Останься после урока.

Тарьей лениво выписывает на доску пример и пытается понять как и о чем он. Как решать и получить ответ. В голове снова пусто, никаких мыслей, ничего. Лишь только тиканье часов и вздыхание учителя. — Садись. Два, мистер Му. Снова два, — Хенрик отводит взгляд от ученика и выписывает аккуратно плохую оценку в журнал, — четвертая. Тарьей ничуть не медлит. Убирает мел и с лицом, по которому не скажешь о получении отрицательной отметки, садится на место. *** Звонок прозвенел странно быстро и все с радостными возгласами покидали учебники в портфели. — А вас, Тарьей, я попрошу остаться. Грубый голос остановил подростка и тот привстал к стене, дабы не быть сбытым толпой. Он слегка сжал челюсть, понимая, что сейчас его будут отчитывать. Как десятилетнего мальчика, разбившего стекло мячом, ей богу. Как только последний ученик покинул помещение, Холм закрыл дверь, взглядом указывая парню на первую парту. — Я постою, Мистер Холм. Зачем задержали? — о да. Строить из себя дураков в таких ситуациях очень умно и мудро, Тарьей. — А сам не догадываешься? — он покосился на подростка и выпрямился. — Я… А что я? Что отвечать, когда ты не учишь? Сандвик постыдно опустил глаза, теребя пуговицу на рукаве рубашки. — Так не может продолжаться вечно. Скажи, — Хенрик снова подал голос. На этот раз даже чуть тише. Он медленно подошёл к ученику, наклоняясь и вглядываясь в его лицо, — в чем проблема? Почему вы не учите мой урок, Мистер Му? Последние слова он произнес шепотом, опаляя нежную кожу подростка горячим дыханием с примесью мятной жвачки, которая не скрывает сигаретный аромат. Тарьей вспыхивает, краснеет, закусывает губу, не смея посмотреть на учителя. — Может, ты ответишь? Улыбается, любуясь «смородинкой», чуть оголяя клыки. — Я буду учить, мистер Холм. Честное слово, — он даже не говорит. Пропискивает. Закусывает губу и чувствует, как по его круди скатывается капелька пота. Кажется, температура в классе повысилась на пару градусов. Вокруг тихо, только глубокое дыхание и стук собственного сердца разбавляют ее. — Вы в этом уверены? Может вам нужна помощь? Вы уверены, что, — Холм чуть останавливается, наклоняясь к розовому уху мальчика, слегка дышит на него, видя как по оголенной шее бегут мурашки, — вам не нужна в этом помощь? — Уверен… Даже не шевелится. Боится. Он смотрит на свои вспотевшие руки и совершенно ничего не понимает. Ничего. Лишь только горячее дыхание, близость с учителем и сухой, как шелест листьев, голос. Но когда Холм проводит холодным носом по очертаниям скул с такой осторожностью и нежностью, когда его сильные руки дотрагиваются до костяшек подростка, чуть поглаживая, когда Хенрик упивается Сандвиком, видя его смущение, растерянность и красные щеки, Тарьей выдает: — Что вы делаете, Мистер Холм? — его голос вряд-ли можно назвать его собственным. Тонкий, срывистый и нервный. — Наслаждаюсь тобой и не понимаю. Как такой мальчик не может учить уроки. — Какой такой? — Тарьей решает поднять глаза. Первое, что он видит — синие напротив. Бездонно — синие. Как океан в шторм. Возможно, сейчас он и происходит. — Милый, — проводит пальцами по тыльной стороне ладони, — покладистый, — не открывает взгляд от глаз напротив, — аккуратный, — замечает идеально отглаженные вещи, хорошо лежащие волосы и медленно вздыхает, — вот такой. Поднимает руку, заправляя выпавшую кудряшку за ухо, касаясь мягкой щеки мизинцем. Тарьей тихо охает, закрывая глаза. — М-мне пора, Мистер Холм, — он срывается с места, убегая из класса даже не оглядываясь. А Хенрик с улыбкой произносит: — До завтра, Тарьей. Надеюсь, что к завтрашнему ты будешь готов.