… И невинность только способствует потере этой самой невинности… Терри Пратчетт, Маскарад.
1
Виктор отчаянно застонал, прикрыв лицо руками, и пожелал побиться головой об стену, чтобы выкинуть неподобающие мысли из сознания, так как ситуация, на которую он настроился полностью вышла из-под контроля, не оставляя от интима и следа. Член, уже полностью возбужденный, неприятно сдавливался одеждой, распухшие от поцелуев губы горели, а распалённое тело дрожало от нехватки наслаждения. Хотелось движения, хотелось страсти, хотелось… провалиться сквозь землю. Ведь Виктор был самым счастливым и самым несчастным человеком на свете. Влюбившись в первый раз в жизни столь сильно и даже, казалось, добившись взаимности, он никак не ожидал, что его избранник, хоть и воспитывающийся в строгой, консервативной семье, в свои двадцать три — совершенно ничего не знает о сексе! И это с учетом, что Юри спортсмен! Фигурист! Сексуальность же это их alter ego! Сначала он подумал, что это шутка. Но по нахмуренным бровям и растерянному взгляду напротив — Никифоров даже раздвинул немного пальцы, чтобы перепроверить, не показалось ли ему это — чужая потеха оборачивалась самой настоящей проблемой. Глубоко вздохнув и опустив наконец руки, Виктор оглядел взъерошенного юношу напротив. Красив, немного по-мальчишески угловат, но глаз почему-то отвести невозможно, а черные, блестящие разными цветами в искусственном свете гирлянды, волосы и карие глаза, рассеянно смотрящие на него, очаровывали настолько, что сдерживаться практически невыносимо больно. Шикарен, как раз как Виктор и любит, покладист и сексуален, столь порочен на вид, когда на льду и…совершенно невинен, словно младенец, в постели. Нет, ну как — как! — такое может быть. И почему именно с ним? Виктор уже и не знал смеяться ли ему над собой или оплакивать собственную никчемность. Гордится, что первый или пугаться ответственности. Где! Где тот раскрепощенный, вызывающий и откровенный юноша, что так пленил его на том злосчастном банкете? — Юри, — аккуратно начал он, надежда, что все не так плачевно, как кажется на первый взгляд, все еще теплилась, хотя чистый и доверчивый взгляд, которым смотрел на него почти любовник, порядком нервировал. — Ты совсем-совсем ничего не знаешь о…ну, сексе? — Не то чтобы, — быстро ответил ему юноша, и в голосе его проскользнули жадные любопытные нотки. — В Детройте всякого насмотришься, но… Понимаешь, мама как-то сказала, что таинство супружеских взаимоотношений лучше всего познавать с человеком, которому захочешь посвятить жизнь, а я, ну…не встречал никого с кем бы захотелось. Таинство супружеских… что? Виктор даже опешил. Его, видимо все-таки более продвинутая, родительница рассказала про секс и остальные сопутствующие нюансы в далекие одиннадцать лет, а тут… Хоть одно радует, ждать до сыновьей свадьбы мама Юри не посоветовала. — Ну, а в школе? — попытался еще раз Виктор. — Неужели вы не изучали ничего про размножение человека? — Нет, — помотал головой Юри. — А что, это в школе изучают? — удивился он. — Про пестики с тычинками-то, ты хоть слышал?! — Это же ботаника, причем здесь…однополый секс? — последнее слово Юри практически прошептал и опустил глаза на собственные колени. — Ну по телевизору-то видел? — Когда? — окончательно смутился японец. Он был красный от неловкости момента и откровенности разговора. — Постоянно же, каток, учеба, соревнования, каток… — невнятно забубнил он себе под нос. «Как школьница-малолетка» — подумал Никифоров. — «Хотя сейчас такие девицы пошли, что и мне фору дадут». — Виктор, — отвлек его от мыслей Юри. — А ты меня научишь? — Чему? — Таинству, — смущенно прошептал юноша. — Покажешь? — Нет! — сам от себя не ожидая, в ужасе вскричал Виктор и вскочил с кровати, на которой они все еще находились. Вдруг вся ситуация встала перед глазами Виктора во всей красе. Закомплексованный девственный мальчишка, ничего не знающий об однополом сексе и он, практически совративший его. Это же могло вылиться в просто ошеломляющие неприятности и разрушить их драгоценные отношения с Юри, особенно если учесть, что он, Виктор, бывает довольно несдержанным, когда увлекается. — Почему? Юри легко поднялся с развороченной постели и посмотрел на него серьезным взглядом. — Тебе не кажется, — постарался подобрать нужные слова Виктор, — что ты еще не готов? Подучишь немного теорию, узнаешь побольше…может тебе даже не захочется делать это со мной! — Почему? — снова переспросил Юри. — Тебе же нравится, да? — Я другое дело, — возразил Виктор и уставился на парня. Прекрасен, прекрасен, прекрасен — билось в голове. Виктор тяжело сглотнул и сделал неуверенный шаг назад. Желание внезапно накатило с новой силой, и унявшееся было возбуждение, возросло в несколько раз. Хотелось отпустить себя и будь, что будет. Жаждет Юри познать все прелести однополой любви, то, пожалуйста, нужен всего шаг навстречу, вот только, останавливало что-то Виктора от этого действия. Не давало подчиниться накатившим инстинктам и наделать глупостей. Хотя искушение, в виде растрёпанного и любопытного, с расстёгнутыми верхними пуговицами белой рубашки и блестящими глазами Юри, было велико. Оно манило, кричало всем своим видом — возьми! — обольщало и в тоже время отталкивало. У Виктор затряслись руки, и накатывала пелена перед глазами. Сдерживаться и дальше было невозможно. Выход один — надо бежать! Но куда скроешься из собственного дома? Впервые он пожалел, что так поспешил — «год прошел, Никифоров, о чем ты!» дал себе же мысленную оплеуху Виктор — с переходом на новый уровень отношений. — Виктор, — подошел почти вплотную к нему Юри. — Тебе ведь нравится целовать меня, да? — Нравится, — завороженно глядя на него расширенными глазами, ответил Виктор. — И мне нравится, когда ты так до меня дотрагиваешься, — доверительно проворковал провокатор. — Никто и никогда раньше не целовал меня… — Прекрати. — Нет, ни за что. — Ты не понимаешь! — не сдержавшись, рыкнул Виктор. Как бы банально не звучало, но близость желанного тела, чужой запах и тепло, почти разрушили его выдержку. Еще чуть-чуть, еще совсем немного и будет поздно отступать. — Так объясни, — не прекращал соблазнять Юри. — Расскажи мне все, что можешь. И покажи на деле. — Что же ты меня останавливал, — начал немного отступать под натиском Виктор. — Ты меня напугал, — стушевался юноша. — Так накинулся и стал делать столь странные вещи. Это всегда так? — Не совсем. — Виктор? — Что? — Давай попробуем заново? — попросил Юри, подходя вплотную и обнимая за шею. — Только не так быстро, ладно? — Это больно, — привел последний аргумент Виктор и к его радости юноша напротив замер и задумался, смотря куда-то в сторону. — Я раскрою тебя всего, — продолжил он, надеясь закрепить успех и охладить пыл Кацуки хотя бы на время, — буду целовать, оставлять засосы, трахну сначала пальцами, и ты будешь стыдливо отворачиваться и зажиматься, а потом, когда окончательно растечёшься от желания, когда все тело будет зудеть от жажды быть заполненным, я тебя выебу, Юри. И ты будешь кричать. Юри молча таращился в пустоту. Он был похож на взъерошенного воробья, и Виктор стоически заставил себя не двигаться, чтобы ненароком не позволить рукам самовольно потянуться к упругой и манящей попке своего недолюбовника. — Я потерплю, — наконец прошептал Юри. И Виктор чуть не взвыл в голос. Паршивец же просто манипулирует им! То оттолкнет в страхе, то чуть ли не преподносит себя, да так, что и святой не устоит. Виктор святым не был, более того, он был чертовски не удовлетворён и сдерживался из последних сил. — Нам лучше не торопиться, — совсем безвольно выдохнул он, уже понимая, что потерпел поражение. Юри в его руках только сладко вздохнул, изгибаясь и соблазняя.2
Часы на стене тихо и мерно отсчитывали секунды ни разу не сбившись с ритма, в отличии от никак не успокоившегося сердца Виктора, которое билось галопом, стараясь вырваться из груди. Рядом, трогательно прижавшись разгоряченным телом, посапывал Юри. Одеяло, почти сползшее на пол, открывало отличный вид на длинные ноги и округлый попец, на котором до сих пор белели подтеки смазки и спермы. Перед глазами все еще проносились жаркие сцены все-таки случившегося секса. Виктор ошеломлен. Виктор влюблен в лежащего рядом человека столь невыносимо сильно, что ему казалось это необъятное чувство, которое заполнило его всего без остатка — нет-нет, но прорвется за границы и разлетится по миру розовым облаком. Юри хотелось схватить в охапку и никогда не выпускать из своих объятий. Юри хотелось страстно любить и грязно трахать. Как теперь держать себя в руках рядом с ним? Как же ему, Виктору, так повезло? Он точно баловень судьбы. Любимчик фортуны. Как ты, Никифоров, заслужил это непутевое, но такое сильное и страстное счастье? Юри оказался таким отзывчивым, таким пластичным в его руках. Как он отзывался на малейшие прикосновения! Как сжимал зубы, терпя неприятную разрывающую боль проникновения. Виктора от одного мимолетного воспоминания снова опаляет жаром наслаждения. Его мальчишка был такой тугой и узкий, такой горячий. Погружаясь в него, Никифорова трясло от напряжения момента. В голове стучали пульс и мысли — не сорвись, не резко, не торопись, не простит… Юри жалобно стонал и не скрывал слез. Виктор знал, что, несмотря на подготовку и чуть ли не литры смазки, Кацуки все равно больно. Он не умел правильно расслабляться, сжимался, противясь вторжению, цеплялся за руки, царапался, но терпел. Виктору немного стыдно. Он получил такое незабываемое удовольствие, забирая девственность Юри, в то время как для его любовника первый секс дался намного тяжелее. Увлекшись, Виктор забыл и про презервативы, заставив пережить Юри не самые приятные ощущения от вытекающей спермы, оставлял засосы, которые уже понемногу начали темнеть на тонкой коже ключиц, сгибал гуттаперчевого юношу в немысленные позы, трахая под конец не размашистыми, но сильными толчками. Виктору было немного стыдно своего эгоистичного порыва, но он ни за что бы не променял его ни на что другое! Его Юри был необычайно сладкой спелой ягодкой, которую ему посчастливилось сорвать. И все-таки, как хитро и ловко его совратили. Виктор вздохнул, проглотил несколько нервный смешок, перевернулся на бок, заскользил невесомо пальцами по оголённому бедру. Стойко захотелось развернуть сонное тело любовника, накрыть его собой или наоборот снова раскрыть, провести пальцами между ягодиц, нащупать до сих пор опухший, скользкий анус (нет сил идти в душ, Виктор, давай чуть позже), погрузиться в него. Ох, он, наверное, конченный извращенец. Но Юри, столь волшебный и неискушенный, притягивает к себе словно магнитом. Сколько еще всего нового Виктор должен ему рассказать и показать. Сколько еще пробелов им нужно восполнить и на льду, и, как оказалось, в постели! Как потрясающе захватывающе это будет! И вдвойне приятно в этой ситуации, что Юри, из простого протеже знаменитого фигуриста, стал только его маленьким, может быть немного скандальным (хотя слухи и домыслы об их отношениях какие уже только не ходят!), но таким изумительным, таинственным спутником. Нет, все-таки Виктора кто-то сверху окунул в котле с удачей при рождении. Иначе не объяснить то чувство воздушного спокойствия и трепетного отношения к трогательно прижавшемуся к нему Юри, которое он уже никак не ожидал почувствовать к кому-либо. Не удержавшись, Виктор притягивает к себе разнеженное, сонливое тело — наконец любовника! — прижимаясь с лёгкой улыбкой на губах и шаловливыми мыслями в голове. Юри все еще разгоряченный и липкий, такой воодушевляющий всем своим видом на новые непотребства, что руки не слушаются крика совести и все настойчивее порхают по телу. — Виктор, — пробормотал сквозь дремоту Юри, пытаясь отодвинутся. — Нужно в душ, — попытался оправдать себя Никифоров, но дерзкое наступление не прекратил. Он оглаживал бока и ягодицы круговыми движениями, щекотал дыханием чувствительную шею, радуясь на ответную дрожь, не удержался и провел между ягодиц, задевая пальцем по-прежнему чуть влажное, наверное, все еще пульсирующее болью, сокровенное местечко, что доставило его на седьмое небо. На столь наглое вторжение Юри дернулся сильнее, вскрикнул и почти скатился с кровати, если бы его не удержали. — Виктор! — совсем уже не сонно, рассерженно и возмущенно одновременно воскликнул он. И тут же застонал, когда потревоженное резким движением тело отозвалось резкой болью в поврежденном больше всего месте. — Нужно в душ, Юри, — повторил Никифоров, нехотя отрываясь от задеревеневшего в миг тела. — Нет, — смущенно пробубнил Кацуки, не смотря ему в лицо. — Нет, не могу. Стыдно то как было! Вся нега испарилась из тела Юри, воздушный пузырь, окружавший его после оргазма, лопнул и реальность обрушилась на него болью, стеснением и опустошением. Он попытался натянуть на себя одеяло, чтобы Виктор не видел его в таком состоянии. Отчасти даже удалось. — Юри, — вздохнул Виктор, но трогать его не стал, встав с кровати и направившись в ванную. В конце концов, кто как не он, виновный в таком плачевном состоянии своего протеже должен позаботится о нем, хотя бы в такой малости. Когда с аккуратными процедурами приведения в относительный порядок тел и кровати было покончено, Виктор снова прижался к Юри. Без какого было намека, просто прижался, чувствуя усталость и ускользающее в сон сознание. Спокойное дыхание Кацуки его убаюкивало, унося на волнах морфея. Юри же не спалось. Он просто лежал рядом, стараясь не шевелиться, чтобы не потревожить Никифорова. Виктор. Такой живой, активный и увлекающийся! Немного нелепый и доверчивый. Совсем не такой, каким он представлял знаменитого фигуриста. Какую волну, даже нет, целое цунами, привнес он в жизнь Юри! Ему все еще было немного волнительно и неловко после случившегося первого раза, но больше не от самого действия, не своих криков, стонов и слез, а того как именно он добился своего. В конце концов, могли же они начать с более невинных развлечений? Подрочили бы друг другу. Целовались, потерлись бы, сквозь одежду. Но нет. Юри жадный. Жадный до такой степени, что не мог дождаться, чтобы не присвоить Виктора себе полностью. Заклеймить своим телом. Засесть прочно в сердце. Вскружить голову. Юри так безнадёжно и нерешительно боялся, что наскучит. Неуверенный в себе он купался во внимании Виктора, расцветал. И никто не смеет упрекать его в том, что он так отчаянно хотел отдать что-то взамен. Ну и что, что тело. К нему и душа прилагается, и любовь, и страсть, накопленная годами, нерастраченная, концентрированная. Было страшно делать первый шаг. Да, Юри совсем неискушенный в плане секса, но это не значит, что он совсем ничего не знает об этом. Только Виктор мог принять все за чистую монету. Немного совестно было лукавить, но именно в эту часть характера Виктора, Юри безоговорочно влюблен. Казалось бы, чувство появилось с первой же секунды, как он увидел Никифорова много лет назад. Но сейчас это уже было что-то более осознанное, основанное на доверии и времени. Он узнал его с другой стороны, глубже, до обнаженных, откровенных фактов. Наверное, это и подтолкнуло Юри так по-глупому, но безболезненно найти выход, чтобы их первый секс не превратился в последний. Увлекающаяся натура Виктора обязательно бы дала знать о себе в весьма необычном месте и при не подходящих обстоятельствах. А так, притворившись совсем ничего не знающим о сексе закомплексованным девственником Юри убил сразу двух зайцев! И энтузиазм Виктора поубавил, заставив, относительно конечно, но сдерживать себя, и позволил себе подготовится к анальному сексу более тщательно, чем если бы это произошло где-то спонтанно. У Виктора было такое смешное и несчастное лицо, когда Юри порол всю ту чушь ему. И смешно, и стыдно. Но… Юри знал, что Виктор, когда узнает, простит. И посмеется вместе с ним. Ну и, может быть, немножечко отомстит. Где-нибудь в самом неподходящем и совсем не в спонтанном месте.