***
Неописуемая лёгкость и солнечность раннего весеннего утра чувствовались в каждом глубоком вдохе. Детишки носились целым скопом под внимательным взглядом мамочек-медведиц. Они даже не подозревали, что их самый большой страх сейчас находился в нескольких метрах левее — расслабленно откинувшись на скамейке, сунув руки в карманы распахнутой черной куртки Харрингтон, напряженно крутя кольцо на пальце. Роберт чувствовал себя просто отлично. Могущественным и невидимым. Приняв образ ничем не примечательного высокого молодого человека, он устроился на свободной лишь для него скамейке и наблюдал. Можно было даже подумать, что среди этой оравы детей где-то затерялся и его собственный ребенок, от того-то Роберт с предельной сосредоточенностью и всматривался в толпу. Отчасти, то было правдой. Только он еще не определился, кто из этих малышек будет его ребенком. За мгновение, как рядом кто-то подсел, он успел уловить необычайно сладкий аромат. А вот первое, на что было обращено Внимание — маленький желтый дождевик в руках пацана. Значит, это душистое очарование было с кем-то, с братом или сестричкой? Но это не важно, ведь он и сам был хорошеньким мальчиком. С холодной расчетливостью маньяка в период обострения Роберт начал думать вслух: — Каждые шесть часов пропадает ребенок, которого никогда не найдут. Он был уверен в том, что его услышали, потому что подсевший к нему подросток немного напрягся и осторожно скосил взгляд на ноги незнакомца, на лакированные туфли-оксфорды, вид которых заставил Билла невольно поджать под себя свои замызганные кроссовки. Мужчина выглядел опрятно, так что внутреннее беспокойство чуть поумерило свой пыл. — А каждого второго ребенка похищают. — А где же ваш ребенок? — мальчишка оказался не из робкого десятка — перешел сразу в наступление, — я вас т-тут раньше не вид-дел. — Мы с коллегой тут по работе, — короткого кивка незнакомца хватило, чтобы Билл проследил взглядом до другой стороны площадки, где сидел такой же неприметный мужчина лет сорока или даже больше, — проводим социальный эксперимент. Но у нас «перекур». — А кем вы работаете? — До этого восемь лет проработал в уголовном розыске, ловил маньяков-педофилов, но сейчас консультирую добровольные сообщества по поиску пропавших детей, — Роберт даже сам не заметил, когда успел так расположить к себе этого мальчишку — сел к нему вполоборота, закинул руку на спинку скамейки за его спиной. В целом, выглядели они чересчур гармонично для двух малознакомых людей с такой большой разницей в возрасте, — криминалист. Прочесывая взглядом площадку, цепляя фигуры взрослых людей, он постепенно начал осознавать, что вышел на охоту. На них никто не обращал внимание, и зверь в груди ликовал, кусая собственный язык, чтобы не издать лишнего звука, способный спугнуть невнимательного мальчика. Для Роберта сейчас ничего больше не существовало в мире. Все стало замыленным, призрачным, без вкуса и запаха, кроме… этого осторожного мальчика, чья фигура обособленно выделялась на фоне окружающего мира. — И что вы тут с к-коллегой д-делаете? «Слишком рано, слишком рано. Ты не готов», — несколько раз повторил себе Роберт, чтобы не соскользнуть рукой со спинки на плечо мальчика. — Учим людей быть бдительными. Это, знаешь… Мм, — он специально сделал эту паузу, чтобы пробить в общении с подростком следующий барьер, — напомни мне, как тебя зовут? — Б-Билл. — Билл, — мягко повторил он, теперь имея право на то, чтобы заглянуть мальчику в лицо. Внутренние демоны всполошились. Роберт даже чуть подался вперед, но быстро исправил ситуацию и, вытащив вторую руку из кармана, протянул ее в знак знакомства. — Роберт. Все выглядело более чем приемлемо, словно и не было того внутреннего толчка с желанием немедленно схватить мальчишку. Шуму было бы… Нет, Роберт научился быть осторожным. Благо, не на своем опыте, от которого его едва-едва уберег уже сидевший друг. Кстати о нем… — Мы тут с Тимоти проводили один эксперимент… Хочешь поучаствовать? — А с-суть? «Когда ты изо всех сил стараешься выговорить шипящий звук, у тебя такое милое личико, Билли.» — Что? Кажется, часть мысли Роберт проговорил вслух. Прошептал одними губами… надеясь, что просто прошептал. — Суть-то в чем? Смотри… вижу, ты тут с кем-то? — С братом, — оба посмотрели на площадку. Только сейчас, когда Роберт отвел от него взгляд, Билл почувствовал какой-то скованный дискомфорт. Словно до этого Роберт утягивал его в трясину, заговаривал зубы, смотрел так внимательно, что ты буквально забываешь обо всем на свете. В дальнейшем, когда они вновь заговорили, Билл предпочел смотреть куда-нибудь в сторону или на свои руки. Ни в коем случае не поддерживая зрительный контакт, от которого утаскивало в бездну чужих зелёных глаз. Таких спокойных. Нет! Нет! — Джорджи, — резко выдохнул Билл. — Мальчика его лет можно увести с площадки за полминуты, — как-то подозрительно быстро прикинул экс’криминалист. — Думаешь, уйдет с незнакомцем? — Мне бы очень хотелось верить, что эксперимент провалится. — Значит, играем. Билла проводили взглядом. Ему нужно было оставить Джорджи на площадке под каким-нибудь банальным предлогом. Ну что может случиться за пару минут? Младший брат если и почувствовал внутреннее беспокойство — все-таки Билл дважды сделал акцент на том, чтобы он не думал никуда уходить — то не придал этому большое значение. Заледеневшие светлые глаза лизнули фигуру Билла, склонившегося к младшему брату, и взгляд устремился куда-то далеко за его плечо. Скованный кивок. Сигнал. Даже с такого расстояния Роберт заметил скользнувшую по губам Карри улыбку. Слишком уж он хорошо знал этого человека, чтобы предугадать его реакцию — Роберт изучал его годами. Манеру поведения, повадки, вкусы и предпочтения, выстраивал с лучшими психологами штата его психо-эмоциональный портрет. Фактически переживал все то, чем маньяк жил каждый день… с позволения Карри. Тот таскал лучшую ищейку штата за собой по дорожке из изнасилованных и жестоко убитых им детей, каждый раз оставляя интересную наводку — подарок. Но не сразу. Мало ли было «поклонников» у Душителя — как его короновали в желтой прессе, — среди криминалистов самых разных штатов. Его любовь еще нужно было заслужить верностью, которую Грей продемонстрировал, шагая нога в ногу за своим единственным Делом на протяжении трех с половиной лет. Только сейчас, оборачиваясь назад, Роберт с досадой понял суть многоходовочки серийного убийцы и как сильно обманулся. Роберт стал последней его жертвой в штате, после чего зверства прекратились, и он оставил свой пост. Но это другая история, на выходе которой мы имеем тандем двух помешанных психопатов: психологически устоявшегося, обладающего холодной расчетливостью, и его протеже — буйного, неосторожного, но жутко обаятельного и подающего большие надежды. Вокруг каруселей и песочниц кружил взрослый мужчина: неброская одежда, надвинутая на брови кепка. Роль злоумышленника играл детский психолог, как объяснил Роберт. — А что ты тут один делаешь? Билл обратил внимание на движение губ Роберта, повторившего слово в слово за своим коллегой. Мальчишке неоткуда знать, но эта фраза была визитной карточкой бывалого маньяка. Роберт несколько преобразился, он чувствовал теплое дыхание с запахом мятной зубной пасты и какой-то фруктовый шампунь, ненавязчиво поведя носом над головой мальчишки. Ему многого стоило держать руки при себе. «Все начинается снова», — сказал он про себя, улыбаясь. — Как думаешь, пойдет? — Вооб-бще, я об-бъяс-снял, — волнительно запинаясь о каждое слово, кивнул Билл. Он сдвинул брови на переносице, чуть склонив голову на бок в попытке услышать детали разговора. Они засели неподалеку, с той стороны площадки, которую местная шпана за глаза называла местом для поцелуев. Укромное место за беседкой, откуда открывался хороший вид на детскую площадку. С исписанными ножом признаниями в любви на деревьях и разбросанными на земле окурками, скомканными упаковками и чем-то еще использованным, о чем Билл старался не думать. — Детали разговора не так важны, лучше внимательно следи за временем, — осторожно постучав пальцем по циферблату наручных часов, пояснил Роберт. — … да-да, меня твой брат попросил сказать тебе, что ждёт на выходе из парка. Он там с друзьями встретился и попросил тебя позвать… Да, тот мальчик, что только-что с тобой говорил, брат ведь? Ага-а-а… Я покажу, он во-он там. Шесть секунд — семилетний Джорджи уже следовал за незнакомым мужчиной. Пятнадцать секунд, и они уже на половине пути к выходу из парка. За похищением брата Билл следил из укрытия, и от понимания ситуации у него все внутри обрывалось, давя на грудь беспокойством. С каждой секундой осознавая, что выражение «проморгать ребенка» далеко не образное. Билл даже не заметил прикованного к нему взгляда Роберта, а тот был к меняющейся мимике подростка очень внимательным. — Посмотри, — внезапный голос заставил Билла легко вздрогнуть, — сейчас он попробует-- вот, попробует взять Джорджи за руку. Тридцать пять секунд. Джорджи оказался за пределами площадки и сейчас стало видно, что он сомневался, а давать ли руку незнакомцу? Распереживавшись, словно это и не эксперимент вовсе, а та реальность, где все происходит в самом деле — где-то настолько далеко, что Билл не мог ничем помочь брату, он смял ткань чужой куртки, потрясая. Как бы спрашивая этим: «Можно?», «Пора?!». — Вот, — раздалось уже над самым ухом, — сомнение на лице появилось… Билл молча кивал на все слова, в волнении кусая внутреннюю сторону щеки. Его подхватили ладонью под локоть и обняли за плечо в успокаивающем жесте. — У. Ребенка. Появилось. Сомнение. Но ничем не закончилось… Джорджи осторожно вложил ладонь в руку незнакомого ему мужчины. Последний, предварительно проверив полосы движения, стал переводить Джорджи через дорогу. Подбадривая в процессе, что-то ему улыбчиво говоря, что заставило Джорджи засмеяться, и он едва не запутался в ногах. Но упасть ему не позволили, аккуратно подхватывая ребенка в падении и поднимая на руки. «Ай да сукин сын. Сколько раз не проделывает этот трюк, с каждым разом все лучше.» — Мы повторяли эксперимент снова и снова и каждый раз с одинаково пугающим результатом. Они уже были совсем рядом с припаркованным недалеко от центрального входа в парк грузовиком. — Почему он взял его за руку… ? — Потому что ребенку важно ВОВРЕМЯ объяснить, что есть «хорошие» прикосновения, например, если кто-то похлопает по плечу или потреплет по голове, и есть «плохие» — щипки, там, удары, даже то, когда тебя берет за руку незнакомец, с целью куда-то увести в сторону. В этот момент у Билла что-то щелкнуло в голове. Даже взгляд его изменился и, быстро это подметив, Роберт сразу бортанул его следующей мыслью: — А есть недопустимые, скажем, — он чуть отклонился в сторону, лизнув взглядом скромную фигуру подростка, — можно это объяснить, как: все, что у тебя под купальником, чужие люди трогать не должны, а если такое случится, то ты должен крикнуть «нет!» и убежать. Билл хмыкнул, отрицательно покачав головой, словно для него все это один сплошной цирк. — Моего брата в самую п-п-последнюю очередь захотят п-п-пот-трогать, — по взгляду своего нового знакомого, Билл понял, что от него ждут аргументов, — он же мальчик-- — И что? — резко оборвал его собеседник, да так грубо, что Билл почувствовал неуверенность. — Жертвами педофилов часто становятся мальчики, в обход общепринятому мнению, потому что для педофила важно, чтобы у ребенка не было выраженных вторичных половых признаков. — Но-- — Педофилы обычно воспринимают детей, как взрослых, и ведут себя с ними соответствующе, — объяснил Роберт, указывая ладонью на находящегося в процессе работы коллегу, склоняясь к Биллу низко-низко и говоря на полтона тише, словно Джорджи мог их услышать, — беги, Билл. Хватай брата в охапку и объясняй, что не так. Более слушать он не стал. Слишком был напуган… за себя. Он сиганул через бордюр, не обращая внимания на ветки, лупившие по лицу, и в панике, бросился вслед исчезающей фигуре брата. Билл был обескуражен. Его брата похитили среди белого дня, на глазах у таких же родителей, многие из которых являлись близкими друзьями семьи. Но вопрос равнодушия находящихся на улице людей не входил пока в суть социального эксперимента. Детский психолог, представленный Робертом, как Тим, развернулся на, пятках, подпирая фургончик плечом. Это был среднего роста мужчина с утомлённым взглядом, тяжёлым запахом одеколона и чего-то сладкого. И отряхая ладони, бросил как-то слишком небрежно: — Итак, подведем итоги. В этой условной игре Вы проиграли, и ставка была слишком высокой. — Ребенка можно увести с детской площадки менее, чем за 30 секунд, — продолжил Биллу уже знакомый голос за спиной. — Подростка за три минуты. Фраза прозвучала очень неудачно. Билл резко дернул голову в сторону, опасливо оглянулся, и тут же был свален мажущим крепким ударом в лицо, под испуганный вскрик брата. Того дернули за плечо, шлепком закрывая крикливый рот ребенка. А Билл, запутавшись в собственных ногах, сделал пару торопливых шагов назад и, упершись лопатками в кузов фургончика с мороженным под задушенный, полный испуга, быстро оборвавшийся вскрик Джорджи, сполз в ноги Роберта уже без сознания. — Такой ты неаккуратный, мон шер. Ударил ребенка… ай-яй-яй. Роберт в нетерпении кусал внутреннюю сторону щеки, пока медленно опускался на корточки к подростку. Опасливо оглянувшись по сторонам на наличие возможных свидетелей, Билла аккуратно подхватили под плечи и колени. — Я не хотел его бить. Тим многозначительно хмыкнул. Слова — это такая херня, на самом деле. Важно лишь то, что происходит, а он видел, как его молодой протеже с одного удара вырубил пацана, испугавшись, что тот закричит. Очень уж он неаккуратно работал. С того момента как они с Биллом сцепились языками в диалоге, Роберт понимал необходимость насилия с сожалением. Ребенок был ему очень симпатичен, и пугать его совсем не хотелось, тем более, причинять вред.***
Очнулся Билл уже раздетым вплоть до нижнего белья. Он жался на узком матрасе в трясущемся кузове, с единственным маленьким окошком где-то под потолком. Под боком ерзал брат, от чего-то вцепившись в него с такой силой, что было сложно дышать. Словно Билл был гарантом его безопасности или… Или только он, Джорджи, был способен его защитить? Шею больно стягивало. Билл рефлекторно потянулся к ней ладонью, растирая алеющие следы от засосов. Джорджи только молча сопел ему в бок, явно чем-то сильно напуганный. То, что себе позволял тот высокий мужчина в отношении его старшего брата, навсегда отпечаталось в его сознании. Из-за тонкой стенки звучала музыка и знакомые Биллу голоса. В какой-то момент громкость радио поубавили, и в узком окошке показался улыбчивый донельзя Роберт. — Мальчики… проснулись? — Не пугай их, Боб! — как-то совсем недобро гаркнул второй, толкая Роберта в плечо, — привяжешься еще. — Привяжусь, — было что-то в этой интонации от вопроса. — Будешь совершать мои ошибки — тебя найдут и отстрелят. — Ты волнуешься за меня? — Так, ты меня за собой камнем на дно потащишь, — их перепалка больше походила на легкую семейную драму, чем на обсуждение угрозы поимки и линчеванием. — Раньше я был твоим камнем привязанным к ногам. — А теперь, как удавка на шее, ахаха. Ладно, что там у нас… Авто сильно толкнуло, от чего Билл шлепнулся головой о стенку, крепко-крепко прижав Джорджи к себе обеими руками. Автомобиль остановился. Послышалось какое-то копошение со стороны водителя. Билл замер, уставившись на скрипнувшие двери. Подобрав ноги под себя, он постарался упрятать младшего брата за спину. — Джорджи, — Биллу пришлось собрать в себе все силы, чтобы, не заикаясь, заставить брата слушать, — с-сейчас откроется д-д-д… Джорджи кивнул. — Ты д-должен ус-спеть. Когда я с-с-скажу, б-беги. Тяжелые двери поддались не сразу. Свет больно ударил по глазам. В просвете показалось довольное лицо Роберта. Мужчина заслонил собой единственный путь отхода и неимоверно сильно давил на младшего брата, того аж затрясло. Он больно впился коротко стриженными ногтями в руку Билла, но тот даже не шелохнулся. Замер и смотрел вперед. Он не имел права поддаваться этой панике, пока он в ответе за жизнь брата. — Я тут решил проверить, как наши мальчики. Никто не ушибся? — в его руках покачивались какие-то тряпки. — Скоро мы подъедем к границе… вы будете должны вести себя тихо-тихо. Указательный палец прижался к губам в команде сидеть молча. Впрочем, одним предупреждением он явно не собирался обходиться. Роберт поднял кулак, к которому Билл приковал все свое внимание. — Залог нашего и вашего спокойствия, мальчики. Давай, Билл, — пузырек с характерным звуком — чпоньк — открыли и плеснули какой-то пахучей жидкостью на тряпку, — покажи пример братику — ползи ко мне. — Куда мы нап-правляемся? — Тебе там понравится. Давай, иди ко мне. Тяжело подсадив себя на высокий порог, Роберт забрался в кузов. Этого было не избежать. Он аккуратно прикрыл за собой дверь, углядев в Билле попытку рассмотреть окружающую обстановку за пределами кузова машины. А затем вновь поманил к себе старшего из братьев. — Что… нет? Я обещаю закутать тебя с братиком в плед, когда уберу под пол, — улыбнулся тот. Но Билла такой расклад слабо устраивал. Время побыть любящим старшим братом. И он не собирался торговаться. Видя, что мальчики на контакт не идут, улыбка с губ Роберта ушла. Ее словно смазало в пугающую своей холодностью усталостью и недовольством. «Вновь придется опаивать насильно?» Иначе и быть не могло, иначе и не хотелось, ведь в этом случае можно будет себе позволить вновь поласкаться с бессознательным телом подростка. Легкая борьба — из Билла был плохой соперник, — только разгоняла аппетит. В какой-то момент Роберт замер. Билл сам… сам шел к нему. Встал на колени и, подняв ладони, стал медленно и осторожно приближаться. — Л-ладно. Т-только не д-делай мне б-больно, — однако за границу матраса выходить не стал. Протянул руку к Роберту и вновь вернулся на место. — Ох, — видно, активность Билла чуток польстила Роберту, потому что на его лицо вновь вернулась улыбка, — боишься, ударю тебя опять? Билли… ты моя девочка. Чувствуешь ответственность за брата? Наверняка. Знаешь… Покачнувшись на колене, Роберт подался ближе. Медленно, чтобы не сбить уверенность Билла. Не спугнуть. Будем честными, его подкупал внешний вид Билла, такой продрогший, зализанный, растрепанный, с подбитой скулой. И вот это сокровище тянулось к нему, как к единственному источнику спокойствия. Роберт мог помочь ему, если бы захотел. — Мы могли бы даже договориться. Ты и я. Мне так жаль, что я тогд-- Билл покачнулся навстречу, уверенно кивнув. Закусил губу. Между ними оставалось каких-то полметра, когда Билл резко рванул вперед, сбивая подошедшего достаточно близко мужчину с ног. Воспользовавшись растерянностью, повалил на пол. Пузырек выпал из руки и со звоном хлопнулся о пол, разлетаясь на осколки, расплескивая вонючее содержимое. С невозможной (я бы даже сказал отчаянной) силой приложил кулаком Роберта по лицу, крепко оседлав, лишая того возможности перевернуться и схватить младшего брата за ногу. Тряпку сунули ему же под нос, от чего Роберта аж повело. Он не смог сразу среагировать, только слепо и наотмашь шлепнул Билла куда-то в грудь, сбивая с себя тем самым, и резко сел, схватившись обеими руками за лицо. Рычал. — Д-Дж-Джордж! — это был сигнал. Грудь его ходила резкими толчками вверх-вниз, ноздри раздулись, на виске проступила вена и заходили желваки — в этом человеке не осталось ничего нежного, даже намека на это. Билл одними губами успел взмолить: «нет», а потом с силой вытолкнул брата в узкую щель чуть приоткрытой двери, даже не надеясь на собственное спасение. И упал назад, быстро-быстро отползая из-под ревущего мужика, надвигающегося на него с обещанием выбить все это дерьмо. — Дж-Джорджи! Беги! — БЛЯДЬ! ГРЕЙ! — раздался крепкий хлопок двери со стороны водителя. Этот звук заставил все внутри Билла поджаться от страха. Не было в нем той слепой уверенности в Джорджи, которой должны обладать братья. К своему сожалению, он знал цену силе Джорджи, его скорости… всегда проигрывал в догонялки даже дома. Не добегал и до лестницы. — Начинай плакать, Билл. Может, тогда я не разъебу твое милое личико в мясо. — Роб…! Разбрасываться обещаниями тот действительно не стал. Навалился. Напугал Билла оскалом и оглушил одним хлопком по уху. От силы удара голову снесло в сторону, куда следом он и рухнул, забыв, как дышать. — Не вырубился в этот раз? Научись улыбаться тем, кому нужно… Уши заложило оглушающим писком, со слабо разборчивым звуком голоса Роберта. Билл не мог отвести взгляда. Боялся это сделать. Так что просто смотрел вверх, закрывая голову обеими руками и чувствовал, как под ним становится позорно тепло и влажно. — … думаете, что умнее других, а потом скулите, — мимолетный оценивающий взгляд все-таки зацепился за мелко подрагивающие колени и от чего-то мужчина потеплел, это было видно по сложившейся на губах ласковой улыбке. Видно, он добился своего, — ну, брось, малыш. Испугался? Уха коснулось горячее дыхание и только сейчас Билл понял, что слух частично вернулся, как и ощущение. Колкими касаниями чего-то очень горячего, словно волной ему развели колени. Чужая ладонь осторожно мяла между ног, подбираясь пальцами под влажную ткань трусиков, с каким-то волнительным придыханием щупая вялый мягкий член. — Все. Больше не бью, если ты тоже. Любую попытку выползти из-под насильника прерывали на корню. Роберт не держал его, позволяя отползать, получая какое-то удовольствие от того, как вновь и вновь заползал на него сверху. Терся грудью, словно это было какой-то игрой, в которой было позволено так тесно обниматься и ставить оппонента в тупик поглаживаниями в самых неожиданных местах. От ласк немели ноги и сладостно сводило низ живота, почему-то в остром желании слить от страха. По мере того, как он дергался в попытке отбиться, с него сорвали трусы и вместе рухнули на матрас, утаскивая к себе под бок, чтобы продолжить донимать. — Я куда как ласковее моего друга, — потаскав пальцами под челюсть, объяснял Роберт, — не заставляй меня менять тебя на брата. Или делиться. На глазах навернулись слезы. На спину его перевернули рывком, резко перекидывая ногу через мальчика и усаживаясь сверху всем своим весом. Билл отчаянно схватился за голову, не зная куда себя деть. Вплел пальцы в волосы и тоненько скулил, пока его осматривали. Так жалобно и испуганно. Настолько, насколько ребенок мог жаловаться незнакомому агрессивному мужику, напуганный его намерениями. До икоты. Притянув слабо сопротивляющегося подростка под бедра, Роберт облизнулся на вид загнанного и уже откровенно уставшего от борьбы мальчика. Глаза заблестели и пересохло во рту. Он осторожно, со всей лаской, усадил его на свой член, плавно скользнул им между ягодицами, просто примеряясь… ища куда можно пристроиться. А Билл отчаянно сопротивлялся: вилял бедрами, пытался подняться на коленях, плакал. Оставив стимул бороться, он становился напуганным ребенком. Рядом с Робертом сложно было чувствовать себя иначе: прикалывающий к месту холодный взгляд светлых глаз, косая улыбка, руки, обещающие переломать тебя пополам, вся эта ощутимая мощь. Роберт закрывал собой весь обзор, сужая мир Билла до себя одного и ощущения колотящегося сердца за грудиной. Они как зацепились взглядами, так Роберт его и не отпускал, смотрел, впитывал эмоции. Это пробирало до дрожи. И Роберт проводил эту горячую волну ладонью: от груди, к напрягшемуся под касанием прессу и вниз, куда Билл смотреть не стал, но слышал треск молнии и шелест ткани брюк. Его перестали ласкать пальцами по щеке. Свободная ладонь подхватила Билла под колено, поднимая и отводя в сторону. Роберт замер вновь, рассматривая мальчишку под новым углом и судя по тому, как блестели глаза, его все устраивало. — Не смотри так на меня, — Роберт чуть подался назад, вставая над ним на колени, — если будешь хорошим мальчиком, я просто удовлетворюсь тобой и оставлю в покое. Уйдешь домой. Хочешь домой, ведь так? Вижу… хочешь, куда угодно, лишь бы не голеньким подо мной. Да? — П-почему? Вниз Билл старался не смотреть — на увесистый, покачивающийся из стороны в сторону толстый член смотреть было выше его сил. Ему хватало и того, что он чувствовался влажным и ребристым… к нему все пристраивались. — Всем нам нужно чуточку человеческого тепла. — П-п-п-… ! — Почему дети? Хрупкие, слабые, вас бы защищать и защищать… но получается только сжать в руках и бессильно продолжать сдавливать. Черт! Это сложно, ты не поймешь. Был бы ты чуть более зрелым, понял. Неотлагательное наслаждение задало Роберту настроение. Он полез ласкаться, игриво покусывать плечи и за этим делом аккуратно перекладывая мальчика на живот. Билла аж затрясло. Так и не отрывая взгляда от уставших глаз Роберта, а потом уткнулся лбом в матрас. Сунул руку себе между ног и отвел член в сторону. Касался он его едва-едва, только кончиками пальцев, настолько все это было противно… трогать. Отпихнул крупную головку, будто брезгуя, но на самом деле жутко боясь. Колени под бедрами качнулись, и Роберт рассмеялся немедленной реакции Билла. После чего согнулся пополам, прижавшись щека к щеке. Вжался в него бедрами и осторожно притерся. — Я очень виноват перед тобой, за то, что не смог просто отвернуться. Билл, словно ошпаренный, подорвался вверх, от чего только крепче шлепнулся обратно на бедра. Не грубо, но наставительно. Детям нельзя давать поблажек, они будут видеть в этом возможность, а значит цепляться. Это выглядело бы, как лишнее насилие над морально угнетенным… подавленным и опозоренным человеком. Но хотя бы не убитым. Роберт не признавал веревки на шее и посмертных истязаний, он нашел себя в другом. Не менее отвратительном с моральной точки зрения и ему было уже нечем помочь. Роберт крошился изнутри, с каждым близко принятом к сердцу делу о зверском убийстве ребенка. Он не умел выстраивать щит, как это делают доктора, не научился глушить переживания, как его бывшие коллеги, а просто безропотно впустил чудовище в свое неокрепшее сердце еще юношей. Каждый последующий толчок выбивал из легких дыхание. С губ текла тонкая вязкая струйка слюны. Крепкие быстрые шлепки кожа о кожу. Изнутри болезненно распирало, но слезать совершенно не хотелось, напротив, хотелось сдать назад и насадиться крепче. В этом было страшно признаться самому себе. Чужая ладонь крепко перехватила за горло, дергая вверх. Его вновь вжали в матрас, уложив на плечо. От резкой смены положения мир поплыл перед глазами. Билл стоял на коленях весьма номинально, те предательски разъезжались в стороны и страшно тряслись. По ногам текло. — Жмешь. Приятно? Приятно, — зубы Роберта больно трепали за щеку. Биллу лишь вновь хотелось лечь и вскинуть бедра, подставляясь под… ох! Но вот так тоже было хорошо, когда крепкий член вбивался в него под другим углом, было странно приятно. Колко внутри. Низ живота свело горячей болью и даже укусы в шею не отвлекали от той тяжести. Собственный член резко шлепал по животу, оставляя на коже влажные отметины — позорные следы его извращенного удовольствия. До полного падения ему осталось только мычать от удовольствия и блядски подмахивать бедрами. Кто бы знал, что секс — это такая классная штука. Позволить взрослому здоровому мужику взять себя под ляхи, да покрепче и просто взять. Аха-ха. От насильника слишком хорошо пахло. Биллу даже казалось, что хватающие его тут и там ладони стали более мягкими. Кажется, Роберт стащил футболку, потому что прижимался теперь к нему кожа к коже и, о, Боги, как же сильно он пах. Как человек, от которого стоит ждать проблем. Тяжелой грозовой тучей. Древесным одеколоном. От поплывшего внимания ушло то, как Роберт вновь потянулся в сторону, подбирая смоченную ткань и крепко сжал ее в кулак.