«Ты ещё вспомнишь обо мне, Вулфард»

Снова эта нарастающая боль, доводящая до онемения. Его зверский взгляд прошёлся по моему телу, впоследствии облизывая губы. Этот животный инстинкт был виден даже за несколько миль, а глаза, горящие недобрым огнём вперемешку с азартом, смотрели прямо в мои, углубляясь в сознание и вызывая страх. Но даже это не могло сравниться с тем, что сотворят со мной кудрявый. Дэвид не был любителем нежностей, не являлся спокойным парнем, да и его самоуверенность переступала все границы. Он игрался, он делал больно, он наслаждался тем, как всё у его ног. Самовлюблённая мразь, полная тщеславия. Финн был другим. Может, они чем-то и похожи, но я точно знала,—да и знаю,—что Вулфард совершенно другая личность, скрывающая в себе довольно много тайн, открывать которые он не намеревается даже самому близкому человеку. —Знаешь, Джонсон,—низкий тембр парня доводил до мурашек, которые бегали по всему телу,—а мне нравится, когда ты боишься. Ты становишься ещё более сексуальной. —А мне нравится, когда ты стонешь от боли,—он поднял на меня свой взгляд, удивлённо смотря и не понимая ничего, что я подразумевала. Научилась у Лео. Хороший приём овладения внимания спустя одно лишь слово, хотя за такое парень бы уже несколько раз успел ударить, видите ли я должна подчиняться этому выродку.—Хотя бы так ты не похож на жалкого ублюдка с потерянной судьбой. Я со всей силы ударила его ногой, от чего он отлетел на обширное расстояние, глупо падая и ударяясь головой об стену. Ярость превосходила другие эмоции, мой разум перестал бояться тех, кто делает мне больно. Это всё оплошность. Какая-то ошибка в рассудке. Что-то новое, но в то же время уверенное и придающее силы. Дэвид изумленно смотрел на то, как моё тело приближается к нему. Он вжался в стену, а глаза нервно бегали по прихожей, ища какой-либо способ избавиться от нарастающей угрозы, дать сдачу, показать, что ты можешь быть выше и должен занимать эту позицию всё время. Этот человек, как никто другой, знал мои слабости, но никогда не использовал их против меня, ведь считал, что с любым можно играться сколько угодно и у этого не будет конца. Такой глупый. Только вот все звёзды, рано или поздно, падают с небес, сгорая по пути к земле. Настало его время. Воспоминания с ним — это самое худшее, что происходило со мной в жизни. Каждый раз, когда его охватывали эмоции, он был тем самым человеком, который не дорожил имеющимся. Его подсознание было уверено, что я не брошу парня даже после сотни ударов в области лица и живота. Я терпела до последнего, говоря самой себе, что скоро это всё закончится и такое больше не повторится. А ведь он действительно забывал. На моём теле стали появляться чёткие синяки, говорящие о явном избиении. Только вот, я не хотела говорить людям, интересующиеся по поводу этого всего, правду. Мне приходилось покрывать «любимого» человека, а потом получать за любые причины, которые Дэвид посчитает реальными, даже если окажется полным вымыслом. Глупо, знаю, но ведь в какие-то моменты я любила его. Но в какой-то момент он исчез. Бесследно. Не скажу, что я сочувствовала этому,—мне было всё равно, скажем так,—но, после этого, мне становилось всё чаще и чаще одиноко. Лео всегда говорил, что мысленно он всегда рядом, когда существенно где-то за сотни километров. Вера в это с каждым днём ослабевала, ничего не оставляя после себя. И тут в жизни появился Финн Вулфард — человек, который стал объектом моего внимания. А ведь та встреча на крыше была в новинку; впервые кто-то заметил меня и решил посмотреть, только уже на одном уровне. Дэвид судорожно попытался встать, но не смог устоять на ногах из-за моего стального взгляда, не слетающий с него ни на минуту. Теперь он прекрасно понимал, каково мне было каждый вечер, когда ярость покоряла его с ног до головы, позволяя себе неоднократно поступать неразумно. Мне было приятно видеть, как его зрачки то расширялись, то сужались. Этот непристойный страх доводил меня до безумия. Хотелось смеяться, издеваться над этим человеком. Но я никогда не позволю себе такое, даже если он вытворял со мною похожее. —У тебя есть минута, Браун, чтобы ты исчез из моего дома, раз и навсегда!—властный тон заставил парня переступить свою гордость и покинуть помещение, попутно озираясь и надеясь не получить ещё раз. Я устало села на пол, зарываясь пальцами в волосы. Какое-то весомое облегчение, которое так требовалось всё это время. Всё то, что навалилось, стало утомлять, ограничивая мои эмоции до одной лишь раздражительности. Это неправильно. Порой хотелось уехать отсюда. Расслабиться. Почувствовать настоящую свободу. Но всё это оставалось лишь в пределе мечтаний. Мой взгляд остановился на часах. Почти одиннадцать, а я до сих пор не могу успокоиться и заснуть. Лишнее лезет в голову, образовывая там сплошной ком. Он не давал мне покоя, заставляя каждый раз лезть и разбираться со всем накопившимся. Я аккуратно встала, стараясь самой не потерять равновесие. Выключив везде свет, ноги быстро проскочили по ступенькам. Воду пришлось выпустить, свечки — задуть. Такое хорошее начало, но неразумный конец. В комнате было гораздо уютнее, чем внизу на полу. Хотелось лежать на кровати целую вечность, позабыв о действительности. Потолок белого цвета очень успокаивал и заставлял расслабиться после выносливого дня, который и так смог поиграться на нервах. Я выключила ночник и повернулась на бок. Надежда на нормальный сон пропала тут же. Желание попросту исчезло после этого вечернего инцидента с парнем, который уже достаточно навредил мне. Пора уже разобраться во всём и покончить с этим раз и навсегда. Взяв телефон с тумбочки, я включила его и начала писать сообщение Дэвиду. «Так будет правильно» Может и бред, но я не видела других методов избавиться от его постоянного вмешательства в мою жизнь. Убрав гаджет, я ещё долгое время грузила себя проблемами, но в итоге вырубилась, уже позабыв обо всём том, что покоилось в самом сердце. *** Утро было довольно холодным. Не было того привычного солнца, а лишь небольшой дождик неприятно моросил, заставляя скукоживаться от ощущения заморозков. Этот лёгкий иней на деревьях ни капельки не радовал, а лишь подтверждал скорейший приход зимы. Наступил ноябрь. Последний месяц этого гниющего времени года. Вся листва, намокшая после дождя, неприятно прилипала к ботинкам, убирать которую приходилось собственноручно. Густые тучи покрыли небосвод, закрывая всё самое прелестное. Щебет птиц под самым окном заставил меня проснуться в семь тридцать утра. До школы оставался час, поэтому, быстро встав, я лёгкими махинациями была уже готова через полчаса. Пожалуй, это был самый скучный и одинокий день. Не было привычных голосов на кухне, спорящих о чём-то; не было кого-то рядом, кто мог дать поддержку и выслушать по любому поводу; не было того, что присутствовало ранее. Небольшая фотография, помещённая в деревянную рамку, одновременно и согревала сердце, и ранила до самой смерти. Я и Финн. Два уже никогда несовместимых человека. Только дружба. Он будет счастлив с Эльзой, а я... не знаю, время покажет. За секунду проглотив свой завтрак, я собрала рюкзак и вышла из дома. Действительно, погода вовсе не приносила никакой радости. Шелест травы не особо отличался от тишины, а листопад не был способом для развлечения. Угрюмое настроение после всех тех дней показывало, насколько я устала от ежедневных ситуаций, беспокоящие меня до потери пульса. Я влипаю в это совершенно случайно, но получаю гораздо больше, чем любой другой соучастник. Считанные метры до школы. Уже большая толпа, которая о чём-то оживлённо болтает. Даже не хотелось смотреть на всех этих людей. У них была одна тема для обсуждения — отношения Финна и Эльзы. Я не хотела вникать во все подробности, поэтому ограничила себя плотной завесой, не слушая проходящих мимо людей. —И тебя с добрым утром, Рейч,—Лео обеспокоенно посмотрел на меня, рассматривая лицо со всей точностью, стараясь не упустить какую-либо деталь. Василиса подошла чуть позже, но тоже удивилась моему внешнему виду. По их словам, я была чертовски бледной и схожей с вампиром. Это и пугало, и смешило одновременно. Но мне было как-то всё равно. Внутри, где-то очень далеко, маленький шанс чего-то непонятного разыгрался до предела, выжимая из меня все силы, которые только мог. Бурные возгласы удивления и лёгкие смешки стали доноситься по всему коридору. А вот и они — Вулфард и Мартин, собственной персоной. Я видела их глубокий поцелуй. И я видела взгляд кудрявого, который соприкоснулся с моим, как тогда, но сейчас не было той нежности. Сейчас между нами был барьер, который отделил нас. Навсегда.