Цена одиночества

Проснись. Жить в одиночку, да ещё на окраине небольшого села — очень удобно, когда не хочешь, чтобы тебя излишне тревожили посторонние. Ты можешь делать всё, что захочешь, когда взбредёт в голову. Это с одной стороны. С другой — одиночество очень удобно и тогда, когда твоему подсознанию приспичивает самостоятельно беспокоить тебя самого. Проснись. Артур Дент, не открывая глаз, всовывает холодные ступни в мягкие домашние тапочки и на ощупь спускается по лестнице, чудом не зацепив лбом низкий потолок. На лужайке перед домом его уже дожидается друг. Взволнованный, но не до истерики, пока что держащий себя в руках, со всегдашним полотенцем на плечах. — Слушай меня, Артур, и запоминай: через 28 дней, 6 часов, 42 минуты и 12 секунд наступит конец света. Ты понял? Конец света! — И что я должен сделать? — спрашивает Артур, неопределённо поводит плечами и снисходительно улыбается. — Предотвратить его? Предупредить всех? Или, может быть, прокутить оставшиеся дни на полную катушку? Друг, почти как отражение, тоже пожимает плечами — по его лицу видно, что он сомневается в том, какой даст ответ, да и скажет ли вообще что-либо. Утром давешняя прогулка на лужайку у дома кажется Артуру сном. Единственное, что напоминает о её достоверности — чёрная небрежная фломастерная запись на предплечье: «28:6:42:12». Артур выдыхает сквозь зубы и плетётся к настенному календарю. 26 дней, 8 часов, 23 минуты и 42 секунды до конца света. — …Выпадает на четверг, — Артур роняет лицо в ладони и глухо бормочет сквозь пальцы: — Четверги всегда были для меня несчастливыми днями. — Мистер Дент, — у психоаналитика тренированно-успокаивающий тембр голоса. — Это называется навязчивыми состояниями. Помните, я вам рассказывала? — Неразборчивое мычание в ответ, но доктор спокойно и терпеливо повторяет уже сообщавшееся. — Четверги не приносят несчастья, как и любые другие дни недели. Вы сами находите детали, сами цепляетесь за них, придаёте им характеристики и находите подтверждения их справедливости. В вашем состоянии человек может доказать себе что угодно, даже самое невероятное. Даже, — психоаналитик позволяет себе скрупулёзно отмеренную дозу лёгкой усмешки, — близкий Апокалипсис. — Я не говорил об Апокалипсисе! — неверное определение заставляет Артура встрепенуться. — Не будет ни войн, ни недородов, ни полчищ грешников, ни дождей из горящей серы, ни… — что там ещё? — в общем, ничего такого, библейского. Мир просто закончится. Исчезнет. — Мистер Дент, Артур, но вы же здравомыслящий человек, — «здравомыслящий человек» на мягкой кушетке саркастично хмыкает, — и вы должны понимать, что предсказания о конце света не стоит принимать на веру так легко. Особенно если их поведал вам ваш воображаемый друг. Особенно если принимать во внимание сопутствующие обстоятельства. — Доктор бегло просматривает собственные записи и задумчиво говорит: — Мистер Дент, вас крайне взволновал инцидент, произошедший с вашим домом, поэтому я настоятельно рекомендую вам увеличить дозу транквилизаторов. И я обещаю вам, к следующей нашей встрече вы будете чувствовать себя гораздо лучше. 24 дня, 3 часа, 34 минуты и 8 секунд до конца света. Для того, чтобы осознать иллюзорность его давнего друга, Артуру, на самом деле, не требовались ни консультации врача — больше полусотни фунтов в час! — ни лекарственных препаратов. Во-первых, он прекрасно помнил, как он познакомился со своим время от времени появляющимся собеседником: он случайно едва не угодил под автомобиль, чудом остался не только жив, но и цел, однако здорово переживал из-за этого случая… вот и допереживался. Во-вторых, его воображаемый друг всегда утверждал, что он родом из Гилфорда, но не знал ровным счётом ничего о своей малой родине. И — вот фокус — когда Артур намеренно достал и прочёл путеводитель по этому захолустью, тот тоже вдруг начал разбираться в истории своего города, сразу следом за Артуром. Наконец, самое яркое, во что Артур не мог поверить ни при каких условиях — вряд ли нашлись бы такие родители, которые назвали бы своего ребёнка в честь автомобиля, выпущенного через много лет после его рождения. Форд Префект выглядел как ровесник Артура (по логике, им и был, если считать возраст подсознания равным физическому), говорил и поступал так, будто с луны свалился, был всегда смешлив и пьян, но иногда — убийственно серьёзен, и выдавал такие вещи, какие Артур не мог знать и какие начисто отметали любые доказательства его не-существования. Например, именно Форд увёл Артура из его дома ровно за час до того, как на крышу над спальней рухнула эта штуковина. Именно «штуковина» — никто толком не знал, как назвать тяжёлый пупырчатый лист неизвестного сплава, толстый, с какими-то трубочками, проводами, капсулами жидкости внутри. Никто, кроме Форда. — Деталь обшивки корабля вогонского строительного флота, — беспечно сказал он, передавая Артуру бутылку. — У-упс! Я не должен был говорить тебе это. Бутылка была не одна, поэтому Артур плохо помнит разговоры той ночи: там суть потеряется, тут — слова, какие-то очень любопытные, неместные… Так что нельзя сказать, что он чему-то безоговорочно поверил. Хотя по прошествии четырёх дней он до сих пор не может до конца отмыть с собственной кожи чёрные цифры и прекрасно помнит слово «вогон», каким-то нереальным образом объясняющее всё. 23 дня, 11 часов, 48 минут и 50 секунд до конца света. Высокая трава подметает небо макушками стеблей, стирая с него облака. Артур и Форд лежат на спинах посреди поросшего сорными растениями пустыря на окраине деревни и глядят высоко-высоко, представляя россыпь звёзд над слоем бесцветной сине-белой атмосферы. — Точно не из будущего? — недоверчиво переспрашивает Артур, жуя травинку. — Ты заранее знал о той… штуковине. — Обшивке, — автоматически исправляет его Форд. — Нет, я не из будущего, хотя знаешь… иногда большие расстояния в пространстве сравнимы с тоннелями во времени. Но нет, я не о том. Просто у меня есть… ну, назовём это радаром, очень чутким, субэфирным, который может улавливать то, для чего ваши, земные, устройства недостаточно чувствительны. — То есть, у тебя есть технологии будущего? — гнёт свою линию Артур. — Да нет же! Далёкие технологии! Не во времени, в пространстве. Артур недоверчиво хмыкает. — Твои технологии будущего не подсказывают тебе, случаем, ещё что-нибудь важное? Форд пропускает шпильку мимо ушей и хмурится. — Не уверен. Чуткомат засёк нечто странное. Думаю, вогонского звездолёта, с которого отвалилась обшивка, ещё здесь не было… — То есть?.. — Вот он из будущего, да. Как там у вас говорят? Бинго! 18 дней, 22 часа, 12 минут и 34 секунды до конца света. Психоаналитик часто говорит Артуру, что ему необходимо как можно чаще общаться с людьми (с реальными людьми, подчёркивает она), поэтому он идёт на вечеринку в Айлингтоне, где знакомых у него раз-два и обчёлся. Психоаналитик советует заводить новых друзей, и Артур представляется милой девушке, брюнетке, похожей на арабку, с живыми блестящими глазами. Он бурно радуется, узнав, что его новая приятельница, Триша МакМиллан, сведуща в астрофизике, и засыпает её вопросами о путешествиях во времени. Триша удивляется — обычно мужчины предпочитают другие разговоры, — но нельзя сказать, чтобы это ей не нравилось, скорее напротив. Не проходит и пяти минут, как она сама увлекается разговором. — Для перемещения во времени нужны корабль и портал, — уверенно говорит Триша. — Корабль подойдёт любой. — Даже «Делориан», как в «Назад в будущее»? — улыбается Артур. — Даже «Делориан», — смеётся девушка. — Я упомянул его потому, что мне нравится фильм. — Мне тоже… — Знаешь, а один мой друг, — осторожно произносит Артур, — утверждает, что путешествовать можно и без корабля. — Наверное, он имеет в виду телепортацию, — предполагает Триша. — Но для путешествия во времени всё же нужно судно, неважно какое, лишь бы имело скорость, приближающуюся к скорости света и превышающую её, и — главное — портал. — А если перемещаться только в пространстве? — То телепорта достаточно, — милостиво дозволяет Триша. — А ещё этот же мой друг говорит, что иногда путешествия в пространстве очень похожи на путешествия во времени и наоборот. — Хм, сколько ты хочешь услышать точек зрения? — хихикает Триша. Артур тоже улыбается, но этак странно, погружённо в себя: — Все. Он внимательно слушает о теории относительности Эйнштейна, общей и специальной, он согласно кивает, когда Триша говорит о единицах измерения времени и периодах обращения планет, солнц, галактик вокруг центров тяжести, он подбирается и сосредотачивается, когда Триша переходит из области точных наук в околофилософские темы. — Если некто перемещается на большие расстояния, настолько, что цивилизации, населяющие точки его отправления и назначения, почти изолированы друг от друга и имеют разные темпы и пути развития, то это равнозначно путешествию во времени или между вариантами развития событий, — размышляет Триша. Артур слушает её. 15 дней, 7 часов, 11 минут и 58 секунд до конца света. Артур не может усидеть на кушетке, он меряет шагами кабинет. — Конечно, я ничего не могу сделать! «Я слышал, вы говорите о межпланетных путешествиях», — передразнивает он. — «Пойдём на мой звездолёт, детка». Кошмарный тип! — Вы больше не виделись с вашей новой подружкой? — уточняет психоаналитик. Артур резко останавливается и сжимает кулаки. — Нет. — То есть, она ушла с тем… человеком, который, как вы утверждаете, с другой планеты? — Вы, что, за ненормального меня держите? Я прекрасно понимаю, где границы реальности. И вообще, это ОН утверждал, что родился возле Бетельгейзе, а я только пересказываю, что слышал. Доктор обезоруживающе поднимает руки, выдерживает паузу и осторожно спрашивает, заранее прикидывая, какой транквилизатор прописать Артуру на этот раз: — А вы давно виделись с тем вашим другом, который из будущего? Артур падает на кушетку и хмуро говорит: — По-моему, он тоже с Бетельгейзе… 10 дней, 21 час, 6 минут и 23 секунды до конца света. В зеркале шкафчика-аптечки отражается одно лицо — Артура. То ли Форд стоит под таким углом за плечом Артура, что просто не попадает в него, то ли галлюцинации подчиняются своим собственным физическим законам. Артур не открывает дверцу, флакон с ярлыком на его имя остаётся нетронутым. — А я понял, о чём ты говорил, — сообщает Артур. — Твоё устройство для путешествия по галактике — это телепорт, а не машина времени, но качественно они почти не отличаются. Ну, то есть, для путешествующего — ему-то всё равно, какое происхождение у того, что он видит. — Как-то так, — соглашается Форд. Он некоторое время смотрит на Артура и всё же решается предложить: — Я расшифровал сигнал субэфирного чуткомата. Через десять дней сюда прибудет вогонский строительный флот. Они разрушают планеты… Понимаешь к чему я? — Да, — со спокойствием, не вяжущимся со смыслом сообщения, отвечает Артур. — Нет, ты, наверное, не совсем… — Ты мне уже говорил, — перебивает он Форда. Тот не помнит, но кивает на всякий случай: возможно, был пьян… хотя Форд раньше не замечал за собой потери памяти. — И я тебе предлагал?.. — Да. Улетай, если будет такая возможность. Я остаюсь. — Но, Артур, ради чего? — Форд поражён до глубины души. Он так привык странствовать, что просто не представляет, как можно променять судьбу автостопщика на оседлую жизнь… и, тем более, смерть. — Я одинок, — просто отвечает Артур и пожимает плечами — мол, не перечислить всех, — и я один не стою их. Ради Триши, ради доктора, ради того бармена из «Коня и конюха»… — Не торопись, — прерывает его Форд. — Я приду к тебе снова, и тогда ты дашь мне окончательный ответ. Артур снова пожимает плечами. Четверг. Дождь покрыл влажной плёнкой крыши, гальку на садовых дорожках и траву, и теперь они блестят под косыми солнечными лучами, пробивающимися из-за тревожно угловатых, похожих на замшелые кирпичи, громадин. Корабли опускаются тихо, почти бесшумно — и это тоже вызывает страх, ужас перед иррациональной с точки зрения земной техники лёгкостью этих махин. Трепет затопил разумы всех, даже самых уравновешенных, людей, превратив в их в уродливых вопящих, снующих, хохочущих и рыдающих безумцев. Артур стоит непоколебимо, смотрит в небо, слегка прищурившись — сумасшедший оплот спокойствия в этом нормальном идиотическом мире. Он улыбается небу. Раздаётся оглушительный скрежет и грохот — лист обшивки сорвался прямо на крышу обособленно стоящего дома Артура. Всё идёт правильно. Конец света через десять, девять, восемь… Возможно, суббота. Быть живым и одиноким посреди бескрайнего космоса — та ещё пытка. Артур не представлял раньше, как это прекрасно, ощущать нехватку любви и внимания, когда есть кому на это пожаловаться. Теперь наступило время переоценки. Земли нет. Дома нет. Работы нет. Нет омерзительно скучных коллег с их глупыми разговорами… Людей нет вообще. Есть, конечно, Триша, но… Артур совершенно одинок, будучи окружённым чуждыми существами. — Форд, а у вас только телепорты есть или машины времени тоже? — наконец задаёт он волнующий его вопрос. — У нас всё есть, — беспечно отвечает Форд. С тех пор, как они попали на борт «Золотого сердца», он — сама беззаботность. — Я хочу вернуться. Форд замирает. — Это невозможно! Твоего дома не существует, а ты не можешь просто так вернуться во времени: это либо приведёт к тому же результату, что мы имеем, либо создаст парадокс! — А что НЕ создаст парадокс, но оставит меня на Земле? — наивно интересуется Артур. — Нам нужна помощь Эдди, я сам не смогу рассчитать, — осторожно отвечает Форд. — А если ТЫ вернёшься и расскажешь мне всё, что произойдёт? — Спойлеры. Парадокс. — Может попробуем?.. 28 дней, 6 часов, 42 минуты и 12 секунд до конца света. — Эй, Артур! Камешек звонко ударяется о стекло. Проснись. Проснись. — Форд? Что ты здесь делаешь? — А, значит, мы уже знакомы… Я должен кое-что рассказать тебе. Я тебе обещал. Артур зевает во весь рот. — Эхххм… когда? — Приблизительно через месяц. — Ты пьян? Форд зорко следит за всем происходящим. Дом Артура цел, за ночь не происходит ничего необычного. Форд рассказывает уйму шуток, половина которых Артуру непонятна, но сообщить главное не решается. Через 28 дней Артур сам спросит у него. И на тот момент Форд не сможет его не спасти. 28 дней, 6 часов, 42 минуты и 12 секунд до конца света. Проснись. — Артур, скоро произойдёт конец света. Это звучит бредово, но ты должен мне поверить — ты сам попросишь меня через месяц, чтобы я рассказал тебе всё сейчас… Умирать было крайне неприятно… Кто же знал, что мистер Дент, образец английского здравомыслия, из жалости и гражданской ответственности сдаст своего друга Форда в «жёлтый дом»? Спастись не удалось, так что этот вариант накрывается. Форд радуется своей предусмотрительности, что он заранее создал парадокс, возвращающий его на «Золотое сердце» в случае гибели при хронопортации. 28 дней, 6 часов, 42 минуты и 12 секунд до конца света. Форд глядит в тускло светящееся окно одинокого дома на краю посёлка. Он поднимает с земли камушек… и роняет его. Стоп, этот вариант тоже надо попробовать. — Прощай, Артур, — шепчет Форд окну и шагает прочь, на ходу промакивая края глаз полотенцем.