Strangulation

Давно покарежанная штукатурка осыпалась мелкой пылью на пол забытой Богом больницы. С потолка капала вода, шумно ударяясь о лужу, которая образовалась совсем недавно. На улице шел дождь, а крыша протекает. Было очевидно, что в скором времени гнилые деревянные доски промокнут, оставляя за собой противно-затхлый запах, мешаясь с не менее зловонными ароматами. Каждый вздох давался с трудом, а нервный ком в горле все толще и плотнее. Хотелось кричать, но сил уже не было. Не было ничего, кроме стула, который стоял в самом непроглядном углу комнаты. Ничего, кроме старой кровати, что громко скрипела от ветра, который просачивался сквозь щели в стенах. Ничего, кроме одиночества, воя ветра и собственных горько-соленных слез, без остановки текущих с воспаленных глаз. Забившись в угол, осматривая все вокруг и осознавая всю сущность бытия, нервно загибая пальцы, в надежде сломать их, чтобы почувствовать очередную боль, перебивая давно отбитые костяшки, вырывая волосы и странно гудя что-то под нос. Находя маленькую щель, смотря на мир, что закрыт от тебя пеленой нирваны и блаженного одиночества, снова глотая слезы и сворачиваясь в беззащитный комок, готовясь получить удар точно в район шеи или уха. Глотать приходится не только слезы. Таблетки. Разные: яркие, тусклые, горькие, безвкусные, успокаивающие, раздражающие, дурманящие и отравляющие. Каждый день. Одна за одной. Увеличивая дозу так, чтобы в следующий раз точно не проснулся посреди ночи, с криками и визгами о помощи. Переборщить с ней тоже бывает просто. Галлюцинации приходят ближе к утру. Сначала ты видишь обычные круги, что двигаются вокруг своей оси, не причиняя особого неудобства. Смотришь на них, думаешь. Затем ломаются, лопаются, выпуская из себя насекомых. Разных тварей, на что только хватит фантазии. Не двигаешься, лишь в предвкушении наблюдаешь, надеясь, на скорое завершение сюжета сей картины. Пауки медленно ползут по спине, иногда покусывая толстую кожу. Стрекозы ползают по щекам, добираясь до глаз и заползая под веки. Вгрызаются в сетчатку глаза, прогрызая тоннель внутрь. Ты кричишь, пытаешься открыть глаза. Скребешь по ним ногтями, стараясь вырвать глазное яблоко, но вместо этого лишь падаешь на пол без сил, катаясь по полу и стряхивая с себя тысячу мелких лапок, что проложили себе путь к твоему животу. Трогаешь себя, как в припадке, ощупывая каждый сантиметр тела, но не чувствуешь ничего. Не снаружи. Они внутри тебя. Сжирают куски твоей плоти и ползут дальше. В ужасе раскрываешь рот, но в него уже рвется огромный тарантул. Он ползет по горлу, оставляя за собой след от паутины. Попадает в желудок, который кишит прочими тварями, жаждущими крови и плоти. Они ее получат, несомненно. В агонии хватаешься за спинку кровати, но соскальзываешь, ударяясь головой о пол. И так и лежишь, пока тебя жрут изнутри. Лежишь, ожидая собственной кончины. Последняя слеза скатывается с твоих окровавленных глаз, прежде чем тьма полностью окутает твое тело. Она разорвет его. Разделит каждую частичку, создавая крупицы, которые растворятся в ней как пыль. От тебя не останется ничего. Совершенно. Твой голос эхом разнесется по стенам больницы, но ветер с воем унесет его прочь, а кровь впитается в гнилые доски, даже не оставив мокрого следа. Все твои воспоминания потухнут, будто бы их и не было вовсе. Все исчезнет. Утренний луч солнца проникнет в комнату сквозь щель в стене. В углу стоит стул, а у стены старая кровать. Пол сделан из досок, промокших из-за дождя, а их алый цвет и гнилой запах вызывают отвращение и тошноту. Луч становится все сильнее, в надежде увидеть еще что-то, но в комнате больше ничего нет.