но такой сладостной боли. Будто впервые влюбился, но это совсем другое. От такого долгого одиночества, в котором умирали последние чувства белоглазого, когда ненависть и злость брали верх, когда хотелось кричать навзрыд о том, что ты существуешь. А здесь… просто заметил мальчишка, который и вовсе не знает, кто ты и кем являешься. Так тепло и одновременно невыносимо больно. Руки задрожали, соскальзывая по поверхности стекла, они оставляли неглубокие царапины на стекле. Оторвав руку от окна, Хиробрин глянул на неё и, наконец, заметил эти острые, сияющие как сталь в лунном свете неаккуратные ногти, что были заострены на концах.       Ловко забравшись на крышу этого дома, он сел и стал обдумывать всё произошедшее. Он долго смотрел на свои ладони, пока глаза не начали болеть от напряжения. Закрывшись руками, Хиробрин всё ещё продолжал думать о своей бесполезной жизни. Люди его презирают, но боятся. Презирают за то, что он беспощадно расправляется с любым человеком. Хоть и занимался этим, последний раз, очень давно. Впервые, когда схватился за что-то острое, было в порыве злости, когда терпению пришёл конец. А боятся… его боялись как бога Нижнего мира. Его внешность стала очень специфична, благодаря своим глазам лунного цвета. А тех, кто не был похож на людей – обычно гнали. Хиробрин сам выбрал этот путь. Путь презрения и страха со стороны людей, изменяя себя до неузнаваемости, после смерти одного из близких. И сходить с этого пути он не собирался. А ведь всё могло сложиться иначе.