***
На улице уже давно рассвело, а Юнги с постели так и не встал. С пяти утра бесцельно валяется, тонет в мягкой постели и запах сухой бумаги вдыхает, наслаждается. Шелковые простыни приятно ласкают кончики пальцев и мерное спокойствие убаюкивает уставшего Мина — он и не думал, что можно почувствовать такое умиротворение, просто лёжа на постели и глубоко-глубоко дыша. Вскоре заурчавший живот тревожит неприятным бульканьем. Мин край балдахина в сторону откидывает, соскальзывает с постели, чувствует под босыми стопами пушистый ворс ковра. Открывает двери на балкон, пускает ранний осенний воздух в комнату. Под потолком кружат пылинки, золотившиеся под солнечными лучами, проникшие через открытые двери балкона, а Юнги кажется, что это его рай. Хосок уже сидит в столовой, мечтательно задрав голову кверху. Заметив Юнги, улыбается ещё ослепительней, чем вчера. Мин его опять невольно со звездой сравнивает, но сравнение это просто идеально подходит. Ванильный пудинг, тающий во рту и оставляющий лёгкий сладковатый привкус на языке, уплетается за пару минут. Хосок на это лишь тихо прыскает в кулак, чего Юнги не замечает — слишком увлечен трапезой и не самыми приличными мыслями. Мин просит ещё чаю и снова отпивает — его любимый, с перечной мятой. — Тоже этот чай любишь? — интересуется сидящий напротив Хосок, подперев щеку и демонстрируя Юнги кучу браслетов на запястьях. Поза такая же, как на портрете. — Такой у нас в саду выращивают. Я его с детства полюбил. — А ты покажешь мне сад? — С удовольствием.***
Хосок заходит к Юнги уже готовый к прогулке. Его длинный плащ, небрежно на плечи накинутый, придает еще большей таинственности, задержать взгляд заставляет. В Хосоково «там тепло» Юнги даже с трудом не верит, посильнее в пальто кутается и натягивает шарф до носа. Хосок фыркает беззлобно, от комментариев воздерживается, мол, твое дело. Только так удобно предлагаемый локоть сразу принимается. Вышли они через черный ход и продолжили свой путь по дорожке заросшей и еле различимой. На Миново «зачем?» Хосок улыбается игриво, говорит, что так интереснее. Ну, а Юнги соглашается. Ему, в принципе, больше ничего и не остается. Тем более, что любопытно до чертиков. Дорожка заканчивается и они оказываются в великолепном саду — широкие лужайки, дорожки извилистые с подстриженными живыми изгородями, высокие деревья, клумбы, кусты вечнозеленые, которым придали различные формы, старинный каменный фонтан посередине. И хотя на клумбах нет цветов, а из фонтана не бьет вода, Юнги все равно дыхание задерживает, а Хосок реакцией наслаждается. Там, откуда приехал Мин, никогда не было настолько роскошных садов. Такие сады Юнги видел только на картинках в книгах с красивыми обложками и никогда даже мысли не допускал, что увидит что-то подобное своими глазами. — Нравится? — Спрашивает Хосок и получает в ответ невнятное бурчание. Наверное, можно истолковать как согласие. — Это только малая часть, да и сейчас сентябрь. Вот весной здесь настоящая сказка. Тебе обязательно нужно будет увидеть пруд! Он прям возле леса находится, его лесным поэтому и называют… Они провели на улице четыре с лишним часа, за это время Юнги не разу взгляда от Хосока не оторвал. Следил за его улыбкой, тембром голоса, привычкой убирать волосы назад, прикусыванием верхней губы, когда он задумывался о чем-то, морщинками, залегающими в уголках глаз, когда тот улыбался, будто светясь изнутри, запоминал. Мина мысль посетила, что одной такой картины в полстены ему мало. Хочется иметь таких штук пятнадцать, чтобы все с разных ракурсов, с разными эмоциями. Всю комнату ими обставить и, проснувшись утром, сразу встречаться с такими искренними, как у ребенка глазами и звездной улыбкой, заставляющей приятную дрожь чувствовать. Несколько раз Хосок начинал идти слишком быстро, возможно, глубоко погрузившись в свои мысли. Но Юнги молчит. Терпеливо шелестит позади него, чертыхаясь по поводу коротких ног, но молчит. И это довольно странно, ведь до приезда сюда часто давал о себе знать вспыльчивый характер парня. Наверное, звезды оказывают положительное влияние на потерянные души вроде Мина. — Ты очень красивый. Юнги вздрагивает, будто отходя от глубокого сна. Он и не заметил как они остановились возле сухого дерева с качелями. Качели легонько раскачивались на ветру и поскрипывали. — Вовсе нет. Мин себя красавцем никогда не считал. Его мертвецки белая кожа, губы тонкие, фигура тощая и маленький рост никогда не вызывали особого трепета ни у Юнги, ни у окружающих. Раньше хотелось хотя бы казаться, по мне мнению Юнги, более симпатичным, под стандарты подстраиваясь. А потом он просто плюнул и смирился с так называемым пожизненным недостатком. — Но это действительно так. Хосок стоит к Мину лицом, немного щурясь от заходящего солнца. Мешкает немного, теплую руку к Юнги протягивает. Поправляет шарф, зрительного контакта ни на секунду не разрывает. Всматривается в глаза, в которых медленно бегущие облака продолжают свой путь по розовеющему небу. Хочет руку убрать, но Мин не позволяет. Перехватывает ладошку, сам ей по покрасневшей собственной щеке от носа до шеи проводит. Задевает верхнюю губу, в сладкий запах корицы внюхивается. Да так и замирает, с чужой-родной ладонью у себя в области шеи, скрытой шарфом. — Можно тебя поцеловать? — Смертельная боязнь отказа. — Можно. — Мечты, хоть и с опозданием, но сбываются. Хосок вперед наклоняется и обжигает горячим дыханием кожу. За подбородок приподнимает и целует страстно, но с такой нежностью, что у Юнги новая вселенная рождается. Специально для Хосока и Мина, только для них двоих. И они будут счастливы. Потому что вселенная любит звезды. Знаете, зачем звезды светятся? Чтобы каждый среди миллионов огней смог отыскать свою.