Маски семьи Савада

Цуна — слишком счастливый и наивный. Это чистый и незапятнанный ребёнок, которого воспитала чудесная, добрая, отзывчивая и мягкая женщина — Нана. Так считал Реборн, когда прибыл в семейство Савада обучать юного преемника Девятого. Считает так он и теперь. Приехавший репетитор озадачил Цуну, но тот лишь пожал плечами и поприветствовал его, спросив, чему же Реборн будет его обучать? Все невзгоды, все трудности неловкий парнишка встречал с улыбкой от уха до уха. Счастливо улыбаясь, он вёл наивные речи о добре и зле, о мафии, которую можно изменить. Реборн с кислой миной слушал эти бредни и гонял его на очередной тренировке. Цуна — счастливый и наивный ребёнок. Когда после очередной тренировки сын возвращается весь в синяках и ссадинах, в поту и в грязной одежде, Нана лишь немного отчитывает сына за неаккуратность и несёт вещи в стирку. Цуна извиняется перед матерью ей вслед, на что Реборн ухмыляется. — Нана чудесная женщина, — говорит он Цуне. Парнишка радостно улыбается. — Я очень люблю маму. Его мать добрая, отзывчивая и мягкая. Её невозможно не любить. Соседи в восторге от семейства Савада. Отличная мать и пусть и не делающий успехов сын, но он такой хороший ребёнок! Они с грустью вспоминают умершую младшую дочь, не прожившую и шести лет, да непутёвого братца Цуны, который ушёл из дома и явно не планировал возвращаться. А отец семейства! Емицу они видят редко, но тот работает в другой стране на износ, лишь бы только заработать на семью денег. Цуна и Реборн смеются, когда сидя на кухне они слушают очередную историю Наны, которая не сдержалась и купила что-то лишнее, а потом вляпалась в целую череду забавных событий. — Если бы Емицу не был женат на маме-сан, то я бы сам взял её в жёны! — шутит репетитор. Нана смущённо отмахивается. — Реборн-чан, ну что ты. Цуна заливисто смеётся и пьёт зелёный чай из своей глиняной чашки с изображением тунца. Вот только ночью, когда Реборн засыпает в своём гамаке, Цуна спускается вниз по лестнице и забивается в угол подвала. Схватившись за голову, он раскачивается из стороны в сторону и безмолвно воет. Его охватывает отчаяние. Мысли как призраки порхают в его голове. «Я… Я обязан… выдержать и… Убить своих родителей, избавить мир от этих монстров. Прежде чем… Перережу себе вены или полезу на стенку». Он смотрит в потолок и безмолвно воет. Утром Реборн как обычно будит Цуну и парнишка встаёт, одаривая его счастливой улыбкой. Репетитор на это лишь фыркает и уходит на кухню. Улыбка тут же угасает, лицо преображается. Бедный Цуна снова теряется в вихре своих мыслей. «Но видеть сквозь маски умею лишь я, и первым умрёт Реборн. Он не поймет и не поверит, даже если я расскажу». Он молча завязывает на шее галстук, словно удавку, и послушно идёт в школу. Цуна — примерный мальчик, которому не хочется расстраивать свою любящую мать. Весь день он улыбается друзьям-хранителям, в тайне переписываясь с Мукуро шифрами. К концу дня голова пухнет от мыслей и Цуна понимает: он больше так не может, о чём и сообщает очередным тайным посланием. По возвращению домой он ведёт себя как обычно. Когда Реборн уходит в ванную принять душ, Цуна идёт помогать Нане с готовкой ужина. Они садятся за стол, и он себя ничем не выдаёт. Цуна, Нана, Реборн и дети ужинают в спокойной обстановке за приятным разговором. Ближе к ночи, уставший от учёбы Цуна идёт на кухню и видит там мать. Женщина одаривает его очаровательной улыбкой, из-за чего на щеках у неё играют милые ямочки. Его спина покрывается мурашками. — Цу-кун, ты ещё не спишь? — качает головой Нана. — Я бился над математикой, — честно отвечает Цуна и заглядывает в холодильник. — Молоко на второй полке, — подсказывают ему. Он берёт пакет и наливает себе в стакан молока. — Реборн-чану тоже предложи, если он не спит, — шутливо журит его Нана и целует в щёку. Цуна кивает и послушно заполняет молоком второй стакан и уже с двумя стаканами поднимается к себе в комнату. Реборн лежит в гамаке под потолком и читает книгу. — О, это от Наны? — обращает на стаканы внимание он. — Да, — кивает на это Цуна. Реборн спрыгивает с гамака и смотрит на стаканы с молоком, которые держит его подопечный, и в итоге берёт левый. Цуна на это улыбается и отпивает из правого. Его веселит ситуация — в стаканах одно и то же. Что ни выбери Реборн — везде за-пад-ня. Утром Нана готовит завтрак — яичницу с беконом и тостами. Когда тарелки оказываются пусты, то Цуна прихватывает свою школьную сумку, обувается и выходит из дома вместе с Реборном. Хаято и Такеши ждут их у калитки и ругаются. Обычное утро. Вот только до школы они не доходят. Реборн, идущий по каменной ограде, внезапно падает замертво. Цуна в ужасе плюхается на задницу и смотрит на распростёртое на земле тельце. Друзья успокаивают его, когда по его щекам катятся слёзы, и он подрывается к Реборну и кричит в припадке. В школу они не идут. Хаято связывается с Шамалом, а тот, в свою очередь, с теми, кто повыше рангом. Цуну, Нану и детвору спешно забирают в Италию, на Сицилию. Если кто-то смог убить сильнейшего в мире киллера — это вам не шутки. Проходит расследование, но оно ничего не даёт. От чего умер Реборн никто не знает. В резиденции Вонголы траур. Многие горюют о почившем в мир иной лучшем киллере девятого поколения, Реборне. Спустя ещё пару дней по просьбе Цуны в его спальне собираются он, Нана и Емицу. В комнате играет музыка, расслабляя и радуя слух. Классический джаз, звучащий громче, чем следовало. Родители не успевают среагировать, как сын достаёт из-под подушки пистолет, мгновенно снимает его с предохранителя и приставляет дуло к своему виску. — Сын, ты чего? — Цу-кун, что… — Ма-а-ам, — тихо тянет Цуна, готовый всерьёз вышибить себе мозги. — Да, Цу-кун?.. — с надрывом спрашивает Нана. Цуна смотрит на своих родителей, этих монстров. — Мам, убей папу? — просит он. — Я же хороший мальчик? Я заслужил? — Конечно, — соглашается мать. — Как скажешь, сынок. Я поняла. Ошарашенный происходящим Емицу, в общем-то, знающий о пристрастиях своей жены, смиряется со своей судьбой в тот миг, когда Нана выхватывает откуда-то из кармана своей длинной юбки складной нож и закалывает мужа, перерезав ему горло. Фонтаном плещется кровь, а Цуна улыбается, глядя на свою мать. — Мам? — зовёт он. Нана оборачивается и ловит пулю в лоб, а затем Цуна выпускает ей в грудь всю обойму. Он знает, что у него немного времени, прежде чем сюда явятся лишние зрители, но в голове крутятся воспоминания-призраки. Жизнь пролетала перед глазами. Когда же всё началось? Когда он начал понимать, кто такая его мать? Память услужливо подсказала: восемь лет назад. Воспоминания свежи и неумолимы. Тем вечером Нана особенно нежно обнимала его, шепча на ушко, что её драгоценный сын должен быть счастлив, а у них хорошая семья. Поглаживая Цуну по щеке, она сказала ему: «Цу-кун, я так тебя люблю». А на следующий день на его глазах пробивает молотком голову подружке из соседнего дома, когда та критикует брата Цуны. И больше никогда-никогда подруга не выходит из их дома. Цуне и его брату Нана объясняет: та сама виновата и заслужила. Случай стирается из памяти глупого ребёнка, и через неделю он притаскивает белого кота, которого он приметил на улице. Урчащий, и мягкий, кот был таким тёплым. Он урчит и ластится. «Давай-ка мне его сюда. Ох, какой большой котик!» — говорит Нана, и Цуна послушно передаёт ей животное. Она чешет его за ушком. Кот мяукает. Нана кривится и, сетуя на шум, без лишних раздумий, с доброй улыбкой, сдавливает пальцами крошечное кошачье горло и обрывает жизнь. «Громко мяукает, мне не нравится», — объясняет свои действия она, а Цуна своими детскими мозгами понимает, каким человеком является его мать. «Котик заслужил», — заканчивает разговор Нана и выбрасывает мёртвого кота в мусорное ведро. Откровением не становится то, что их мать — маньячка, которая своих детишек не пытает. Почти. Если они проказничают, то Нана улыбается доброй улыбкой и пытает, пытает и улыбается. И еще и уверяет, что это для их же блага, ведь мир такой жестокий, а она, Нана, такая добрая. Цуну эти откровения пугают, он боится и медленно сходит с ума, потому что ему боязно что-то не то сделать. Нет, именно его за проступки Нана не убивает, но очень давит на психику. И однажды он оступается. «Цу-кун, — говорит ему на это она, — когда-нибудь придется отвечать за всё, а пока ты еще глупенький, маленький. Так уж и быть, на первый раз прощаю». И он становится самым хорошим ребёнком, о котором Нана только могла мечтать. Самый счастливый и самый хороший, наивный. Ведь такого сына хотела Нана. Цуна слышал шум в коридоре. Последние воспоминания проносились в его голове. Призраки уходили прочь. Табуретка откинулась мыском ботинка в сторону.       Цуна — вовсе не счастливый и не наивный.       Его мать — отнюдь не добрая, отзывчивая и мягкая.       Его отец последний пьяница, который запил, когда не смог ничего сделать.       Брат сбежал из этого ада, из их семьи, но и он был растерзан Наной.       Его сестра просто не пережила пыток, устраиваемых матерью. Когда добротная дверь наконец-то вышибается людьми Девятого, Цуну находят повесившимся на люстре в комнате. И маски семьи Савада спадают, открывая их истинные сущности.