Непрошенное чудо

Всё началось с того, что я проснулась. Довольно странное было ощущение, учитывая, что я прыгнула с крыши. — Так и знала, что в смерти по-любому есть подвох, — пробормотала я себе под нос, и в следующее мгновение осознала, что голосок-то не родной. Вообще, не родным было всё. Потолок комнаты, стены, мебель, вид за окном. Подняв руки на уровень глаз, я увидела тонкие изящные пальцы, достойные профессионального пианиста. Руки меня-прошлой не отличались подобной красотой. Однако кровавые подтёки на запястьях и едва заметные полосы шрамов заставили меня нахмуриться. Такие шрамы могло оставить только что-то острое, скорее всего — лезвие. Я резко села и осмотрелась получше. Вся простынь была в крови. На персиковом коврике возле кровати ярко выделялись бурые пятна. Я фыркнула. " — Наверное, девочке было очень больно", — подумалось мне. Жалости я к ней не испытывала. Вскрыть вены — это так наивно, так… по-детски. Встав с кровати, я подошла к шкафу, на котором заприметила огромное зеркало в полный рост. Из глубины отражения на меня смотрела девушка, примерно четырнадцати лет. Хрупкая, я бы даже сказала тощая, фигура, каштановые с рыжинкой волосы и просто умопомрачительные глаза. Ооо, о таких глазах можно только мечтать. Большие, карие с янтарными вкраплениями, обрамлённые пушистыми тёмными ресницами. И как же они не вязались с окровавленными руками и ночнушкой!  — Сасагава Киоко… — поражённо выдохнула я. — Ну конечно, главный идол всея Намимори, да бред какой-то! Я мотнула головой в надежде, что это наваждение. Однако открыв глаза я всё ещё видела подростка. На задворках сознания копошились воспоминания, причём не мои. Прикрыв глаза, я словно посмотрела диафильм из воспоминаний. Кадры бегло сменяли друг друга, но я точно понимала, что в нужный момент буду знать, что сделать или сказать. Последние воспоминания этого тела я видела особенно ярко. Киоко, размазывая слёзы по щекам, пишет записку родителям, а рядом лежит упаковка лезвий. Потом она встаёт из-за стола, ложится на кровать, закусывает одеяло и максимально быстрыми и чёткими движениями делает по три кровавых росчерка на своих тонких ручках. Делает правильно, как по учебнику, вдоль вен, едва сдерживая крик. Буквально через минуту накатывает дикая слабость, и Киоко понимает, что не хочет умирать! Тупая девчонка! Но закричать она уже не может, веки закрываются и голос не подчиняется. Странно… Ах, она наглоталась снотворного перед всем этим. Ну ну, я тоже рассматривала такой способ самоубийства, но отмела его как несостоятельный и очень болезненный. Открыв глаза, я поняла, что сижу на полу, а по щекам катятся слёзы. Нет, мне не было жаль Сасагаву, но телу надо было сбросить напряжение, проститься со старой жизнью и начать новую. Спустя некоторое время за дверью комнаты послышались шаги и кто-то подёргал ручку. Благо, моя дверь была заперта, а то было бы очень неловко.  — Киоко, ты проснулась? — голос из-за двери принадлежал брату Киоко… моему брату. Даже если это Чистилище, и мне придётся пройти все круги ада жизни девочки-идола, я не имела права разделять себя и своё новое тело.  — Да, конечно! — слегка хриплым голосом ответила я. — Я… переодеваюсь! Шаги удалились от двери, а я облегчённо вздохнула. Встав, наконец, с пола, я решительно взялась за дело. Прежде всего я сняла с кровати окровавленное бельё и заменила его свежим. Сделав мысленную заметку не забыть почистить матрас, я кинула в кучу белья ещё и коврик, который был безнадежно испорчен. Собственно, туда же отправилась и ночнушка. Окна были зашторены, поэтому я позволила себе обнаженной дойти до стола и, не читая, порвать предсмертную записку и выбросить её в корзину. Далее мой путь лежал в ванную комнату, неожиданно, но она была у меня своя. В небольшой комнатке ютился унитаз, раковина и душевая кабина. Оценив такую заботу от родителей, я быстро приняла душ, смывая с себя запёкшуюся кровь. В голове было поразительно пусто, словно не было ничего удивительного в том, что я снова жива. После душа я наскоро вытерлась большим пушистым полотенцем и вернулась в комнату. Подойдя снова к шкафу, я оценила вид нового тела: тонкая талия, небольшие бёдра и едва наметившаяся грудь. " — Мда, до прежней троечки не дотянет, если только я не располнею", — огорчённо покачала я головой. Не скажу, конечно, что я сильно любила своё родное тело, но я определенно буду скучать по его мягким округлостям и моим прекрасным крашенным в вишнёвый цвет кудрявым волосам. Вообще, мои волосы были предметом особой гордости, но, как говорится, поздно пить Боржоми, когда почки отвалились.  — Киоко, завтрак готов! — послышался крик матери с первого этажа. Да, в доме было два этажа, внизу были гостиная, кухня и спальня родителей, второй же этаж был полностью в нашем с братом распоряжении. Я удивлённо моргнула, переваривая всплывшую в голове информацию. Однако времени рассиживаться не было, поэтому я, быстро одевшись, схватила портфель и спустилась вниз.  — Доброе утро, мамочка! — звонко прощебетала я, целуя женщину в щёку. Всё произошло быстро и на рефлексах, чему я несомненно была рада. Ведь если у тела осталась в памяти нужная модель поведения, то её можно будет менять не внезапно, вызывая всеобщее недоумение, а постепенно, выдавая за становление личности и переходный возраст. Позавтракала я довольно быстро, практически не чувствуя вкуса еды. Скомкано поблагодарив маму и взяв свой обед, я с тяжёлым сердцем пошла в школу. Меня терзали смутные сомнения.  — Йо, Киоко! — внезапно окликнул меня какой-то темноволосый спортивный парниша. Я глянула на него с недоумением, усиленно пытаясь вспомнить, кто он такой. Память услужливо подсказала, что это — Мочида-семпай, один из поклонников Киоко, почти самый адекватный, к слову. Дальше мы уже шли вместе. Он втирал мне какую-то дичь, а я в задумчивости шла и смотрела на дорогу. Вдруг откуда-то сверху послышался вопль. Я даже не успела поднять голову, как что-то приземлилось прямо передо мной, снеся Мочиду с ног. Точнее, кто-то. Да что там кто-то, это был Савада Тсунаёши. И божечки мои, он был в одних трусах!  — Сасагава Киоко! — громко произнёс он. А я всё не могла оторвать взгляд от его почти обнаженного тела, и с обречённостью понимала, что безбожно заливаюсь румянцем. Парень-то абсолютно в моём вкусе! Учитывая моё двадцатилетнее сознание и бушующие гормоны четырнадцатилетнего тела, нетрудно догадаться, что я чуть не пустила слюнки. Ну и что, что он почти дрищ, зато ни грамма лишнего жира, а тренировки с Реборном однозначно нарастят ему немного мышечной массы, уххх…  — Прошу, уйдём отсюда вместе! — Савада протянул мне руку и я наконец посмотрела ему в лицо. И вот если бы меня кто-то предупредил, что это только в аниме Тсуна выглядел придурковатого в этот момент, я бы расцеловала этого человека. Потому что одного взгляда мне хватило чтобы понять — я пропала. Он смотрел уверенно, твёрдо, прямо-таки излучая уверенность. И я не выдержала.  — Иииииии! — заверещала я и побежала в школу. Не сбавляя скорости я метнулась в уборную, потому что лицо буквально горело. Умывшись, я наконец подняла взгляд и увидела себя в зеркале. Глаза лихорадочно блестели, а на щеках всё ещё алел румянец. Это было горячо, слишком горячо! И пусть в повседневной жизни Тсуна далеко не такой, я понимала, что обречена. Ещё при просмотре аниме больше всех мне полюбился именно он, а вживую… Ох. Успокоившись, я пришла в класс. Одноклассники сразу же набросились на меня, стремясь выразить сочувствие, ведь выглядела та ситуация крайне неприятно. Смущённо опустив глаза, я бормотала слова благодарности, однако в голове были абсолютно другие мысли, одна другой безрадостней. " — Эх, жаль, я не смогу проявить симпатию по отношению к Тсуне, в ближайшее время так точно. Потому что более чем уверена, что после этого его по-тихому прикопают где-нибудь под кустиком. Да и это будет слишком нетипично для Киоко, и кто-то может заподозрить неладное. Поэтому придётся мне играть невинную овечку", — и так среднее настроение упало ниже ватерлинии. *** День прошёл мимо меня, благо память тела позволяла пустить всё на самотёк. Очнулась я уже в спортзале, когда Мочида озвучивал правила. — … А призом будет Сасагава Киоко! — заявил семпай, отчего меня аж перекосило. Кулаки зачесались треснуть этому мудаку по наглой довольной роже. " — Впрочем, недолго тебе таким счастливым бегать", — мстительно подумала я, и оказалась абсолютно права. Если поначалу весь этот фарс выглядел как избиение младенца, то после выстрела ситуация кардинально изменилась. Я с садистским удовольствием любовалась на то, как Тсуна оставляет Мочиду без волос. Вживую это, конечно, было не так смешно, как на экране, всё же участвуют живые люди, но уж больно меня задело это его отношение ко мне как к вещи. Зря, зря уже почившая Киоко считала его нормальным парнем. Когда наконец судья засчитал Тсунаёши победу и действие пули Возрождения закончилось, я смогла вздохнуть спокойно. Конечно, чего мне волноваться, спросил бы любой другой человек, знающий канон и тоже каким-то образом оказавшийся в этом мире не на месте главного героя. А я бы сказала, что аниме — далеко не залог того, что вживую ничего не изменится. Эффект бабочки там, всё такое. " — Хотя, это же первая серия, и я в ней не изменила ничего, чтобы что-то пошло не так", — мысленно подвела я итог своим размышлениям и решительно подошла к Саваде. Сегодняшний день надо было доиграть до конца, и постараться не пнуть «ненароком» бесчувственное тело теперь уже лысого идиота-Мочиды.  — Это было здорово, Савада, — как можно теплее улыбнулась я, надеясь, что получилась действительно улыбка, а не злорадный оскал. С другой стороны, на этом личике оскал просто не выйдет, уж больно милое. — Спасибо, что отстоял мою честь. И прости за утро, друзья часто мне говорят, что я не понимаю шуток. Скрепя сердце, я всё же процитировала эту до ужаса идиотскую фразу, которая всегда меня коробила. Ну вот как, КАК можно было подумать, что стоящий перед тобой полный решимости парень может шутить?! " — Так надо, так надо", — твердила себе я, смотря, как лицо парня приобретает туповато-охреневшее выражение. Видимо, тоже осознал идиотизм ситуации. — Не против, если я буду обращаться к тебе по имени? — продолжала давить улыбку я. Жаль, что это максимум дружелюбия, которое я могла бы ему предоставить в тот момент. Тсуна что-то бессвязно промычал в ответ, на что я только хихикнула и, попрощавшись, отправилась на выход. Меня ждал «родной» дом. *** Вечер прошёл весьма скомкано. Я заперлась в комнате и вышла лишь один раз, на ужин. Мать, кажется, немного волновалась, но недостаточно, чтобы попытаться узнать, что случилось. Если верить памяти Сасагавы, родители вообще бывали дома редко, а уж вместе — только по праздникам. Это было мне в плюс. Старшим всё равно, брат слишком увлечён спортом, чтобы заметить, что что-то не так. Уроки я делать не стала. Не видела в этом смысла. В крайнем случае, я девочка умная, если надо — и перед уроками быстро черкану задания. До самой ночи я пролежала на кровати, размышляя обо всём. " — Я слишком спокойна, — лёжа на спине, я рассматривала тонкие, едва заметные полоски шрамов на руках. Пришлось надевать рубашку с длинным рукавом, да и впредь она станет моим верным спутником. — Может, это потому, что я умерла и эмоции притупились? Ну, я не бревно, вон как на голого Саваду отреагировала. А может, просто душа ещё не устроилась поудобнее в теле?.." — Аааааааааааа! Как всё сложно! — я накрыла лицо подушкой и тихо завыла. Сложно опять принять жизнь, когда ты уже расстался с жизнью. Грядущее виделось безрадостным, а знание будущего — зыбким. Да, я хотела бы, наверное, сохранить истинный ход событий, но понимала — не смогу. Не смогу быть якобы недалёкой девочкой, притворяться ветошью и не отсвечивать. Всё же вокруг такое интересное! Да и жизнь Киоко пока не воспринималась до конца своей, а значит, и дорожить ею в тот момент я не видела смысла. За размышлениями я не заметила, как заснула. Впереди маячила насыщенная жизнь.