Only a kiss

Фил был хрупким и ранимым, пусть даже и старался изо всех сил быть сильным и стойко переносить все подколы начальника и других интернов. Для мужчины он слишком много плакал, слишком тяжело переживал неудачи и слишком просто подчинялся. Ему было тяжело, но, когда он осознал, что его девушка вдруг перестала занимать его мысли, а один наглый и мерзкий тип поселился там, в голове, вместо неё, стало совсем невыносимо, и Фил сломался. Быков видел, что Фил был особенным, непохожим на других, на русских. У них, американцев, всё было совсем по-другому, а уж мальчику, воспитанному двумя мужчинами, было совсем тяжело в этой жестокой и нетолерантной России. Но Андрей всё равно не мог ничего с собой поделать – ему нравилось, как Фил реагирует на его подколы и требования. Ему нравилось видеть в умных серых глазах растерянность и что-то такое наивное, щенячье. Особенное, садистское удовольствие он получал от слёз Фила и потому с таким упорством искал его слабые стороны. Только вот этого было мало. Это были не те слёзы, которые хотел бы видеть Быков. И потому, оставив интерна на дежурство, он остался и сам. Ночь никогда не вдохновляла Фила, а особенно русская, тёмная и слишком страшная ночь. Он старался не смотреть в окно, но, отводя взгляд от бумаг, он натыкался именно на него или, что было ещё хуже, на глаза Быкова. Тот, казалось, вовсе не отводил от американца пытливый, насмешливый взгляд. Фил смущался, утыкался в истории, но чувствовал его, этот тяжёлый и липкий взгляд, всем телом. — Вы чего-то хотели, Андрей Евгеньевич? — Угу. Хотел. Вот скажи мне, Филя, — было видно, что Быкову было сложно говорить, но интерес и решимость, горевшие в глазах, подталкивали его, — а отношения с мужчинами у тебя были? Фил вспыхнул, покраснев аж до кончиков ушей и сглотнув, осторожно, словно фильтруя каждое слово, сказал. — Я не буду говорить с вами об этом, Андрей Евгеньевич. — Почему же? — Я больше никому не доверю свои личные тайны. — Значит, что-то было, раз так отвечаешь, — хохотнул Быков и, заметив напуганный взгляд Ричардса, быстро добавил. – Да расслабься ты. Я так, для себя. Всё, что будет сказано или сделано этой ночью, останется здесь и никуда не выйдет. Если, конечно, ты этого сам не захочешь. — Рассказать о том, что имел связи с мужчинами? В России? Нет, я уже знаю, как здесь относятся к подобному. — Итак, мужчины? — Мужчина, — поправил Фил и вздохнул, понимая, что никуда уже не денется. – Мне было семнадцать, ему – чуть больше сорока и он был моим учителем биологии. — Ахах, и он решил показать тебе на практике анатомию? Чёрт, да это же педофилия! — Н-нет. Ничего он мне не показывал. И это я был влюблён в него. Однажды, оставшись на дополнительное, индивидуальное занятие, я смог выпросить у него поцелуй. Просто поцелуй и всё. Естественно, что он не хотел рисковать работой и свободой, и потому на этом всё закончилось, а я очень скоро повстречал девушку, в которую и влюбился. — Ну да. Поцелуй и всё? — Only just a kiss , — вдруг перейдя на английский, нервно ответил Фил и, прикусив губу, уставился в бумаги. Быков прищурился, встал и, обогнув стол, рухнул рядом с Филом на диван. — Только поцелуй говоришь, — выдохнул он в ухо интерна и хохотнул. – Такой? И цепкими, длинными пальцами он ухватил лицо Ричардса, удерживая и не давая шансов вырваться, целуя, кусая мягкие губы, жадно вырывая из груди парня стоны и тяжёлые, задыхающиеся вздохи. Под пальцами были острые, горячие скулы, а податливые губы открывались, пропуская язык, позволяя целовать себя. Фил совершенно не сопротивлялся, хватаясь за халат Быкова, повиснув на нём, стиснув кулаки. В голове шла борьба, а тело податливо выгибалось, требуя большего, чем поцелуй. — Так с учителем у тебя был только поцелуй, да? – прервав поцелуй, уперевшись лбом в лоб Фила, спросил Андрей и усмехнулся. – Признавайся, Филя. — Blow job, — выпалил парень и, казалось, покраснел ещё сильнее. — А по-русски? Фил закусил губу, пытаясь вспомнить, как это будет по-русски, но вдруг понял, что эту тему, при изучении русского, избегал. Потому, помявшись, он толкнул Быкова в грудь, заставляя отодвинуться и опрокинуться на подлокотник. Пальцы плохо слушались, и потому он долго возился с ремнём и ширинкой, но справившись с ними, быстро стянул с Быкова штаны и трусы. Облизнув губы, он прихватил губами головку полувставшего члена и двинул головой вниз, скользя по стволу, заглатывая глубже, втягивая щёки. Быков наблюдал за этим великолепным зрелищем из-под опущенных ресниц и на несколько секунд даже забыл, как дышать. Фил двигался плавно, порой бросая взгляд на Андрея, и взгляд этот был таким пошлым, что Быков готов был кончить в любой момент. Но, к его чести, прежде чем кончить, он успел утомить парня. Фил не успел отстраниться, да и не смог бы, потому что Быков, когда кончал, крепко держал его за затылок, прижимая к своему паху. Фил машинально сглотнул, и Быков, заметивший это, уже готов был к новому заходу. — Знаешь, если ты будешь переводить мне слова таким образом, я смогу довольно быстро выучить английский, — Быков усмехнулся, поглаживая по голове лежащего у него на груди Фила. Тот фыркнул и прикрыл глаза.