О, Святая Ночь

Чонгук напевает себе под нос последний за сегодняшнюю ночь псалом, пока приводит в порядок скамьи, расставляя библии по местам и собирая пустые бутылки из-под воды на одной из скамей впереди, чтобы потом выбросить. В большую деревянную дверь стучат, и он даже не успевает обернуться, как она распахивается, пропуская внутрь слегка окрашенный оранжевым лунный свет. Чонгук мысленно ухмыляется. Кровавая луна, ну или как там её кличут. Сегодня перед службой много людей приходили к нему на исповедь, многие хотели очиститься от греха до того, как кровавая луна, именуемая «дурным предзнаменованием», взойдёт на небосвод. Если вы спросите его, то всё это — лишь идиотское суеверие. В дверном проёме стоит человек примерно его роста, в очень дорогом на вид костюме, дополненном мерцающим разноцветным блейзером, выделяющимся на фоне уличной темноты. Свет в церкви начинает моргать, а затем тухнет вовсе, и у Чонгука внизу живота скручивается какое-то неприятное предчувствие. Позади человека хлопает дверь, а затем, словно поддаваясь какой-то волне, свечи по обеим сторонам скамей зажигаются сами по себе, языки пламени взлетают сантиметров на тридцать и вновь затухают до нормального размера. Когда загорается последняя свеча, парень делает шаг вперёд, и Чонгук ругается себе под нос. — Демон, — шепчет он. Названный застенчиво улыбается, сверкая скабрёзным взглядом ледяных глаз. — Вы ведь не забыли меня, отец Чон? Помнится, однажды вы чертовски неутомимо старались изгнать меня обратно в ад, — он поднимает руку и деловито разглядывает свои ухоженные ногти. — Или же имя Ким Намджун вам ни о чём не говорит? Чонгуку требуется сжать в кулак всю свою волю, чтобы не начать мысленно материться. — Зачем ты явился сюда? — спрашивает он опасно низким голосом. — Зачем захватил ещё одно тело? Демон одаривает его милой, пусть и чересчур широкой, улыбкой. — О, отец Чон, вы ошибаетесь. У каждого демона есть своё физическое обличье, — говорит он, ухмыляясь с какой-то беспричинной весёлостью. — Моим обличьем по чистой случайности оказался самый симпатичный по эту сторону ада инкуб. — Твоё имя Тэхён, правильно? — шипит Чонгук. Трясущимися руками он ищет библию, уже пытаясь нащупать чётки, что хранит в своём кармане... но что церковные скамьи, что карманы оказываются пусты. — Уже надумал изгнать меня из своей драгоценной часовенки, Чон? — цокает Тэхён и делает ещё шаг вперёд, разместив ладонь на бедре в самодовольном жесте. — Я не удивлён. Затылком Чонгук ощущает какое-то странное раздражение, пронзая демона перед собой взглядом, полным ненависти. — Ни шага больше. Тот фыркает. — Или что? Снова экзорцизм? — он делает ещё несколько шагов, покачивая бёдрами, а Чонгук сглатывает. — Тебе здесь не место, демон, — бормочет он, вновь проводя руками по карманам, но чётки пропали бесследно, как и все разложенные по скамьям библии. — Ужасно жаль, что вы избрали именно эту профессию, отец Чон, — говорит демон, а его голос вдруг отражается от стен. Чонгук поднимает глаза и видит, что тот сидит на верху массивной мраморной статуи Девы Марии, высоко над исповедальней. Он болтает ногами, а лоснящиеся туфли блестят в свете свечей. — Не пойми меня неправильно... Отец это конечно хорошо, но, спорю, ты бы предпочёл звать кого-нибудь папочкой, — мурлычет Тэхён. — Тебе нечего здесь делать, — повторяет он снова, но чувствует, что теряет контроль над собственными мыслями. Он вдруг представляет, как Тэхён снимает с себя всю эту дорогую одежду, наступает на него этими своими до блеска начищенными туфлями и затыкает ему рот его же собственной ризой. Чонгук крепко зажмуривается. — Прочь из моей головы, — выдыхает он. Тэхён смеётся и вдруг оказывается за его спиной, а Чонгук понимает, что не может пошевелить и пальцем. То есть буквально — не может сдвинуться с места. — О, тогда будет совсем невесело, — нараспев бормочет инкуб своим мягким баритоном прямо парню на ухо, обдавая шею тёплым дыханием. Одна рука поднимается к колоратке, вытаскивая белую ткань, окольцовывающую горло. Тёплые пальцы принимаются расстёгивать рубашку Чонгука, а тот едва способен сделать вдох. — Отче наш, сущий на небесах, — шепчет он. — Да святится имя Твое, — Тэхён усмехается ему в загривок и проводит языком широкий мазок от основания шеи до области чуть ниже уха. — Да... На этот раз Чонгук чувствует, как разводят в стороны его ноги, а между ними вклинивается чужое тёплое, крепкое бедро. — ..ах. Да приидет... — Тэхён проскальзывает одной ладонью под его рубашку, грубо сжимая сосок, и Чонгук чувствует, как демон завладевает его мыслями. — Продолжай, — мурлычет он парню в ухо, дыхание горячее и сухое. — Меня заводит то, как человек церкви не может продекламировать Священный Текст, — Чонгук заикается, а его бёдра дёргаются от хватки Тэхёна. Он из последних сил старается удержать контроль над собственным разумом. — Да приидет... Да приидет... Тэхён перекатывает покрасневшую горошину его соска между пальцами, создавая просто идеальное давление. — ...царствие Твоё, — задыхается Чонгук. Теперь он полностью во власти Тэхёна, демон контролирует его мысли, его действия. — Хотел бы я увидеть, как ты кончаешь, — мурлычет Тэхён. Он вновь лижет шею парня и сильно щиплет его сосок, вынуждая того стиснуть зубы, чтобы не издавать смущающих всхлипов. — Помню, как я был в теле того парня, Намджуна, — говорит Тэхён. — Ты помнишь, Чонгук? — Тот кивает, не имея возможности сделать ничего больше, пока демонические ладони продолжают расстёгивать его рубашку пуговица за пуговицей. — Я много чего наговорил лишь бы вывести тебя из себя, но когда получилось... о, дьявол. Кажется, именно тогда во мне проснулось желание тебя трахнуть, — выдыхает он. Чонгук корчится от его хватки, а кончики пальцев Тэхёна стаскивают с его плеч уже расстёгнутую рубашку, что оседает на пол лужей ткани. Он оценивающе проводит ладонью по животу парня. — Такой красивый, — рычит Тэхён, другой, более глубокий голос сливается с его собственным. Это должно бы пугать. Должно внушать опасность. Чонгук не должен чувствовать ничего кроме презрения ко всем демонам, а к этому в особенности, но покуда Тэхён подчиняет его разум, спутывает его чувства, Чонгук желает этого, как ничего другого на свете. — Думаю, что единственное, что мне нравится больше, чем видеть тебя в гневе, — говорит Тэхён. — так это видеть, как ты подчиняешься будто маленькая сучка, — Чонгук выпускает вздох, мышцы пресса сокращаются под чужими пальцами, спина соприкасается с грудью демона, когда он чуть отклоняется назад. Голова плывёт. Демон в мыслях лишает способности думать отчётливо, так что он и не пытается. Просто позволяет себе окунуться в ощущения. Ощущения того, как руки Тэхёна направляют его, вынуждая тереться о его бедро, оставляя синяки на боках Чонгука. Ощущения, как пот стекает вдоль позвоночника, пока демон продолжает дразнить его, играя на его теле, словно на инструменте. Он крутит бёдрами, роняя голову назад, глаза будто застеклены. Часть его просто заходится криками в свой собственный адрес. Он — главный священник во всём приходе, известный не только в этой церкви, но и в округе в целом. Он годами работал, чтобы быть сейчас тем, кто он есть, и посмотрите на него теперь — разум пожран демоном, которого он когда-то тайно изгнал, а сам он трётся о бедро инкуба, хнычет и втайне упивается своим унижением. — Не так уж и втайне, коль скоро я в твоих мыслях, — бормочет Тэхён. Одну руку он опускает на пока скрытую одеждой эрекцию Чонгука, и тот смущённо хрипит. — Похоже нашему священнослужителю нравится, когда его называют маленькой сучкой? Невысказанное вслух «да» Чонгука мелькает в его мыслях, вызывая ухмылку Тэхёна, который сильнее сжимает ладонь на его члене, вынуждая бёдра парня дёрнуться. — Спорю, что маленькая сучка смотрелась бы чертовски хорошо распластанная на моих членах, хм? Открытая словно самая настоящая шлюха с обоими моими членами в заднице, задыхающаяся от моих пальцев в своём рту? — бёдра Чонгука дёргаются вновь и вновь, он уже фактически трахает руку Тэхёна, но ему хорошо настолько, что уже на всё плевать. Тэхён — демон. Инкуб. И члена у него, очевидно, два... Чонгук чувствует, что эта мысль вызывает обильное слюноотделение, но он знает, что это Тэхён, контролирующий его сознание, делает его таким отзывчивым и жадным до прикосновений. — Это не я, малыш, это всё ты сам. Ты так давно этого жаждешь, я ведь прав? Жаждешь, чтобы тебя оттрахали и поставили, наконец, на место? Чонгук кивает, несмотря на то, что в этом нет никакой нужды. Тэхён в его мыслях, в его воспоминаниях. Он знает о всех тех ночах, которые Чонгук провёл, фантазируя о безликом любовнике, вдалбливающем его в постель, знает о стыде, с которым Чонгук просыпался в мокром белье из-за грязного развратного секса, что видел во сне. Он знает, как Чонгуку порой удаётся протолкнуть в себя сразу четыре пальца и кончить без прикосновений. — Я могу дать тебе то, о чём ты мог лишь мечтать, — нашёптывает Тэхён. Он подтягивает парня выше по своему бедру, пока задница того не упирается в его ширинку. — Я могу показать нечто куда более близкое к Богу, чем сами Небеса. Хочешь, малыш? Чонгук наталкивается ягодицами на возбуждение Тэхёна. «Да» — выдыхает он, а демон ухмыляется куда-то в его шею. — Обопрись о скамью, — говорит он. Отстраняет Чонгука от себя и подталкивает к ближайшей скамье, за спинку которой Чонгук крепко хватается, красиво выгибая спину. Тэхён позади него, снимает свой пиджак и отбрасывает куда-то в сторону. Он без особых усилий стягивает с Чонгука брюки и бельё, и парень шипит, когда его эрекция прижимается к холодной древесине. Тэхён тянется к одной из бутылок с водой, которые чуть раньше собирал Чонгук, открывает её и окунает в жидкость палец. Когда он его вытаскивает, то вместо воды палец покрывает что-то более вязкое и масляное, пока он ведёт им ко входу Чонгука, согревая субстанцию. Палец входит легко, и бёдра Чонгука подаются вперёд, размазывая предэякулят по краю спинки скамьи. Тэхён проталкивает второй палец, видя как костяшки пальцев Чонгука белеют от усилившейся хватки. — Тебе это нравится, хмм, — мурчит он. Запыхавшийся Чонгук мычит в подтверждение. Всё, что Тэхён с ним делает, каждое чувство покалывания на коже ощущается намного лучше, чем когда-либо, а раскалённое добела наслаждение струится по позвоночнику, вызывая опасную дрожь в коленях. — Б-боже, да, — задыхается Чонгук. Тэхён грязно ухмыляется и наклоняется к нему, пока его прикрытая рубашкой грудь фактически не упирается в спину парня. — Зовёшь Его по имени, пока демон трахает тебя пальцами? Боже, ты такая грязная блядь. Готов спорить, что ты скажешь что угодно, лишь бы я отымел тебя, так ведь, малыш? Тэхён тем временем прокручивает пальцы, упирающиеся прямо в простату Чонгука, а член парня дрожит и истекает смазкой на древесину скамьи. — Да, — хнычет он. — Скажи, что хочешь оба моих члена в себе сильнее, чем хочешь Его. Скажи, насколько отчаянно ты жаждешь, чтобы тебя оттрахали и сбили с тебя всю спесь, — бёдра Чонгука содрогаются, а член течёт, скользя по спинке скамьи. — Я хо.. ах, хочу, чтобы ты заполнил меня, Тэхён, т-так сильно, хочу, чтобы меня отымели и сбили с меня с-спесь. Пожалуйста. Тэхён тянется свободной рукой и хватает его за горло, тянет на себя, прижимая к своей груди, сдавливая пальцами пульсирующие артерии на шее. — Скажи, — мурлычет Тэхён низким голосом парню прямо в ухо. — что хочешь меня больше, чем всё, что может дать тебе Он. Чонгук сглатывает, кадык дёргается под ладонью демона. Прикосновения Тэхёна лишают рассудка, его разум полностью во власти искусителя, но ему всё же удаётся открыть рот. — Хочу... Хочу тебя так сильно, Тэхён, сильнее, чем... — инкуб вдавливает пальцы в его простату, напоминая о том, что они всё ещё внутри. — ..нгх, сильнее, чем Его, сильнее, чем Бога... — Тэхён сильнее сжимает его горло. — Вот моя послушная маленькая шлюшка, да? — его пальцы свободно скользят туда-сюда внутри Чонгука, и он чувствует, как колени того вот-вот его подведут, крепко прижимая парня к своей груди. Тэхён на секунду вытаскивает пальцы и разжимает ладонь на чужой шее, и Чонгук почти падает на скамью, хватаясь за спинку, чтобы удержать равновесие, пока кровь снова начинает поступать в клетки головного мозга. Пальцы входят снова, покрытые ещё большим количеством смазки, и Тэхён добавляет мизинец к остальным, наполняя его так, что лучше быть не может, но этого по-прежнему недостаточно. Мозг Чонгука настолько затуманен этими играми разума, что проворачивает демон, что он даже не чувствует жжения от растяжки. — Е-ещё, — скулит он, а получает лишь грубый удар по лицу, чувствуя, как по губам течёт слюна, и опуская голову. — Послушные шлюшки благодарны за то, что им дают, малыш. Я могу прекратить всё это в любой момент. Чонгук ужасно заикается, а место от удара приятно пульсирует. — Мне жаль, — бормочет он. Тэхён чуть усмехается, низким голосом с нотками садизма. — Твоя губа разбита, — Чонгук высовывает язык и чувствует жжение, смакует терпкий вкус меди. Тэхён проталкивает пальцы глубже, до самых костяшек, и не скупится на смазку, вращая кистью до тех пор, пока в тугой заднице Чонгука оказывается едва ли не вся его ладонь. Другой рукой он поднимает Чонгука за подбородок и наклоняется, чтобы поцеловать его, язык беззастенчиво вылизывает ранку на губе, с наслаждением пробуя кровь на вкус. Он вытаскивает пальцы, и Чонгук тяжело дышит, ощущая лишь пустоту, сжимаясь вокруг воздуха, пока Тэхён снимает с себя одежду, а затем чувствует не одну, а сразу обе головки, прижимающиеся к его входу. — Будешь хорошим маленьким священником и примешь меня, не издавая звуков? Я чувствую приближение двух людей. Двух весьма важных людей. Тэхён, сидя на скамье, тянет его вниз, пока Чонгук не нависает над его коленями, оба члена влажно прижимаются ко входу Чонгука. Он кивает, вновь облизывая окровавленную губу. — Я скрою нас. Они ничего не увидят, но купировать звуки я не могу, так что тебе придётся сдерживать свой голос. Чонгук охотно кивает, опускаясь сразу на два крупных ствола, а разум плывёт от долгожданного чувства заполненности, от того чувства, что его задницу растягивают два огромных члена, ему так этого не хватало. Ему даже уже наплевать, если всё это лишь потому, что Тэхён полностью завладевает его сознанием, внушая эти мысли; он насаживается до тех пор, пока не опускается на колени Тэхёна, а демон засовывает ему в рот два пальца, чтобы был тише, пока другой рукой направляет движения Чонгуковых бёдер по траектории фигурных восьмёрок. Двери открываются, и пульс Чонгука подскакивает, но чужая рука на бёдрах по-прежнему контролирует его движения. Два священника из его же прихода, оба ниже его саном, входят в церковь, а Тэхён проталкивает свои пальцы ему глубже в рот, пока натягивает Чонгука с силой, куда как превосходящей человеческую. — Где отец Чон? — вопрошает один из двух вошедших. Другой осматривается, проходя вперёд и останавливаясь в какой-то паре шагов от скамьи, на которой расположились Чонгук и Тэхён. Член Чонгука течёт, пачкая смазкой живот, при мысли о том, что их поймают, что он выдаст их, и мужчины увидят, насколько чёртовски сильно он пропитался скверной, что его трахает демон. Он почти что скулит, но пальцы Тэхёна прижимаются к его языку, не позволяя. — Я не знаю, — отвечает второй гость. Первый же шагает вперёд и оглядывается вокруг, скользя взглядом по скамьям, и Чонгук не думает дважды... В момент, когда глаза священника бессознательно проходятся по нему, он кончает на свой живот, сильно сжимаясь вокруг Тэхёна и прикусывая его пальцы, лишь бы смолчать. Взгляд священника скользит мимо, не замечая очевидного, а грудная клетка Чонгука ходит ходуном от усилий парня сохранить тишину. Двое священников тихо переговариваются, покидая церковь и закрывая за собой массивные двери. Тэхён вытаскивает пальцы изо рта Чонгука и проводит ими по влажным каплям на животе парня, а затем подносит к собственным губам и облизывает. — Ммм, — мычит он. — Нет ничего чище священника, познавшего блуд. С этими словами он сжимает бёдра парня и начинает вдалбливаться в него, идеально заполняя и растягивая его своими членами. К тому же, есть что-то в том, что Тэхён полностью одет, а Чонгук совершенно обнажён, и это заставляет последнего стонать — хрипло и надломленно. Он чувствует дыхание демона на своём затылке, но ему плевать на всё, потому что его простату долбят два толстых члена, а в голове лишь белый шум. Ничто за всю его жизнь не заставляло его чувствовать себя так чертовски хорошо, чтобы по уголкам губ стекала слюна, размазываясь по подбородку. — Моя маленькая шлюшка увидит нечто намного лучше, чем Рай, — рычит Тэхён. — Ты увидишь силу. Чонгук задыхается новым стоном, чувствуя, как в глазах стоят слёзы, вызванные добела раскалённым чувством наслаждения внутри. Тэхён не смягчает заданного им жестокого темпа, и Чонгук чувствует, как его воля ускользает прочь, позволяя инкубу заполнить его разум полностью. Если ему доступно подобное наслаждение, то на всё остальное ему плевать. — Снова кончаешь, святой отец? Запачкаешь себя скверной ещё сильней? Чонгук молча кивает, — слишком затрахан, чтобы ответить как следует, но инкуб же в его мыслях. Он знает. Горячие слёзы катятся по щекам Чонгука, а Тэхён грязно слизывает их, протягивая руку к его напряжённому текущему члену и начинает надрачивать, лениво, в противовес темпу своих толчков. Рот Чонгука безвольно открывается, когда он кончает вновь, а Тэхён даже не замедляется, пока не кончает сам, выжимая из Чонгука всё до последней капли и заполняя его до краёв. Чон хочет откинуть голову на его плечо, но обнаруживает, что демона рядом с ним уже нет. Его голова касается спинки скамьи, и он распахивает глаза, видя, что сидит непосредственно на деревянной поверхности, истекая семенем Тэхёна. Двумя пальцами он тянется вниз и прикасается к своему скользкому входу, а затем подносит пальцы ко рту и замечает, что сперма демона белая, но странно переливается каким-то жемчужным оттенком... Он проходится пальцами по губам и неуверенно облизывает. Семя обжигает ранку, но ему как-то всё равно. На вкус оно словно сладчайший сорт мёда из всех, когда-либо им испробованных, с привкусом чего-то, что напоминает клубнику. — Как мило, святой шлюшке захотелось попробовать? — напевает Тэхён. Чонгук медленно оглядывается и видит, что тот стоит на краю скамьи, причёска просто непогрешима, на одежде почти ни единой складочки. Чон открывает рот, чтобы ответить, но издать получается лишь какой-то путаный скулёж. Тэхён улыбается, глядя на него почти ласково, и тянется, чтобы нежно погладить по растрёпанным потным волосам, убирая их с его лица. — Одевайся, малыш. Впереди ещё много работы, — Чонгук слегка хмурится, мол, что значит «впереди много работы»? Тэхён скромно посмеивается. — Ты же не думал, что я пришёл сюда просто потому что хотел? — спрашивает он притворно невинным тоном. — У меня был приказ развратить, соблазнить и привязать к себе одно высокопоставленное духовное лицо. Ты теперь принадлежишь мне. Нам. В руке Тэхёна — одежда Чонгука, которую он кладёт рядом с парнем. Чон отстранённо понимает, что даже и не пытаясь, остро осознаёт присутствие Тэхёна... Его мозг, кажется, точно знает, где и как его найти. — В этом прелесть связи, — нараспев произносит Тэхён. Он подобен ангелу в свете свечей церковного зала, и Чонгук вспоминает, что все демоны были ангелами до того, как были изгнаны в ад. Тэхён лишь усмехается. Чонгук одевается, сперва натягивая брюки. Тэхён вырывает страницу из одной из библий, что неожиданно вновь оказались на своих местах позади скамей, и вытирает засыхающую сперму с живота Чонгука, чтобы он мог надеть рубашку. Он ухмыляется, видя, как чернила расплываются, когда тонкая бумага впитывает семя. Чонгук застёгивает рубашку и думает, будет ли демон теперь в его мыслях постоянно. — Да, — шепчет Тэхён. А в подсознании Чонгука низкий хриплый голос добавляет также шёпотом: Теперь ты мой, милый маленький дьявольский священник.