Where are you?

Ты увидел мою боль и разделил её со мной. Ты увидел мою худшую сторону, но не отвернулся от меня. И в конце концов твоя сияющая улыбка заменила для меня весь остальной мир. ...Ты всегда был со мной. — Ёнсу, а у тебя девушка есть? — вдруг спросил Ходжи. Они сидели на крыше дома Ходжи, и вокруг простиралась ночная тишина, полная лишь стрекотания цикад и звёздного сияния. Ёнсу обернулся. — Хм? Нет. А что? Ходжи усмехнулся, закинув руки за голову и откидываясь назад на спинку стула. — В нашем возрасте все парни интересуются девчонками. Весна, юность... — он мечтательно улыбнулся. Ёнсу помолчал. — Я не смогу... ...полюбить кого-то сильнее, чем тебя. — У меня есть ты, — сказал он. — Я не хочу любить кого-то ещё. Ходжи немного удивлённо посмотрел на него, но в следующий момент тепло улыбнулся. — И все же дружба и любовь — разные вещи, — сказал он. Ёнсу пожал плечами. — В любом случае, я выбираю дружбу. — Ёнсу-оппа! Оппа! Просыпайся! Ёнсу резко распахнул глаза, садясь в постели. Казалось, земля дрожит где-то вдали. На краю кровати сидела его сестрёнка, тормоша его за плечи. Её глаза блестели от слёз. — Что такое, Чи? Что случилось? — Нам надо уходить! — она, не сдержавшись, заплакала. Ёнсу почувствовал, как дрожит её тело. — Эй, не бойся, — как можно мягче сказал он. — Что случилось? Где родители? — Нас бомбят, — сквозь рыдания выдавила девочка. — Что случилось, мам? — не переставал спрашивать Ёнсу, следуя за матерью в бомбоубежище, протискиваясь через толпу. Её сухие пальцы сжимали его запястье. — Почему они бомбят нас? Война не должна была затронуть эту территорию, так же нам говорили? — не переставал спрашивать Ёнсу, хотя все его вопросы оставались без ответа. — Нам говорили, что здесь безопасно! Вдруг что-то вспомнив, он остановился. — Ходжи! — Ёнсу! Нам нужно идти! — мать дёрнула его за руку. — Ходжи... Где он? Совсем недалеко от них прогремел взрыв. Послышались крики. Ночь озарилась вспышками пламени. В воздух поднялся запах пожара. Земля сотрясалась под ногами. — Ёнсу, идём! — мать потянула его за руку. Он последовал за ней. Выйдя наутро из бомбоубежища, Ёнсу не узнал родного города. Все лежало в развалинах. В воздухе кружился пепел. А по улицам, словно хозяева, ходили солдаты в серой форме. С трудом узнавая улицы, Ёнсу пробирался к дому Ходжи. На площади Свободы собралась небольшая толпа, и парень подошёл ближе, надеясь увидеть там своего друга. На подмостках, сооружённых на скорую руку, стояли солдаты. Один из них рассказывал о войне между их государствами. О политических проблемах. О том, что они хотят мира. Воюют за мир. Присоединяйтесь к нам, и, может быть, мы оставим вашу семью в живых. Ёнсу оглядывал толпу. В нём смешивались ярость, страх и неверие в происходящее. Вдруг он услышал надрывный детский плач. — Нет! Верните мою маму! и моего брата! Ёнсу обернулся. Девочка лет шести, запачканная сажей, дрожа и плача, пыталась пробежать мимо солдата в серой форме, протягивая руки. — Заткнись и канай отсюда! — он грубо отпихнул её, и она разрыдалась сильнее. — Нет! Верните их! Паршивые свиньи! — Ах ты..!! — солдат занёс руку. Удар. — Не смейте... трогать её, — прошипел Ёнсу, закрывая девочку от удара. — Пошёл отсюда, — презрительно выплюнул солдат. В Ёнсу вскипела ярость, вытесняя все остальные чувства. Сжав кулаки, он бросился на солдата и со всей силы ударил его в живот. Ёнсу сидел на холодном полу, подтянув колени к груди, в сырой тюремной камере. Тень от переплетённых прутьев падала на него. Он уже потерял ощущение времени. Ходжи... В коридоре раздались тяжёлые шаги, со скрипом открылась дверь. На Ёнсу упала тень тюремщика. Солдат небрежно швырнул ему какие-то тряпки. — Переодевайся. Машина с новобранцами отходит сейчас. Поездка в кузове трясущегося грузовика. Хмурые лица таких же, как он, облачённых в форму враждебного государства. Военный лагерь где-то в горах. Бесконечные издёвки и тычки, тяжёлая работа, изматывающие тренировки. В конце дня Ёнсу просто падал на свою жёсткую койку, не в силах пошевелиться. Ходжи... Где ты сейчас? *** Ходжи сломя голову бежал по разрушенному городу. Ужас клокотал где-то внутри, но наружу вырваться не мог. Ходжи не мог думать ни о чем, кроме... Ёнсу. Ёнсу. Ёнсу. Где же ты. Улицы изменились почти до неузнаваемости. Ужас внутри нарастал. Ходжи свернул за угол и остановился, тяжело дыша. Он не мог поверить своим глазам. Ужас вырвался наружу. Дом Ёнсу лежал в руинах. — Ёнсу... Ходжи почувствовал, как кто-то слабо потянул его за штанину, и обернулся. Перед ним стояла девочка лет шести, запачканная сажей. Её глаза опухли от слёз. Он присел перед ней на корточки. — Моего брата забрали, — дрожащим голосом сказала она. — И мою маму. И Ёнсу. Ходжи, вытирающий слёзы на её щеках, замер. — Куда? — Отправьте меня на фронт! — закричал Ходжи, ударив ладонями по столу. — Я должен пойти воевать! — Тебе ещё восемнадцати нет, мелочь, — презрительно фыркнул мужчина, одетый в песочно-зелёную форму. Он сидел, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу. Ходжи бесился оттого, что солдаты вражеского государства разгуливали по городу, а такие, как этот, сидели сложа руки. — ОТПРАВЬТЕ!! МЕНЯ!! НА ФРОНТ!!! — заорал он. Ему на плечо легла чья-то рука. Он обернулся. — Доброволец, значит? — холодно усмехнулся подошедший мужчина. — Пошли. Поездка в кузове трясущегося грузовика. Ожесточённые лица добровольцев, их глаза, горящие жаждой мести. Серые казармы. Бесконечные издёвки и тычки, тяжёлая работа, изматывающие тренировки. В конце дня Ходжи просто падал на свою жёсткую койку, не в силах пошевелиться. — Ёнсу... Я найду тебя. Где же ты, Ёнсу? *** Проведя несколько месяцев во вражеском лагере, Ёнсу убедился, что эти солдаты ничем не хуже и не лучше солдат его родной страны. Та же тупая исполнительность. Тот же слепой "патриотизм". То же стремление подавить слабых и залезть на верхушку. Серым промозглым утром, когда небо на востоке ещё не порозовело, но месяц уже бледнел, Ёнсу, прячась в тенях, крался вдоль высокого бетонного забора. Остановившись, он запрокинул голову, разглядывая колючую проволоку наверху. Рука нащупывала неровности в бетонной стене. Он уже собрался начать взбираться по ней, когда сзади раздался щелчок затвора. Вздрогнув, Ёнсу обернулся. Ему в лицо смотрело чёрное дуло автомата. — Надо бы отдать тебя под суд за дезертирство, — сказал солдат. — Почему не убьёшь на месте? — дрогнувшим голосом спросил Ёнсу. — О, есть вещи гораздо хуже смерти, — солдат покачал головой и, наигранно вздохнув, опустил автомат. — Марш в свою казарму, мелочь. Ёнсу, простояв перед ним ещё пару секунд, скользнул в тень. Вещи хуже смерти действительно существуют. И, раз уж ему так "повезло", лучше не испытывать свою удачу. — Подъём, недоноски! — солдат в серой форме стучал автоматом по железным прутьям самой ближней к нему кровати. Парни вскакивали со своих мест, начиная быстро собираться. Сегодня их подняли на час раньше обычного — то есть в половине пятого утра, но никто не задавал вопросов. Это ради победы. Повоюем за мир. Новобранцы выстроились в шеренгу на площадке перед казармой. — Значит так, — чеканя шаг, солдат расхаживал вдоль шерегни, глядя на автомат в своих руках. — Мы должны переправить несколько повозок с грузом через ущелье Спасения. Эту территорию у нас хотят отобрать, так что, вероятно, они устроят засаду. Ваша задача — охранять груз любой ценой! Ясно вам, недоноски?! — Так точно! — в унисон откликнулись новобранцы. Предельно ясно. "Они" — это враги. Солдаты той страны, где жил Ёнсу. "Территорию хотят отобрать" — значит, она уже под их контролем. "Охранять любой ценой" — значит, их отправляют на самоубийство. *** — Вижу цель, — протрещал голос в рации. И следом за ним затрещал другой: — Все по местам! Ходжи пригнулся за камнем, выглядывая из-за него вниз. Внизу, в ущелье Спасения, пролегала узкая дорога. Вдали по этой дороге медленно тащились вражеские повозки с грузом, сопровождаемые колонной солдат. Ходжи крепче сжал пистолет-пулемёт. Повозка проезжала как раз под ними, когда раздался приказ окружить врагов. Солдаты — и с ними Ходжи — бесшумно выскочили из своих укрытий и в следующий момент уже взяли повозку в кольцо. Некоторые вражеские солдаты вскинули автоматы, но тут же упали с огнестрельными ранениями, несовместимыми с жизнью. Ходжи взвёл курок своего пистолета пулемёта. Над ущельем разнёсся приказ: "Убить всех!" — и парень не понял, кому этот приказ был отдан. Вокруг засвистели пули. И тогда Ходжи увидел Ёнсу. Он стоял напротив, в нескольких шагах, тоже заметивший его. Пистолет неуверенно поднят, глаза удивленно расширены на осунувшемся лице. И одет он в серую форму. — Ёнсу... Совсем рядом прогремел взрыв, приводя Ходжи в чувство. Устояв на ногах после взрывной волны, он подбежал к Ёнсу, схватил его за руку и рванул с поля битвы. Затихающий свист пуль перекрывался шумом шагов и тяжёлого дыхания. — Ходжи!.. Погоди... Стой! Ёнсу остановился, освобождая свою руку из пальцев Ходжи. Тот обернулся к нему, и вдруг порывисто обнял. — Ёнсу... Я так долго искал тебя... Серая форма Ёнсу была жёсткой на ощупь, и от него пахло сажей, потом и землёй. — Теперь всё будет хорошо. Ходжи отстранился и увидел, что Ёнсу плачет. — Нет. Не будет. Ходжи хотел протянуть руку и стереть слёзы с его лица, но не решился. — Мы вместе, — сказал он. — Нет. — Ёнсу с трудом удавалось контролировать свой голос. — Мы на разных сторонах. Ходжи хотел возразить, но следующая фраза Ёнсу заставила его замолчать. — Ты должен убить меня. Ходжи неосознанно сжал свой пистолет-пулемёт, который продолжал держать в руке. — Что ты несёшь? Ёнсу, мы теперь вместе. Всё будет хорошо. Идем со мной, — он протянул руку, но Ёнсу отстранился. — Я не могу... — слёзы не переставая текли из его глаз. — Я принёс присягу. — Перестань! Это не важно! Идём со мной! — Ты должен убить меня, — тихо проговорил Ёнсу. Ходжи демонстративно отшвырнул свой пистолет-пулемёт. — Или... я тебя. Дрожащими руками Ёнсу медленно поднял пистолет. На его щеках блестели слёзы. — Ну давай, — спокойно сказал Ходжи. Ты не выстрелишь. — Пожалуйста, уходи, — голос Ёнсу дрожал, как и его пистолет. — Или я выстрелю. Ты не сможешь. — Ёнсу... Выстрел. Ходжи задохнулся, чувствуя во рту вкус крови. Медленно опустил взгляд. Ёнсу расширенными от ужаса глазами смотрел, как на его песочно-зелёной форме расцветает красное пятно. Ходжи упал на колени и рухнул лицом вниз. Стоящий за его спиной солдат в серой форме дунул на дуло пистолета, развеивая пороховой дым. Ёнсу в ужасе распахнул глаза и сел на кровати, тяжело дыша. В ночной тишине продолжал звучать оглушительный грохот выстрела. Обрывистые склоны ущелья Спасения призраками таяли, уступая место стенам комнаты. Ёнсу вытер с лица холодный пот и слёзы, переводя взгляд на Ходжи, который тихо спал рядом. Не удержавшись, Ёнсу провёл ладонью по его золотистым волосам. Ходжи медленно открыл глаза и сел в кровати. — Снова тот сон? — помолчав, спросил он. Ёнсу сплёл пальцы в замок. — Да. Ходжи обнял его, притянув к себе. — Я здесь, Ёнсу. Мы вместе. Всё будет хорошо. Ёнсу прогнал призраков из своих сновидений и обнял Ходжи в ответ, слабо, но искренне улыбнувшись. — Да, — прошептал он. — Всё будет хорошо.