the same

— Тони… — промямлила девушка, поглаживая фотографию брата, которую только сегодня прекрепила к стене. — А это Фрэдди… — брюнетка перевела свой взгляд на изображение, располагающееся рядом. — Или же Тони?..       Сегодня Эффи чувствовала себя так, будто ее разум находился в каком-то тумане. Не отдавая отчета своим действиям, она разоряла семейные альбомы; делала вырезки из газет, приклеивала все это на стену. Не совсем было понятно, чем вызвано подобное состояние: дешевым виски, или может, экстази? Если честно, она даже не помнит, какой препарат она приняла в последний раз. А принимала ли она вообще что-то? — Эффи? — на первом этаже раздался звук захлопнувшейся двери, а человек, вошедший в дом, обладал таким до боли знакомым голосом, но Элизабет была не в силах на него отозваться. Она продолжала пялиться в стену, сосредоточив свой взгляд лишь на двух соседних фотографиях. Парень, в свою же очередь, судорожно обходил комнаты двухэтажного дома, в попытках найти свою возлюбленную. Он заглянул за каждую дверь, и осталась только одна комната, в которой он еще не был; но, к сожалению, она была заперта. — Эффи! — воскликнул парень, и, в очередной раз не услышав ответа, он сильно ударил кулаком по деревянной двери. — Если ты не откроешь мне эту чертову дверь, то я ее выломаю! Ты же меня знаешь, не так ли? Ты же меня знаешь, не так ли? — эта фраза эхом воспроизводилась в сознании девушки раз за разом. Эти же слова и вывела ее из транса. — Тони?.. — Стонем обернулась к двери, за которой, в то время, стоял недоумевающий МакКлэйр. Не долго думая, Эффи подорвалась с места, дабы устранить единственное припядствие, которое было между ней, и, как она думала, между ее давно погибшим в автокатострофе братом. Когда дверь была открыта, взгляду Фрэдди пристала слегка лохматая девушка с размазанной подводкой на глазах. В комнате творился полнейший хаос, в прочем, как и в голове у Стонем. А вот в мыслях МакКлэйра было лишь одно: Кто такой, черт возьми, Тони? — Ты вернулся… — пролепетала девушка, уткнувшись носом в шею Фрэдди и заключив парня в кольцо своих рук. — Что ты приняла, Эфф? — на полном серьезе поинтересовался МакКлэйр, ведь в последние дни он был чрезвычайно обеспокоен состоянием Стонем. Она не отвечала ни на его телефонные звонки, ни на смс; Он неоднократно приходил к ней в дом, но ее либо там не оказывалось, либо входная даерь была заперта. Сегодня он был невероятно счастлив, когда получил от номера Эффи около сотни сообщений, которые содержали в себе только «Вернись, пожалуйста.» или «Прошу, вернись.» Эти сообщения были набраны небрежно и с ошибками, что могло говорить о состоянии, в котором она набирала их. Она либо слишком торопилась, либо была под кайфом. — Я так скучала по тебе, Тони… Спасибо, что ты вернулся… — она легко чмокнула парня в его пухлые губы, туманным взглядом окидывая его внешний вид. — Мне так тебя не хватало… — Так, хорошо, — он поднял девушку на руки, дабы уложить на кровать. — Я даже не буду заострять внимание на том, что ты называешь меня именем, которое я впервые слышу. — он лег рядом с ней и приобнял за талию. — Просто расскажи мне, что случилось. — Я не понимаю, Тони. — она все так же не отводила с него своего пристального взгляда, а ее голубые глаза сегодня были особенно грустны, чем обычно. Сегодня ее зрачки не были расширены, а от нее самой не пахло табаком и перегаром. Она разговаривала с Фрэдди так наивно и по-детски, словно она была ребенком, у которого отняли что-то ценное. — Что именно, Эфф? — он решил вжиться в образ. Если ей станет от этого легче, то он будет тем самым неизвестным для него Тони. Когда она придет в себя, он сможет по-подробнее узнать о нем и сделать некоторые выводы. Его очень сильно все это беспокоило. — Зачем ты сделал это? — ее дыхание было тяжелым, прерывистым, а пульс учащался все больше и больше. — Зачем ты вышел именно тогда на эту чертову дорогу? — из ее глаз полелись слезы, а кулаки во всю колотили по груди Фрэдди. Он терпел. Он понимал, что она не в себе. Но единственное, чего он не понимал — это то, что вызвало у нее такое состояние. — Зачем ты именно тогда решил помириться с этой чертовой Мишель, которая даже ни разу не навестила тебя?.. — она захлебывалась в своих слезах; МакКлэйр уже не мог просто молча смотреть на все это, ему было необходимо успокоить девушку. Первое, что пришло ему в голову — это поцеловать ее в губы. — Все хорошо, Эффи. Теперь я рядом… И она успокоилась. Ее дыхание действительно пришло в норму, но из глаз все также тихо текли слезы. — Я помню наш первый поцелуй, Тони. — начала свое грустное повествование Стонем. — Тогда мне было лет одиннадцать. На улице была гроза, — дома, впринципе, тоже. Мама с папой ссорились, а мне было страшно. Я не могла уснуть. В страхе я вбежала в твою комнату, когда ты уже спал крепким сном. Тогда я робко спросила: «Тони, я не могу уснуть… можем ли мы немного пообщаться?». Этим я тебя и разбудила. Ты был вполне непротив, ведь я всегда была твоей младшей сестренкой, которую ты защищал от всех раздражителей. Даже от плохих снов… — Она сделала небольшую паузу в своем повествовании и утерла слезы с лица, улыбнувшись воспоминаниям. Фрэдди, услышав, что Тони — это брат Эффи, был порядком шокирован, ведь раннее он никогда не слышал, чтобы у нее был кто-то кроме матери и отца, который бросил их пару лет назад. Он уже сомневается, что знает свою девушку достаточно хорошо. — Мы лежали прямо на этой кровати, в точности также, как и сейчас; я никогда не забуду, как ты своим, еще не сломавшимся и не прокуренным голосом рассказывал добрые истории, обязательной частью которых являлся хеппиэнд. — она перебирала шелковистые волосы Фрэдди, но при этом отчетливо видя в нем образ своего брата. МакКлэйр же продолжал внимательно слушать Стонем. То, что она рассказывает, выглядело мило, но в то же время и грустно.       Сложно сказать, из-за чего именно на данный момент грустил Фрэдди; Из-за того, что его девушка сейчас представляет на месте МакКлэйра совершенно другого парня и не скрывает это, или же из-за того, что она совершенно п о д а в л е н а. — Ты позволял мне засыпать вместе с тобой. Чмокнув меня в лоб, ты выключал свет и отворачивался в противоположную от меня сторону. Но в ту ночь… — она прикрыла свои прекрасные глазки, полностью отдавшись воспоминаниям. — В ту ночь я решила ответить тебе взаимностью. Я робко и по-детски поцеловала тебя в губы, но не придала этому какого-то особого значения. Да думаю, что и ты тоже, ведь тебе было всего тринадцать, а мне — одиннадцать. Но сейчас это значит для меня многое, Тони. — Это очень мило с твоей стороны, Эффи. — Фрэдди старался разговорить девушку. Ему было очень важно, чтобы она, пускай и ненадолго, перестала быть такой замкнутой и загадочной особой. К сожалению, единственным шансом узнать свою возлюбленную по-лучше служил именно этот случай, когда она находилась в каком-то наркобреду. — А с твоей стороны было то, как ты искал меня по всем притонам… Меня накачали какой-то тяжелой наркотой, но это было добровольно… — она уткнулась лицом в нрудь своего «брата». — Я была так глупа, Тони… Ведь тогда я могла умереть. — Но тогда же я спас тебя? — поинтересовался МакКлэйр. — Да, спас. Но ты помнишь, что они не позволяли вызвать тебе скорую, пока ты не изнасилуешь меня? Это была их месть за то, что ты выставил обнаженку младшей сестры одного из тех парней… Из-за меня тебе пришлось унижаться перед ними. Как ты мне рассказывал, ты на коленях умолял и плакал, но так как времени оставалось мало, ты даже готов был пойти на их условия… Это было бы ужасно, согласен?       МакКлэйр даже не знал, что на это ответить. Раньше Эффи никогда и не с кем не откровенничала, не делилась воспоминаниями… А то, что она рассказывает о своем детстве и о Тони, было ужасным. Он не мог поверить в то, что она уже с пятнадцати лет ходит по притонам, принимает наркотики… Как такое вообще возможно? — О боже, Эффи… — он прижал ее по-ближе к себе. — Вероятно, в этом я виноват… — Нет, Тони! Ты не имеешь права себя внить! Нет, нет, нет! — нахлынул новый поток слез, Стонем вновь не могоа себя сдерживать; она крепко вцепилась в футболку МакКлэйра, который нежно поглаживал ее по спине, пытаясь успокоить. — Если вспомнить то, что ты делал для меня раннее — то это просто мелочь! Ты никогда не докапывался до меня с тем, почему в последние дни я ни с кем не разговаривала. Ты не спрашивал у меня о том, куда я ухожу по ночам и чем я там занимаюсь; ты, как самый лучший брат, защищал меня перед родителями и помогал сохранить образ хорошей дочери и ученицы порядочной академии; я так благодарна тебе за это, братик… — та ослабила свою хватку, ее очередная истерика на время прекратилась. — Но после того, как я вышла из больницы, ты начал переживать за меня и за то, куда я хожу по ночам. Ты больше не отпускал меня. Ты отчаянно пытался узнать, что со мной происходит… «Тебе не одурачить меня, Эффи Стонем.» — говорил ты. Но я могла одурачить кого угодно, даже тебя; наверное, это все потому, что я сама не понимала, что со мной происходит. Это было… ужасно. — Но все же ты помнишь последние слова, которые ты сказала мне? — остановка была слишком напряжена. Фрэдди опасался задавать подобные вопросы, но Эфф было необходимо выговориться. Она слишком долго держала это в себе. — Да… День твоей смерти я помню настолько отчетливо, как будто это было не два года назад, а всего лишь позавчера… — продолжила она свое долгое повествование. — Мы сидели в машине родителей Сида. Сид пошел искать Кэсси, мы остались наедине. Внезапно для тебя, спустя долгое время, я заговорила. Я говорила о том, что в тот день ко мне в школу пришла Мишель и рассказала о том, как сильно она тебя любит. Я накричала на тебя, мол, «Вот, какой же ты идиот! Ты можешь просто извиниться перед ней, скажать ей банальное «Я люблю тебя, Миш. Ты та единственная, мне никто кроме тебя не нужен!» Ведь для тебя она и есть та, единственная!». Ты был удивлен услышать мой голос спустя долгое время, но отшутился: «Знаешь, Эффи, ты мне нравилась намного больше тогда, когда ничего не говорила.» — и все же вышел на дорогу, чтобы сделать тот злосчастный звонок этой чертовой Мишель. Ты пересказал ей все то, что я сказала тебе; это было так искренне, я была чертовски горда тобой. Но потом… Ярки свет от фар. Скрежет шин. Хруст. Мой пронзительный крик. Твое тело, размазавшееся по асфальту. — она уже не плакала, но ей было тяжело об этом говорить. — А ведь эта мразь даже ни разу не зашла к тебе в больницу. Как же я ее ненавижу… — Тише, Эффи… — прошептал Фрэдди. — Сейчас ведь все хорошо? Я рядом… — Нет, Тони, ни черта это не хорошо. — подавленно ответила она. — Ты — всего лишь моя галлюцинация, тульпа; Раньше ты появлялся тогда, когда я приму экстази или выпью дешевый виски, который всегда хранится у меня в тумбочке с маркировкой «на потом». Но сейчас я не принимала ничего из вышеперечисленного; на меня нахлынула грусть, я провела глубочайший самоанализ… — Стонем вырвалась из объятий МакКлэйра и повернулась к стене, которая была целиком и полностью обклеена вырезками из семейного альбома. — Это мой парень, Фрэдс… Правда красивый? — она указала пальцем на изображение МакКлэйра, что очень удивило самого парня; Как он не заметил этого сразу? — А это ты. Вы так похожи… Не думаю, что я смогу когда-либо отпустить тебя, Тони. — Но ты ведь любишь этого мальчишку, не так ли? — поинтересовался МакКлэйр. — Думаю, что да. Ведь когда я смотрю на него, я вижу тебя.

***

      Через некоторое время, Стонем наконец-то смогла успокоиться и уснуть. А вот Фрэдди вряд-ли заснет этой ночью. Он слишком тяжело принял то, что Эффи видит в нем лишь образ ее брата, который погиб два года назад. Перед тем, как покинуть дом семейства Стонем, МакКлэйр решил полистать тот самый семейный альбом, лежадий на самом видном месте.       Тони и Эффи… Они ввглядят так счастливо вместе. Глядя на эти фото, я бы и подумать не мог, что эта жизнерадостная девчонка когда-нибудь подсядет на наркоту, станет вести себя очень вульгарно, раскрепощенно и легкомысленно; Будет скрывать за этой маской свою затяжную депрессию. Мне бы очень сильно хотелось ей помочь. Но зато, теперь я понял, почему в конце-концов она выбрала меня, а не Кука: все потому, что я похож на Тони; как внешне, так и, возможно, характером. Это немного обидно, но Эфф можно понять. Как говорил один известный поэт: «Мы в жизни любил только раз, а после — ищем лишь похожих».