«Ты ещё вспомнишь обо мне, Вулфард»

Мои удивлённые глаза уже десятый раз пробегались по лицу кудрявого, который, в свою очередь, лишь глупо усмехнулся, наблюдая, как Джон заключает меня к себе в объятия. Чёрные очи прочертили дорогу вдоль моей переносицы и бросились куда-то на пол. Брат отпустил от себя, поглаживая локоны растрёпанных волос. Его умеренное дыхание намекало, чтобы я не злилась на появившегося члена той самой семьи, о которой хотелось как можно скорее забыть. Конечно, Ник не был таким, как его несносный брат, но что-то же было причиной сейчас непонимающе и неправильно смотреть на старшего из детей мистера и миссис Вулфард. Скорее это неожиданное появление заставило отреагировать как-то особенно. Не было слышно разговоров родителей. Видимо эти двое были дома одни. Да и пустила ли бы мама Ника к нам? Слабо верится. Всё же, когда между нами встала напряжённая тишина, мне стало совсем уж неловко. Появился какой-то страх. Звучит смешно, но а на деле ощущение заставляют мурашкам бегать по всему телу. —И что он тут делает?—я посмотрела на Джона, кивая головой в сторону Вулфарда. Тот удивлённо округлил глаза, но хмыкнул, не изображая никаких других эмоций. Он уже прекрасно понимал, что разъяснять всю ситуацию с самого начала будет нелегко. Да и по лицам видно, что они что-то затеяли. Или в нашей гостиной ещё и Финн сидит, раз уж на то пошло? —Я всё ещё тут, но это так, для напоминания,—мои щёки покрылись лёгким румянцем. Не стоило так реагировать, это вообще уже переходит все границы. Как-никак, он старше меня.—Рейч, мы хотим предложить тебе съездить в Ванкувер,—ну, началось. Они серьёзно? После всего того, что произошло? Лучше бы дали мне пистолет, я бы запросто нажала на курок, приставив пушку к виску.—Пойми, я уже устал видеть, как мой брат приходит домой и запирается в комнате. Мы с ним вообще перестали хоть как-то контактировать. Я не вижу больше той жизнерадостности, которая излучалась от него. И недавно, сравнительно дня два назад, он пришёл пьяный по голову. Благо родителей не было, это ещё повезло. Потом ничего не помнил. Ты нужна ему, Джонсон,—его взгляд превратился в нежный и мягкий, гораздо теплее, чем в самый изначальный, такой строгий и серьёзный. —Мы с ним уже всё решили, Ник,—я пожала плечами, снимая куртку и убирая её в шкаф. Его глаза постепенно стали наливаться слезами. Впервые мне предстала такая картина, как сильный человек, чья мудрость лилась через края, начинает захлёбываться отчаянием. Ему жалко брата, он заботится о нём, желает счастья. Это настоящий пример любви к родным.—Я хотела бы всё начать с начала, но... думаю, что уже не нужна ему,—даже во мне что-то померкло. Может всё-таки была какая-то кромешная надежда? Но именно сейчас она исчезла. —Он любит тебя, и я это знаю,—взяв меня за руки, я начала таять под этим, как лёд в жаркую пору.—В твоих руках его судьба,—как будто цитата из какого-то боевика. Замедленные кадры, боль, утрата. Я кивнула. Сначала его лицо было непонимающим, а потом, когда осенило, сразу же растянулось в улыбке.—Мы скажем твоим родителям, что заберём тебя с собой... —Они на это не поведутся, Ник. Нужно что-то более веское, иначе мне же хуже будет. —Скажем, что едешь в лагерь от лица Чикаго. Тут же такие частенько проводят, вот и всё. Они дадут тебе денег, и ты благополучно покинешь страну,—идея была, мягко говоря, не из лучших, но это единственный выход отсюда. Никак иначе. Мы смотрели на Джона безумным взглядом, словно отражения друг друга. В этих взглядах можно утонуть и сойти с ума. —Финн просто постепенно сходит с ума без тебя, Рейчел. Ты нужна ему,—томный и эксцентричный взгляд заставлял кому застрять прямо посреди горла. *** Родители пришли чуть позже, под самый конец дня. В руках у них было около пяти тяжеленных пакетов, где, судя по всему, были продукты. Мне было, если честно, очень страшно вообще начинать какой-либо диалог с ними. Да и врать некрасиво. Но... я сама хочу поехать к Финну. Может мы и поссорились, но я безумно скучаю по этому парню, с которым хочется находиться всё свободное время. Чёртов кудрявый кареглазый парень. Почему он такой назойливый? Почему постоянно лезет ко мне в голову, как червь? Даже в те самые моменты, когда я ощущала себя полностью свободной, всё же была какая-то подсознательная обида на этого человека, из-за чего спокойный образ парня проносился в голове вперемешку с теми злыми отрывками, как тогда, в туалете. Это вообще законно: быть таким милым снаружи, но нереально злым внутри? Хотя, что уж говорить про себя. Дело в том, что я люблю его. Конкретно. Как зависимая. Он нужен мне, как настоящий наркотик. И все эти дни, когда мы не общались и жили в мире и согласии,—уж не знаю, как это можно ещё лучше охарактеризовать,—проходили в глуби моего сознания очень гнусно и противно. Словно громадные шквалы ветра проносились где-то там, далеко от самой себя. Всё это прояснилось далеко не скоро, как будто после ужасного ливня все тучи расступились по сторонам, давая дорогу лучам ясного солнца. Просто не хватает этих пепельных кудрей, которые всячески падают ему на лицо; таких глубоких карих глаз, где пролитый из кружки какао смешивается со всеми оттенками шоколада; бескрайний запах свежей мяты, которая просто до невозможности сводила с ума; губы с привкусом стойкого ликёра годов так восьмидесятых. Такой же, как дешёвый алкогольный напиток, от которого быстро пьянеешь. И это всё я поняла за, почти, два месяца. Мы сидели всей семьёй на кухне. Папа что-то активно обсуждает с Джоном, показывая ему какую-то статью в газете. Мама готовила ужин, запах которого распространился по всему дому. Её тело двигалось в такт какой-то мелодии, доносившаяся из телевизора по музыкальному каналу. Слова уже стояли на самом пороге рта, как вдруг... —Мам, пап, мы хотим с Рейчел поехать в городской лагерь, вы же нас отпустите?—его взгляд был настолько пронизывающим, что просто обязательно должно подействовать. Ну или нет. Всё зависит от самого выбора. Женщина уж навряд ли согласиться, ведь у меня есть «наказание», про которое она, между прочим, забыла. —Что за лагерь?—отец перелистнул страничку, рассматривая изображения и быстро пробегаясь глазами по тексту. Его мозг старался быстро анализировать информацию, но шестерёнки, как в старых часах, уже переставали работать, особенно в ночи. —Он проводится каждый год в Чикаго. Хорошая возможность поездить по штатам и посмотреть на красоту нашей страны,—не знаю, как другим, но мне кажется, что Джон может свободно работать в рекламном агенстве. Все его слова звучали так убедительно и правильно, что хотелось самой окунуться в этот «мир сказок и воплощений фантазий в реальность». Мама недоверчиво обернулась и посмотрела на нас, а затем и на отца. Тот, как я смогла почувствовать, лишь скромно пожал плечами, откладывая чтиво подальше. Перед ним уместилась тарелка с вкусной лазаньей на ужин. Началось бряцание столовых приборов. Одна лишь я,—может и брат,—ожидали ответ от родителей. —И сколько это стоит? —Я сейчас всё покажу,—Джон проделал быстрые махинации, при этом успев достать телефон и что-то начиная показывать мужчине. Беглый взгляд всё смог детально изучить, после чего он задумался, отрезая кусок ужина и отправляя себе в рот. Мать поставила руки по бокам, недоуменно глядя на нас.—Очень классно там будет, да и по ходу будут рассказывать историю Соединённых штатов. А то что, нам сидеть и наслаждаться пребыванием в четырёх стенах? Совесть-то имейте! Зато я так давно мечтал съездить в Аризону... —Джон, мы уже поняли!—женщина посмотрела в экран и как-то еле заметно кивнула отцу, на что тот лишь удивлённо вскинул брови.—Хорошо, мы отпустим вас, тем более всё равно работать будем очень часто. Я вам дам деньги на билеты или что там нужно, вы главное покажите, соберите сами вещи и так далее. Но, милый,—она посмотрела на брата,—следи за ней, иначе всему лагерю придёт конец. Неужели это свершилось? Вообще это странно сейчас было, но мама реально разрешила нам что-то. Радостный парень бросился ко мне в объятия, шепча на ухо, что «совсем скоро я снова буду вместе со своим любимым». Лёгкий смешок, но, наверное, это всё же правда. Родители засмеялись. Не знаю, это, пожалуй, самый радостный момент за сегодняшний день. За исключением встречи с тем самым Дастином, который навёл на меня какие-то сомнения. Определённо, он очень странный и загадочный, что было очень крутым для обычного человека. Как вишенка на макушке торта. Его личность заставляла забывать о кудрявом, с которым я совсем скоро увижусь. Парень, однозначно, зацепил меня. Только не так, как канадец. Тот был более... растерянным и самоуверенным. Блондин же ведёт себя осторожно и непринуждённо. Держал себя, не старался добиться чего-либо. Но сейчас я думала только обо одном: что мне сказать Финну при встрече. Не думаю, что импровизация подойдёт в таком разговоре, хотелось иметь хотя бы какое-то представление о предстоящем диалоге. «Просто знай, Финн Вулфард, что я тебя люблю» *** Проходили часы, минуты, секунды. Ладони только и успевали покрываться потом от реального волнения. Хоть меня и успокаивали, но ощущение, словно перед важнейшим экзаменом в жизни, от которого зависит всё. Не сможешь — ты завалишься на полпути. И всё. Никакого тебе будущего. Только гниющая жизнь, развалившаяся по миллионам частичек. Джон и Ник всячески старались меня успокоить, говоря и обещая, что всё пройдёт тихо и гладко. Но, вспоминая, что было при ревности к Лео, я ещё сильнее вжималась в кресло самолёта, а уже сейчас, когда моё тело находилось в машине, пальцы цеплялись за всё, что угодно. Кудрявый обещал нам, что мы можем пожить у них, пока родители находятся в разъездах. Это довольно радостная новость, остаётся лишь нормально контактировать с парнем и всё. При выходе парни помогли достать чемоданы, и уже тогда ноги понеслись в сторону входной двери. Сердцебиение участилось. Сотни ударов в секунду. Тёплая рука брата коснулась моей, а добрый взгляд лишь ещё больше согревал мою разъярившуюся душу. Я снова и снова стала вспоминать этот дом. Такой уже привычный и знакомый. С тем же вечно цветущим садом. С теми же алыми шторами. С тем же заборчиком. И с теми же жителями. Ник быстро открыл дверь ключом, пропуская нас вперёд. Я остановилась примерно на половине пути. Финн стоял прямо напротив меня, чуть-чуть шатаясь. Выпил. Его глаза заискрились чем-то непонятным и горячим. Тот самый момент, когда мы снова вместе. И снова нити паутины плелись между нами. Воздух перестал поступать в организм. Мы встретились.