Стоило узкоглазым прознать про кибернанокостюм спецназа США, так все с ума посходили.
Лей — лишь очередной проект корейцев по созданию суперсолдата, и, стоит признать, довольно успешный.
Хейн с детства готовили к.. к "твоему улучшению жизни", как говорили некоторые. Ей с детства вдолбили в мозг, что она станет полезной для своей страны, что поможет всем несчастным, а отец гордился ей. Что ребенку ещё нужно для счастливого детства?
Если бы не эти адские ежедневные тренировки, задачи разного типа, а также и из комбинирование, которые почти всегда длились сутки напролет, то она бы не сомневалась в сказанных ей слов. Ее хвалили, гладили по голове, хлопали по плечу, но она видела странный блеск в глазах учёных, и в других тоже. Лишь папа смотрел на нее иначе.
Тогда она была ничего не понимающем ребенком. Сейчас она это все вспоминает и мысленно кривется, ведь в реальности, не в голове, презрительно сморщится нельзя — накажут.
Идеальный боец должен быть холоден ко всему. Идеальный боец должен выполнять все задания на "превосходно", не взирая на любые проблемы. Но кое-где эти учёные просчитались: не обязательно орать что-то на весь комплекс. Не важно чего комплекс. Просто комплекс. И особенно, если это "что-то" — информация о будущем суперсолдате и свое мнение о нем. Точнее, мнение об информации, но, и об объекте тоже.
После того, как внезапно исчез ее папа, для Хейн начались тяжёлые времена. Все говорили, что ее папочка пошел на очень важную миссию, защищать Родину. Но, ведь миссии разные бывают, верно? Лей знала, что он не вернётся. Ибо единственное, что было опорой для девочки — ее отец.
Резкое его исчезновение выбьет эту гадкую опору из под ног девчонки, и они могут завладеть ее покорностью, преданностью, слепым обожанием.
Если бы не ее высокие показатели физических характеристик с самого начала, то военные и учёные выбрали бы другого ребенка, а Хейн готовили бы, как очередное пушечное мясо.
Она это прекрасно понимает.
Что будет, если ребенка воспитают твари, а не волки? Тварь или чего похуже?
В ее восемнадцатилетие покровители приняли решение, что ждать больше нельзя, и колят какую-то бурду в ее организм, через несколько минут — ещё.
И так несколько раз, круг за кругом, и даже когда ей совсем плохо, они не останавливаются. Наоборот, твердят, что пройдено и не половины пути. Лишь при смерти ее бросают где-то, а когда просыпается, то под угрозами скорой кончины Лей одевает какой-то костюм, которые она ощущает, как продолжение самой себя.
Командир Рен Тонг ухмыляется. Он понимает, что растет хитрая девка, и если верх сделает что-то не так, то большого удара им не избежать.
Он прекращает на нее рявкать и хлопает по плечу, под ее удивленный взгляд.
— Будешь той ещё штучкой. — хвалит ее Тонг.
Хейн и не знает, как реагировать. Кроме отца с ней никто особо и не хотел диалог завести.
И чертов Рен оказывается прав. Она это осознает, когда сопровождает полковника Ли через каких-то пять лет после приобретения индивидуального костюма, вместе с Тонгом.
Порой, ее удивляет человечество. Есть твари, а есть
люди, которые душу отдадут дьяволу, чтобы хоть как-то обеспечить их близких. "Они вообще способны на многое" — считает Лей Хейн.
Когда она услышала весть, что их преследует американский спецназ, а точнее за контейнером, Хейн лишь ехидно скривила губы
ибо улыбаться не умела под одобрительный взгляд Ли. Видимо, тот был того же мнения, что и сама Лей: наврятли один член группы спецназа США захватит контейнер. По крайней мере, когда она за рулём ледяной подушки. Ее нынешняя миссия — слушать полковника, а не охранять контейнер. Последнее будет лишь в том случае, если Ли это прикажет.
Но они спокойно отрываются
хотя несколько раз спецназ падал им на хвост и грузят его на поезд.
А потом, оказывается, этот американец успешно захватил тот самый поезд с контейнером. И никакие отряды врагов ему не помеха.
Это довольно странно для человека. Убить всех. Но, если подумать, то нет. Людям свойственен геноцид всего. И живучесть тоже.
Это
, наверное, относится и к ней самой.
Они в спешке грузятся на вертолет и стремительно приближаются к тому самому мосту с американцем
, который, вообще-то, британец.
Ведь, если вертолетчик не поторопит технику, то его потом застрелят сразу же после приземления.
Вот они уже рядом с мостом. Хейн была подготовлена винтовка Гаусса, ведь это одно из единственных орудий, которые наносят серьезный вред кибернанокостюму, пусть и лучше с расстояния.
Вертолет поднимается над мостом и взору пилота с пассажирами открывается вид на заменировавшено мост взрывчаткой человека. Тот стоял, готовый нажать на кнопку в любую секунду, будто загнанный в угол зверь. Но Лей не сомневается, что в угол могут загнать и их.
Пока Ли пытается уговорить отдать кнопку, Хейн с Тонгом вытаскивают из вертолета военнопленного.
— Думаю, ты сам догадаешься. Мы нашли его на поезде. — медленно говорит полковник.
— Вот вам и Женевское Соглашение... — протянул спецназовец.
Лей отлично знала английский, все же, воют с Америкой. Пусть и принуждено. Хотя, если подумать, она сама дала на это свое согласие, будучи ещё наивным ребенком.
— Воровать — грех, американец. — напомнил Ли.
Но враг не собирался отдавать устройство, пусть и сомневался.
Ли кивнул на ее молчаливый вопрос.
В следующую секунду военнопленный полетел с моста вниз, но спецназовец, включив режим силы и отбросив кнопку, поймал товарища за руку, цепляясь левой за самый край моста.
Пока полковник начал объяснять дальнейший план действий, попутно заставляя пилота грузить контейнер, Тонг пошел за кнопкой.
Через несколько секунд Лей четко расслышала английское "Бросай меня!" и "Сегодня никто не умрет!". Враги живы.
Хейн поспешила подойти к краю моста и окончательно сбросить их, но не получилось: американец, похоже, отпустив своего товарища, живо забрался на мост, схватил устройство и поспешил скинуться с моста, прихватив с собой Рена.
Сейчас у нее нет выбора. Она не сможет бросить друга, и, тем более, выжить на взорвавшемся мосту. Может, она и выживет, но серьезных травм не избежать.
Она бежит вслед Тонгу и сама прыгает с края моста, оттолкнувшись вниз от него.
Приземление не очень удачно: она упала на каменистое мелководье, но все равно находит в себе силы встать и начать поиски своего друга.
У того преземление ещё более не удачное: лицом и телом об камень. Теплый труп.
В глазах собирается влага, она слышит звуки отдаляющегося вертолета.
Провалена ли миссия, если ты брошен главенствующим?
Горькая обида заполнила собой разум и ранила сердце. И не только она. Мерзкое отчаянье, вязкий ужас... Целый коктейль эмоций. Даже радость. Радость за то, что его смерть не была долгой и мучительной. Ее друг не мучался и не будет мучаться, как он и хотел.
Перед глазами встаёт образ редко улыбающегося Тонга, говорящего, что он не хочет воевать. Каким бы не казался.
Должно быть, такое случается со всеми хорошими людьми, которые внешне не отличаются от самых прогнивших тварей, а внутри самые что ни на есть ангелы во плоти.
Они умирают, оставаясь для всех чернейшими тварями. И никто не в курсе, как эти люди героически приносили себя в жертву для других. Только зря. Самопожертвование идёт для тех, кто об этом и не задумывается.
Нет смысла рыдать взахлёб у тела: Тонг этого не хотел, да и она.. не может. Отбили всякое желание рыдать.
Хейн утирает слезы и замечает подплывшее к ней тело. Которое можно еще спасти.
Лей переворачивает его и несёт к берегу, где делает ему массаж сердца, а после и передачу воздуха.
В груди колет, как и в боках, как и в левой голени, но она продолжает делать искусственное дыхание, организм позвоняет. Он вырабатывает вещества, способствующие регенерации клеток, и не только их.
Если бы она знала, первая ли у этого человека группа крови, то это поменяло бы многое.
Но не стоит рисковать. Лучше продолжать, и может, на ее совести не будет ещё одного
очередного трупа.
Бывший военнопленный под ней резко прокашлялся и глубоко вздохнул. Прокашливаясь ещё несколько минут, он затуманенными глазами смотрел на ту, которая его спасла.
— Я у тебя в долгу... — хрипит он.
На что Хейн с акцентом отвечает:
— Нет. Дождись спецназовца, он где-то рядом.
Следом человек снова отключается.
Она не может его бросить здесь. По крайней мере, пока не явится ее враг. Потом ей будет все равно, что произойдет с ней далее.
Винтовка Гаусса ещё при ней и она перезаряжается, собираясь сторожить американца.
Она не знает, зачем это делает, но догадывается.
Хейн замечает его из далека и успевает вовремя уйти. Кто знает, на что способен враг. Но труп с камня лучше потом забрать. Все равно: тухлый, гниющий или разорванный. А ещё лучше его похоронить по-человечески. Или кремировать. Второе привлекательней: можно развеять его прах над его любимой рекой.
Тонг не говорил, как лучше его.. как лучше сделать с его телом.
Слезы предательски застилили глаза, следом пошло шмыганье, а потом и всхлипы из груди.
Теперь нет смысла плясать под дудку верха.
Это место будет бесчисленное количество раз проверяться корейцами, а сама она будет активно разыскиваться, но все равно, лучше быть самим по себе, по мнению Лей.
Так она и поступит. Но лучше сначала свалить с острова и только потом разобраться в себе. Но без тела друга она не вернётся.
Лучше забрать его тогда, когда спецназовец с бывшим военнопленным уйдут, что будет не скоро. Но показываться на глаза врагу тоже не вариант: ее труп мог составить компанию телу Тонга.
Но...
Самоубийство кажется теперь не такой уж и плохой деятельностью. Она раньше считала, что умрет только от руки врага, как настоящий боец. Но теперь ей не за кого воевать. Единственное, что ее удерживало, как когда-то и ее папа на ногах — Рен Тонг.
Сейчас из них никого нет в живых.
Чертова война, чертов верх, чертова дура.
Она не знает, что будет за гранью, после смерти. Будет сплошная тьма или свет? Одиночество или встреча?
Она долго сидит на нагретом лучами солнца камне, смотря на руки. Она готова поспорить, что если бы она не спасла тому мужчине жизнь, то спецназовец бы легко ее убил с ярости, отомстил.
За Лей Хейн же никто не будет мстить: не стали бы. Никто не стал.
Хейн выполнила кучу спасательных операций, и все зачислены в ее дело, но никто из спасаемых не отблагодарил. Ей не целовали руки, не улыбались, не говорили "Спасибо" и не бросали его.
Всеми было молчаливо принято, что не стоит обращать внимания на воина, выполняющего свою работу.
Но она хотела простого "Спасибо" в свой адрес, хотя бы один единственный раз.
Лей хватается за голову, впивается в свои волосы руками. Надсадные, одинокие и страдающие всхлипы вновь заполнили собой пространство.
Все ломаются. И суперсолдаты тоже.
Хейн ощущает чужое присутствие, и от этого ещё более тошно. Она вновь игнорируема
всеми.
— Не люблю, когда девушки плачут. — раздался недовольный голос перед ней. Не поднимая головы, оно просто продолжила лить слезы.
Будет даже лучше, если он ее пристрелит. Как она раньше и хотела.
Пасть от руки врага. Но враг ли теперь спецназовец Америки?
— Ну-ну, — похоже, к Хейн подсели. — чего ты рыдаешь?
В следующую секунду спина Лей ошутила лёгкое касание, руки сжались лишь ещё сильней.
Так они провели порядком полдюжины минут.
Тихая истерика девушки не прекращалась, и тогда это собеседнику, вроде, надоело.
— Чего ты рыдаешь? — вновь он спросил.
Лей лишь указала на камень, находящийся не так далеко.
— Просто.. слишком много всего. — сказала она на английском. — Как там он?
С этими словами она резко встала, заставив вздрогнуть собеседника, и утерла слезы.
Не доверяет. Это вполне ожидаемо. Только смысл к врагу лезть?
— Спит. Он из тех военных, на кого положили слишком много. — раздалась неловкая тишина, которую спецназовец решил прервать. — Когда я увидел его лежащим на берегу, я думал, что с ума сойду. Если бы я не проверил его пульс и не присмотрелся к груди, то я бы пошел убивать тебя, — взгляд цепких льдистых глаз всмотрелся в стальные. — Но ты вернулась ему жизнь. В твоих интересах было уйти отсюда подальше, но ты осталась. Почему?
Та взглотнула.
— Ты меня не знаешь и это не твоего ума дело. — заявила она весьма горячо, сжав винтовку в руке.
Следом она пошла к трупу.
Глаза Психа смотрели ей вслед, не осуждая.
Он бы на ее месте отомстил обидчику смертью, но та предпочла страдать.
Возможно, она из тех людей, которым месть ничего не даёт.
Он идёт вслед за ней, помогая поднимать тело. Но, как видно, она и сама без него справляется.
— Что будешь делать? — спрашивает он.
— Сожгу тело и свалю с этого острова подальше. — мрачно она отвечает.
Хейн следует за Психом, решившему помочь даме. Спецназовец аккуратно кладет тело на сухой песок и отходит, смотря на ее дальнейшие действия.
Та достает зажигалку и плотно закрывающийся пакет, поджигает тело и тоже отходит, смотря на пламя, пожирающее труп.
Через каких-то десяток минут тело сжигается полностью, оставляя за собой лишь смрад.
— Ну и запах. — машет рукой перед лицом Псих.
Радует, что ветер здесь не редкий гость.
Она собирает пепел и после они называют свои имена и фамилию.
