Крылья, ноги и хвосты

      «Сегодня всё закончится», — выдыхает Егор, держа в руке измученный отсутствием воды цветок, в другой руке пусто тлеющую в руке сигарету. Он не собирался курить, просто почему-то ему захотелось зажать ее между пальцев и смотреть в окно.       Ведь никто не удивится, если он никого не выберет, правда? Он даже поставил бы на то, что все ожидают от него такого решения. Хотя, парень уже и сам не знал, что является единолично его решением.       Вся шумиха вокруг него в какой-то момент жизни начала казаться навязанной, а потом и вовсе неприятной. А ведь ему просто хотелось петь на сцене и доносить искренние чувства до своих поклонников. От этого слова блондин поморщился, потому как вмиг ощутил себя старым. Потому как он ещё застал те времена, когда слово «поклонник» имело одно значение — почитатель таланта, неважно мужского или женского пола. Теперь же каждая леди от двенадцати лет подумает, что это обязательно неровно дышащий к певцу парень-фанат.       К подобным вещам Крид относился всегда спокойно. Если люди выбрали любить свой пол — их дело и их проблемы. Осуждать за выбор — глупо и нетактично. Разве что немного зудело от мысли, что тебя с кем-то сводят в мыслях.       Да что они могут знать?       Егор сжал стебель цветка так сильно, что шип, искренне старавшийся не впиться в кожу на ладони, все же сдается под таким натиском. Шикнул от боли и отложил растение на подоконник, при этом не выпуская из пальцев дотлевшую до середины сигарету. Парень быстро прижал к губам раненое место, легко слизнув каплю крови, выскользнувшую из подушечки безымянного пальца. Отметив, что рана не смертельная, снова взял цветок, только теперь под бутон. И опять посмотрел в окно на едва начавший покрываться вечерней тьмой город.       В голове без остановки наигрывался мотив незнакомой песни, будто настаивал на чем-то. Никто из его поклонниц даже не догадывается о том, что запряталось, скрывалось как снайпер в самых непролазных и удаленных уголках его сознания. Парень глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Он сам себе напоминал одну из участниц шоу. Только вот это вообще не смешно, потому что рушится само название, потому как человек, внимание которого Егор очень давно пытается привлечь, уже женат.       Он не помнит, с какой именно секунды эта игра началась, но точно знал, когда его сердце пропустило удар от непривычного взгляда мужчины. Именно от пристального касания карих глаз его собственных, Егор не мог сконцентрироваться на подсказках ребят, постоянно оглядываясь в сторону ведущего. Задачу не облегчило и то, что он вышел помогать коллегам. Крид как собственная фанатка во все глаза рассматривал его, с очень большим трудом воспринимал смысл слов. За что в интернете был окрещен «беспросветно тупым». Но это не задевало ни капли. Больше его интересовали собственные ощущения по этому поводу. Простая истина состояла в том, что все съёмки, перерывы он во все глаза смотрел — то неотрывно, то украдкой — за Пашей.       До встречи на «Импровизации» он знал, что Воля — человек с исключительным чувством юмора, наглый-дерзкий, но при этом очень нравится людям. И самому стало очень интересно, чем же. Сходил на пару выпусков Камеди, проникся к нему уважением как к коллеге по «деревне шоубиза», а когда Стас Шеминов позвал участвовать, тут же согласился, отложив съёмки клипа на день позже.       А оказавшись под пристальным взглядом карих глаз — пропал. Ему долго пришлось осознавать, что это не просто фантачество высшего уровня. Ровно с того момента девушки будто стали чем-то недостаточным. Ни одни объятья, ни поцелуи, ни жаркие ночи не могли утолить его желание. Впору было уже писать роман о неразделённой… страсти.       Подписался на Пашу в Инстаграмме, стал наблюдать за его жизнью, искренне завидовать Лясе, что у нее такой мужчина. Ловя себя за очередным пусканием слюней на фотографию Воли, парень не стесняясь прописывал себе пощечину. Причем застающие хлёсткий шлепок люди в его окружении не удивлялись, Егор говорил всегда, что приводит себя в чувство таким образом, настраивается. И ему верили, потому как этому юнцу что только в голову не приходило вытворять. Поэтому уж прикладывание удара к щеке — меньшее из всех проявлений его неадекватности.       Парню очень хотелось увидеться с Пашей просто так, пообщаться — разувериться в своем наваждении. И даже кричащая в голос всяческие лозунги бесшабашность типа «один раз живём» и «в жизни все надо попробовать» не смогла заставить парня просто написать коллеге в вк.       Вселенная оказалась благосклоннее некуда. Снова Стас пригласил сниматься. А вот с ответом парень промедлил почти час. Сидел в такси в пробке и думал. Он уже снимался в шоу «Холостяк», на которое пошел лишь потому, что хотел напомнить себе, что он натурал. Но чем больше участвует там, тем больше разрастается гнетущее душу чувство предательства.       Оказавшись в павильоне съёмок «Импровизации», Егор почувствовал себя как… дома. Его это слегка даже удивило.       Он с большим удовольствием отметил, как Паша оказался в замешательстве от вопроса «Хочешь розу? Я принес». У парня было немного времени, чтобы насладиться содеянным.       А потом оказался задетым в самое вот это вот, как его…       — Ты такой хороший? Можно я тебя поцелую? — рухнуло, что-то катастрофически обвалилось, заставляя дышать чаще.       — Нет, — «нет, потому что я не остановлюсь».       Вряд ли парень когда-нибудь сознается, что совершенно не умеет читать эмоции по глазам. Поэтому он продолжал мучиться своей озабоченностью Пашей. Этот выпуск был легче, Егор сумел получить кайф от работы с парнями, но себе он пообещал, что пересекаться с Волей больше не станет. А то не посмотрит на собственные принципы и сотворит что-нибудь не то.       Сигарета дотлела почти до фильтра, когда в этом отдаленном от съёмочной локации помещении каким-то чудом оказался Паша. И остался незамеченным.       Уж часто ему приходилось видеть этого мальчишку в последнее время. То на Камеди, то в Импровизацию заглянет, то в рекомендациях подписки в Инстаграмме выплывет его профиль, то в плейлисте совершенно случайно окажется его старая песня… Павлу все чаще мерещились предплечья и кисти в татуировках, возникало желание себе набить что-нибудь. Потом он про себя офигевал от того, что на абсолютно серьезных щах думает об этом.       Он всегда смотрел на свою обожаемую Ляйсан, обнимая взглядом. На его ангела, который подарила ему таких восхитительных детей… он был счастлив, всего ему было достаточно. Да только изъяны в нем проявляться стали не сразу.       Воля периодически ловил себя на мысли, что ему не хватает чего-то. Помимо кипиша, что создает он сам вокруг себя, помимо теплого, уютного домашнего окружения, ему не доставало какой-то детали, запертой в самой глубине себя. Опасности. Драйва. Поступка, от которого сорвет крышу. На несколько минут переломает все вокруг, словно совсем разрушив, а потом снова все вернется на круги своя. Ему был необходим выброс адреналина, который так сильно разросся с последнего прыжка с парашютом.       Приводя себя в сознание от тревожащих его голову дум, Паша просто подошел к Егору, приветственно протягивая руку для пожатия.       — Что, сегодня решающий момент настанет? — бессовестно красиво улыбаясь, спрашивает шатен, чувствуя, как тепло татуированной кисти оплетает его собственную.       И от этого жеста, созданного исключительно для приветствия, волна неконтролируемых мурашек прошлась по телу мужчины, заставив едва-едва вздрогнуть. Парень будто наэлектризован, а этот разряд, пущенный через прикосновение, был лишь маленькой частью того, что таилось в нем. Это… интригует.       — Да. Феерический будет конец, просто бомба, — нехотя отпустив руку мужчины, как можно нейтральнее отвечает блондин, хотя все внутри буквально кричит нецензурщиной от радости.       — Скажешь, по секрету, кого выбрал? — говорит Паша, как невзначай повернув голову ухом к собеседнику, чуть подавшись вперед.       Егор бы с радостью выдал бы все, что думает по этому поводу, да только сердце (о, слово вспомнилось!) громко застучало, когда Паша абсолютно не подозревая об этом, совершенным действием приблизил моральную смерть парня. Мужчина магнитил все железо в крови Крида, он бы всем телом прижался сейчас к нему, нафиг позабыв про какие-то там заморочки, забив на собственные угрызения сытой столько лет совести.       Но на деле лишь хитро улыбается, внезапно нагло шепнув прямо на ухо, обжигая дыханием бесстыдно подставленную кожу:       — Не скажу, — и тут же отошел на шаг назад, шкодливо усмехнувшись, кинув взгляд на раздражающий бычок сигареты в пепельнице.       И Воля застыл в таком состоянии на добрых пять секунд. Непростительно долго для человека, что выдает смешные высказывания, едва услышав их. Он просто очень некстати обратил внимание на собственные ощущения от внезапного приближения и такого же отдаления парня. Ему чуть было не снесло крышу от мягко напомнившего о себе затаившегося адреналина. Если ударившее головокружение можно назвать мягким.       Паша почти уже себе сказал, что, возможно, не стоит отказывать себе в удовольствии, падая в бездну собственных темных мыслей. Как в это мгновение, Егор опускает взгляд вниз, очень вовремя замечая, что на изящных, матовых туфлях развязались шнурки. Непонятно, правда, как такое могло случиться, учитывая то, что он на месте стоит уже добрых полчаса. Парень пожимает плечами, стремясь уже поправить это недоразумение, но одергивает себя на полпути.       — Подержи-ка, — отдав злосчастный цветок в свободную руку все еще оторопевшего от всего происходящего Паши, плавно произносит блондин, присаживаясь на корточки.       Он завязывает шнурки вдумчиво, не поднимая глаз на коллегу, подавляя в себе желание остаться на коленях навсегда, спонтанно сразившее его сознание.       И кто бы подумал, что именно в эту секунду, рядом с этими двумя буквально пропорхает Арсений Попов, каким-то немыслимым чудом опоздавший на съёмки Импровизации. И пролетел бы так как есть, если бы не представшая перед глазами картина.       Ну тут грех было не запечатлеть в памяти: присевший на одно колено перед держащим в руке Пашей Егор. Совершенно неважны такие мелочи как завязывание шнурков.       — О, Егор Николаич, — усмехается брюнет, поправив лямку сумки на плече, — ты все же выбрал Пашу? Уважаю. Как там, совет да любовь, что ли.       Арс победно вздернул нос, скрестил руки на груди и торжествующе наблюдал за развитием событий. Он ожидал едкого комментария от Воли, вроде «Ой, аккуратнее был бы. Того и гляди твоего Шастуночка какой-нибудь холостяк выберет». Или хотя бы укоризненно взгляда. Или неконтролируемого смеха от обоих.       Но нет.       Будто сговорившись заранее, Егор медленно поднимается на ноги, аккуратно накрывая пальцами держащую розу кисть, заглядывает в карие глаза трепетно, почти серьезно.       — Павел Воля, ты примешь эту розу? — абсолютно невозмутимо проговаривает парень, другой рукой касаясь приоткрытого рукавом пиджака предплечья мужчины.       — Да, — жадно вглядываясь в серо-голубые омуты отвечает шатен, едва губу не закусывая от желания приблизиться сейчас к лицу блондина и впечатать свое согласие в кожу манящих губ.       Лица все ближе, ничтожные миллиметры остаются до соприкосновения. Арс не выдерживает, позорно капитулирует в тьме коридора, стыдливо прикрывая ладонью забегавшие глаза. Его до такой степени смутило увиденное, что он мечтал скрыться где-нибудь, чтобы его не нашли.       Пальцы скользят от предплечья к плечу, чуть касаясь кожи, роза выскальзывает из руки, падая как в замедленной съёмке на пол, теряя пару алых лепестков в полете, ударяясь стеблем о поверхность.       Судорожный выдох. Импульс дрожи по всему телу. Холодная волна неотвратимости, полоснувшая от спины до затылка. Мягкое соприкосновение губ, заставляющее едва ли не задохнуться, закрыть глаза, разжигающие желание вцепиться в плечи и умереть от нехватки воздуха.       Егор никогда не чувствовал подобную смесь ощущений: страсть, радость, злость, опасность… Ему так нравится оказаться окольцованным сильными руками и быть прижатым к пылающему жаром желания телу. На миг он растерялся настолько, что не заметил, как оказался в полной власти Паши да и ещё и к стене припечатанным. Да все равно, главное, чтобы миг их безумия продолжался вечность.

***

      Бледный как мел Арсений сидел в гримерке, залипнув взглядом в одну точку. Это что же получается? Паша, человек семейный и Егор, вот-вот женящийся на девушке с проекта, того… в смысле… Ну. Он и сам не мог понять, что именно испытывает.       Ему вообще радоваться или расстраиваться? Как вести в подобной ситуации? Все это слишком странно, чтобы быть правдой. А, может… Может они его просто в ответ подстебали? Ну конечно же! Не стал бы Паша, обожающий своих детей и жену рисковать ради какого-то там бесшабашного молоденького певца, с замашками принца. Да и вообще, вся эта тема с гейскими шутками уже порядком надоела. Вон, девчонки все уже с ума посходили от этих их пейрингов.       Очень некстати Арс подумал о том, что ему обычно достается больше всего. И Антону. Мысль о высоченном коллеге заставила подняться с места и направить свое тело к автомату с кофе. Почему? Потому как от воспоминаний вчерашней прогулке всем коллективом по ночному городу, организм решил напомнить о том, что ему необходим сон. А провожания Шастуна аж до подъезда и вовсе надоумили Арсения зевнуть.       Пока готовился далеко не высококачественный напиток, мужчина оперся на автомат согнутую в локте руку.       По спине проходит неожиданный холодок. А, нет, это не воображаемый холод, это чьи-то длинные пальцы аккуратно и быстро провели вверх по позвоночнику, напоминая, что нужно выпрямить спину.       — Выспался, Арс? — улыбчиво спрашивает Шастун, оказываясь в поле зрения коллеги, все так же касаясь его рукой.       — Вполне, — обыденно произносит брюнет, оценивающе оглядывая внешний вид друга, — ты на редкость свеж сегодня.       На что Антон солнечно усмехается, убрав все же руку с Арса. Автомат пикает, оповещая о готовности напитка.       — Спи — не спи, меня все равно в сон клонит, — говорит Шастун, залипнув на то, как Попов берет в руки стаканчик с кофе.       Арс невозмутимо делает глоток, пожимая плечами, а затем совершенно спокойно, будто такое происходит каждый день, прижимается к губам Антона своими, возвращаясь в гримерку.       Поразился ли произошедшему Шаст? Нет. Охуел от такого откровения. Он нагнал коллегу в помещении, сбросив по дороге прямо на пороге рюкзак. Обнял за плечи со спины, прижимаясь к затылку своими губами, вдыхая так давно сведший его с ума запах. Арс не пытается выпутаться или отстраниться, он наслаждается прильнувшим к его спине теплом, залпом опрокидывая в себя стакан с почему-то совсем не горячим кофе. Разворачивается в объятьях и кладет парню руки на талию, ласково поглаживая пока большими пальцами. Как же хорошо, что у них нет ничего, что ограничивало их взаимодействия. Ни на сцене, не в жизни. Разве что Стас, но и он бывает зачастую благосклонен к их притяжению, меценатски вырезая из выпусков откровенное палево этих двоих.       Они так внимательно смотрят друг на друга, что и не подумаешь, что они впервые решились нарушить личное пространство, непозволительно близко стоя в объятьях друг друга. Так просто, без всяких высокопарных слов о вечной любви.       — Видел, там в коридоре Воля с Кридом сосутся? — вдруг обронил Антон, будто каждый день такое видел.       — Все еще? — вопросом на вопрос отвечает Попов, хитро прищурившись.       Парень смеется теперь в голос, утыкаясь лбом в плечо мужчины, на что рука, усеянная переплетениями синеватых вен приободряюще похлопала по широкому плечу.       — Так это ты их спровоцировал? — старая импровизация продолжалась, пока Антон мягко стал приближаться к шее коллеги губами.       — Виден мой стиль? — горделиво вздернул нос Арс только ради того, чтобы податься к льнущим к коже шеи губам.       — А какой твой стиль? — шепчет в оставленный на кадыке поцелуй парень, едва удерживая себя в сознании от того, что творит, от того, как поддается брюнет.       — А как бы ты его описал? –на выдохе спрашивает соблазняемый, не сдаваясь до последнего, обнимая пальцами плечо и талию парня. Вот-вот сорвется в бессознательное от такой тягучей, разливающейся по всему телу страсти.       — Изысканный, — позорно сдается в импровизации Антон, получая про этом стон наслаждения в качестве утешительного приза. А затем и вовсе срывает куш, пламенно выкрадывая долгожданный поцелуй желанных губ. ***       Сережа просто мастер сегодня натыкаться на педиков. Так он заключил про себя, когда едва не зашел к одной гейской парочке в гримерку, когда они практически уже лежали на полу. Покачав головой, он отметил, что даже кеды у этих кроликов одинаковые. «Ноги» — почему-то проскользнула странная мысль в его голове.       Вторыми оказались Воля с Кридом (отчего челюсть армяна стремительно полетела вниз от охеревания), зажавшиеся в углу в коридоре, неистово целуясь, постоянно перехватывая руки друг друга, будто находясь в какой-то неуступчивой перепалке. «Крылья» — снова промелькнуло в мыслях мужчины, прошедшего мимо любовной активности, завернув в закуток, но все же завис, беспалевно наблюдая за внезапными, как снег в России, геюгами.       Но недолго ему пришлось любоваться на них. Рядом раздался звук открывающейся двери кабинета. И только теперь он понял, к чему пришли все эти ассоциации. «Ноги, крылья… главное — хвост» — и ровно на последнем слове, его кичку обхватывает крепкая рука, втягивая за кабинет. Надо бы отучить Стаса от этого. Хотя, Сереже это в тайне нравилось. Но кто ж в этом сознается-то…